Руку прострелило болью. Проклятье. Нужно уходить, пока он еще в состоянии открыть портал.
***
За окном окончательно стемнело. Я отложила шитье и потерла уставшие глаза, а потом бросила взгляд на часы. Девять вечера. Интересно, маг вернется домой? Как ни странно, я успела к нему привыкнуть. Да-да! И к его мрачной желчности, и к алому блеску глаз, и к вечному недовольству. И если уж быть до конца честной, то не только привыкла. Каждый раз, когда вижу Каллемана, внутри тонко звенит какая-то незнакомая струна, поет, будоражит душу, зовет куда-то. И сердце бьется так быстро, что мешает дышать, да и сама душа наружу рвется, к мерцающим красным углям чужого взгляда.
Я посмотрела на весело пылающий огонь и тихонько вздохнула. Вот уж не думала, что неприязнь и страх, которые внушал мне Каллеман с самого первого дня нашего знакомства, исчезнут без следа, а им на смену придет совсем иное чувство.
Рука нащупала в кармане монетку. Те самые полрена, что оставил спасенный мною беглец. Сейчас, благодаря своему странному замужеству, я больше не испытывала проблем с деньгами, но эта монетка была особенной. Она успела стать моим талисманом, с нее начались благие перемены в моей жизни, и я всегда держала ее при себе, подспудно надеясь, что она принесет мне удачу.
Вот и сейчас я гладила пальцем теплый кругляш, раздумывая над его тайной. Может, это какая-то магическая монетка? А что? Есть же легенды про неразменный рен, так почему не может быть неразменных полрена?
Металл в моей ладони нагрелся еще сильнее, и мне показалось, что воздух в комнате задрожал, заискрился, стал осязаемо ощутимым. И я чувствовала, что там, за тонкой невидимой преградой, кто-то есть. Кто-то, кого я знаю.
Грохот, раздавшийся в коридоре, заставил меня вынырнуть из фантазий и вскочить. Единый! Что там еще такое?
Я добежала до двери, распахнула ее и едва не закричала, увидев черную, изгибающуюся в немыслимых корчах фигуру. Каллеман. Это был он. Но что с ним случилось? И почему его так корежит? Рес, да он же голову о каменные плиты расшибет!
Не раздумывая, кинулась к мужу, схватила его за плечи и попыталась поймать молотящие воздух руки.
– Лорд Каллеман! Очнитесь! Что с вами? – попробовала докричаться до мага, но тот меня не слышал. Глаза его были открыты, но ничего не видели, губы растянулись в злобном оскале, дыхание с хрипом вырывалось из горла, а тело выгибало под такими немыслимыми углами, словно в нем вовсе не было костей.
– Лорд Каллеман, – звала я, пытаясь удержать беснующегося мага, но тот не реагировал. – Пожалуйста, очнитесь!
Я подтянула его голову к себе на колени, опасаясь, что он попросту разобьет ее о каменный пол, и гладила спутанные волосы, бормоча что-то невразумительное. Если бы меня спросили, что за слова срываются с моих губ, я бы не ответила. Я шептала что-то ласковое и простое, что-то, что могло бы утешить и успокоить ребенка, но никак ни боевого мага. Но несмотря на очевидную глупость, это подействовало. Спустя какое-то время Каллеман затих, перестал хрипеть, руки его безвольно опустились, а бьющееся еще пару минут назад в конвульсиях тело обмякло.
Я достала платок и осторожно промокнула широкий лоб мужа.
Что же случилось? Что это за приступ такой?
Слабый стон, слетевший с пересохших губ, заставил меня вздрогнуть и с надеждой посмотреть на иссиня-бледного мага. «Пол холодный, – мелькнула невольная мысль. – Так и до простуды недалеко».
– Лорд Каллеман! – тихонько позвала мужа.
Тот не реагировал. И что мне делать? Ждать, пока он очнется? Нет уж, этак мы с ним оба замерзнем. Надо перетащить его в комнату, там хоть камин есть, и ковер. Даже если не смогу на кровать уложить, то хоть не на голом полу лежать будет.
Я приподнялась, ощупала мага, проверяя, нет ли где повреждений, и, ухватив его за руки, поволокла в спальню.
Да, нелегкое это оказалось дело. Каллеман не меньше ста ардов весил, не иначе. Но я справилась. Подтащила его поближе к камину, потом сбегала к кровати, схватила подушки и вернулась, чтобы подложить их мужу под голову, но тот дернулся, как-то неловко повернулся и цепко ухватил меня за руку. А потом, так и не открывая глаз, ткнулся мне в колени и затих. А меня будто игла острая под сердце ударила. И в глазах защипало. Кажется, еще немного – и слезы потекут. И чего я такой плаксой вдруг стала?
Я гладила вьющиеся темные волосы, а сердце заходилось жалостью и чем-то еще. Каким-то странным, выворачивающим душу чувством. Это оно заставляло меня ласково проводить ладонью по спутанным прядям, касаться мощной шеи, обрисовывать пальцами выступающие вены и цепочку шрама, прислушиваться к биению пульса под моими руками. И это же самое чувство толкнуло меня на совершеннейшую глупость. Я наклонилась и коснулась губами колючей щеки, а потом обветренных губ, шалея от собственной смелости, испытывая непонятную боль, которая щемила в груди, и желание, чтобы Каллеман ответил. Не знаю, откуда оно взялось, это желание. Но меня тянуло к магу, как магнитом, хотелось смотреть на него, не отрываясь, сердце замирало от страха и тут же начинало биться так громко, что его грохот звучал у меня в ушах.
Одному Единому известно, сколько прошло времени, пока Каллеман пошевелился и приподнял голову. Он медленно, словно возвращаясь из небытия, обвел взглядом комнату, задержался ненадолго на высоком пламени камина и остановился на моем лице.
– Проклятье, – приподнявшись, тихо пробормотал маг и скривился. – Только не это!
Что ж, я и не ждала никаких добрых слов. Но на душе сразу пусто стало. Словно то странное чувство, что возникло, когда я перебирала жесткие пряди, исчезнув после слов Каллемана, забрало с собой что-то важное, что-то, чему я пока не могла найти названия, но без чего жизнь вдруг показалась серой и пресной.
– Как я здесь оказался?
Черные глаза смотрят сумрачно, в складках у рта залегли тени.
– Вы упали в коридоре, и я решила, что будет лучше, если я перенесу вас сюда. Что с вами случилось, милорд? Что это за приступ?
Я с тревогой смотрела на мага, но тот не торопился отвечать на мои вопросы.
– Это ты меня?..
Маг не договорил, оглянувшись на дверь, словно проверяя, сколько до нее ро. На лице его застыло недоверие.
– Да вы не переживайте, я привычная, – поторопилась успокоить его я. – Лорд Вонк часто возвращался из таверны нетрезвым, и мне приходилось встречать его и помогать добраться домой.
– Тащить на себе? – уточнил Каллеман, продолжая сверлить меня взглядом.
– Ну да. Но это ничего. Он не злой был. Иногда даже пряник из соседнего трактира для меня прихватывал.
– Пряник? – голос мага звучал как-то странно.
Каллеман едва заметно дернул плечом и растер шею, словно ему воротник мешал. А может, и мешал?
– Милорд, вам бы переодеться. Помочь вам дойти до спальни?
