А потом – чернота, провал. И очнулся он у западной стены Бронена, рядом с канавой, в которой лежало растерзанное тело Иды.
Эрик повел плечом, пытаясь убрать неприятное тянущее ощущение, и задумался. Вот уже несколько месяцев он идет по следу, ведущему от первого нападения до сегодняшнего случая. Десять лет назад, когда происходило нечто похожее, нападения ограничивались столицей, и им с Дереком довольно быстро удалось найти злоумышленника, стоящего за исчезновениями девушек. Но сейчас все иначе. Восемь убитых и пятнадцать пострадавших в разных концах империи, полгода поисков, нестыкующиеся друг с другом версии и множество ложных следов, ведущих в никуда. Сколько времени он потратил, пытаясь отделить правду от лжи, главное от второстепенного. Но так и не приблизился к разгадке.
Еще и Эвелин. Эрик никак не мог понять, каким боком эта девица стала занимать так много места в его жизни. Жил же он как-то без нее? А теперь, куда ни взглянь, всюду она. В ярком огне, пылающем в очагах Бронена, в преобразившемся замке, в странных воспоминаниях – не воспоминаниях даже, а каких-то смутных обрывках – нежные губы, касающиеся его лица, ласковые руки, тихие, успокаивающие интонации грудного голоса. Этот голос выводил его из серой мути боли, успокаивал ее, утихомиривал демона, рвущего плоть на части.
Иногда, наблюдая за Эвелин, он ловил себя на странном желании. Ему хотелось ткнуться лбом в маленькую ладошку, вкусно пахнущую чем-то нежным и неуловимо-притягательным – ванильной сдобой, полевыми цветами, весной, – закрыть глаза и замереть так, снова ощущая приятную прохладу тонких пальцев. И казалось, что все это уже было, причем, не единожды.
Глупо.
Эрик знал себе цену, и знал, какой страх вызывает в слабоодаренных людях. Он хорошо помнил, как напугана была Эвелин в их первую встречу. С какой настороженностью смотрела ему в глаза и с каким опасением приняла его предложение. Разве могла бы она к нему прикоснуться с такой любовью?
Нет, наверное, ему что-то привиделось. Мозг, измученный долгой болью, нашел для себя якорь, представив то, чего не было.
Он дернул узкий ворот рубашки и снова вернулся к тому, с чего начал. Каким образом его перенесло к телу? Что он там делал? И кто посмел совершить преступление прямо перед замком главы магполиции? Похоже на прямой вызов. Дескать, смотри, пока ты ищешь меня, я проник в твой город, подошел к самому твоему дому, без труда подобрался к твоим работникам.
Ответов не было. Как не было и зацепок. Он проверил – ни одной улики, ни единого, даже самого малюсенького, следа магии. И никаких предположений, кто мог это сделать. Да, теоретически это могло быть связано с Иными, но доказательств не было. А Вильгельм наседает, требует результатов, грозит сместить с должности. Нет, он, Эрик, за нее не держится, но тут дело принципа. Он должен найти этого ублюдка. Должен разобраться и засадить мерзавца в тюрьму, где ему самое место.
Вот только как избавиться от мысли, что преследует его уже который день, еще с того нападения в Кроненгауде? Что, если это он? Что, если он просто не помнит, что творит во время приступа? Почему оказывается на месте преступления, рядом с растерзанным телом очередной жертвы? Что это? Магия? Но какая?
– Эрик, нам нужно уйти, – вырвал его из раздумий тихий голос Кейт. – Справитесь? Настойку я оставлю, нужно будет напоить девочку, как только она очнется.
– Двадцать капель?
– Да.
Кейт устало потерла глаза и прикрыла рукой зевок. Похоже, денек у нее сегодня выдался нелегкий. Впрочем, с ее службой других у Кэтрин и не бывает.
Он перехватил озабоченный взгляд Дерека, направленный на жену, и усмехнулся. Кто бы мог подумать, что друг сумеет перебороть себя и даст супруге полную свободу действий? Работа в госпитале, многочасовые операции, отсутствие свободного времени – это было обычным делом для Кэтрин, и Горн смирился. Вот уж никогда бы не поверил, что подобное возможно. Дерек, как и он, никогда не верил в любовь и был слишком нетерпимым и авторитарным. Но Кейт удалось его изменить. Впрочем, он, Эрик, был этому рад. Тьма Горна, нестабильная и вырывающаяся из-под контроля, теперь неопасна, и все благодаря способностям Кейт. Он их сразу разглядел, еще при первой встрече с простой сиделкой. Понял и сумел использовать.
– Идем, Кэти, они тут сами разберутся, – сказал Дерек, притягивая жену к себе и открывая портал. – Эви – толковая девочка, она справится. Зайди ко мне завтра, Эр, – посмотрел он на Эрика. – Обсудим, что делать.
Он молча кивнул, наблюдая, как Горны исчезают в мерцающей дымке, и невольно поймал себя на том, что внутри стало неуютно. Тоскливо, что ли?
А, бред какой-то. Всегда знал, что эмоции – зло, и в его жизни их быть не должно, только тогда все становится простым и понятным.
Он обвел глазами Зеленую гостевую. Надо отдать должное Эвелин, она сумела привести дом в порядок. Как ни странно, Бронен больше не казался ему темным и неуютным. Пожалуй, сейчас тут было не так паршиво, как раньше, словно одно присутствие Эви изгнало из дома всех демонов прошлого.
Эвелин. С каждым днем все сложнее видеть в ней подозреваемую, и с каждым днем его затея использовать ее, как приманку, кажется все более глупой. Девица не замешана в преступлениях Иных. Она никак с ними не связана. Или связана?
Эрик устало потер лоб. Эвелин. Ее голос, ее улыбка, чистый взгляд ясных глаз – зеленых, как первые летние яблоки, – все это незаметно обволакивает, помимо воли проникает в душу и остается там ощущением весны и тепла.
Эрик беззвучно выругался и достал из кармана сложенное пополам письмо. Еще одна головная боль в числе прочих. Рес бы побрал герцогиню Авенау! Старая змея. Не сумела смириться, все равно пытается все изменить, уже и к императору обратиться успела. Знать бы еще, как поступить? Как будет правильнее для дела? Как будет правильнее для Эвелин и для него?
***
Ночь прошла относительно спокойно. Иду перенесли в одну из гостевых комнат, лорд и леди Горн порталом отправились к себе в Бреголь, Каллеман, потоптавшись немного рядом с кроватью девушки, ушел к себе, а я устроилась в кресле подле постели, чтобы сторожить сон больной. Ларс тоже порывался остаться дежурить, но Каллеман велел ему идти спать и увел в соседнюю комнату, под присмотр Торбена.
А рано утром случилось сразу два события: Ида пришла в себя, и в дом заявилась Черная стража.
Я как раз была внизу, несла из кухни бульон для больной, когда в парадные двери громко постучали.
– Я открою, миледи, – оповестил меня Торбен, бодро направляясь к двери, и я удивилась тому, как хорошо он выглядит. Даже не хромает почти.
Стук не стихал. Он гремел и разносился по дому, и я подумала, что так стучать могут только люди, которые попали в беду, или те, кто облечен властью.
– Что вам угодно? – широко распахнув дверь, спросил лукар.
Я увидела выстроившихся у входа стражников и стоящих чуть поодаль, у подножия лестницы, троих мужчин в штатском, и на сердце стало неспокойно. Выходит, не ошиблась – люди, облеченные властью. Зачем они пришли? Расследовать нападение на Иду? Но тогда почему их так много? И откуда они узнали о произошедшем, если мы никому ничего не говорили?
