– Могу я узнать, как зовут одну из самых красивых девушек Кроненгауда?
Голос наместника звучит глуховато. Ладонь, крепко сжавшая мои пальцы, – неприятно влажная.
– Леди Эвелин Браге, Ваше сиятельство.
– Прекрасное имя.
Карие глаза остановились на моей груди. Ну да, благодаря бальному платью она привлекает внимание, но нельзя же так откровенно пялиться? Мне захотелось подтянуть край лифа повыше.
– А ваши родители? Они здесь?
– Умерли пять лет назад. Я живу у тети, герцогини Авенау.
– Так вы сирота, – задумчиво сказал наместник и замолчал.
Я тоже молчала. Музыка летела над залом, лорд Дантер крепко держал меня за талию, мимо мелькали незнакомые лица, разноцветные платья, черные фраки. И только одно оставалось неизменным – два пристальных взгляда, приклеившихся к моей спине. Они застыли между лопаток, и мне ужасно хотелось смахнуть их веером. Правда, когда представила, как это будет выглядеть, не смогла удержаться от усмешки.
– Благодарю за танец, леди Браге, – сказал наместник, когда мелодия стихла, и правый уголок его рта дернулся вверх.
Я присела в глубоком реверансе.
– Надеюсь, однажды буду иметь честь снова танцевать с вами.
Мне показалось, что эти слова прозвучали как-то двусмысленно. Не знаю, то ли интонация была странной, то ли взгляд, который снова нырнул в вырез моего платья.
– Почту за честь, лорд наместник, – сдержанно произнесла в ответ и незаметно отступила на шаг назад.
Лорд Дантер повернул голову. Круглые очки сверкнули. Я заметила, что он ищет кого-то в толпе, но понять, кого именно, оказалось сложно. От волнения лица окружающих казались одинаковыми и сливались в одно большое размытое пятно. Наконец, видимо, обнаружив нужного человека, наместник едва заметно кивнул, а потом, не оглядываясь, пошел вперед. Перед ним поспешно расступались, кланялись, приседали в реверансах, а я смотрела на удаляющуюся худощавую фигуру и испытывала облегчение и досаду одновременно.
Кто бы мог подумать, что мой первый в жизни танец достанется этому неприятному пожилому мужчине? А ведь я мечтала совсем о другом!
– Вашу руку, леди Браге, – знакомый низкий голос, раздавшийся из-за спины, заставил вздрогнуть и обернуться.
– Простите?
Я смотрела на Каллемана, пытаясь понять, что это – приглашение на танец или новая попытка ареста.
– Танец, леди Браге. Всего лишь танец, – словно отвечая на незаданный вопрос, криво усмехнулся имперец.
Я на секунду задумалась. Может, отказаться? Но тогда я не узнаю, что у мага на уме, и не оставил ли он идею арестовать меня за пособничество беглому преступнику.
– Ах, танец! – воскликнула в ответ, скрывая настороженность за легкомысленной улыбкой. – Да, конечно.
Я вложила пальцы в руку Каллемана, от души надеясь, что парконс закончится быстро, и ощутила, как на талию легла тяжелая ладонь. Дирижер будто только того и ждал – первые аккорды нежной мелодии поплыли по залу, унося нас с магом в несложных па медленного придворного танца.
– Итак, леди Браге, вы по-прежнему настаиваете на том, что не видели сбежавшего преступника? – не дав мне опомниться, спросил маг, и ладонь на моей талии сжалась сильнее.
– Лорд Каллеман, это допрос, да? А тетушка говорила, что несовершеннолетних нельзя допрашивать в отсутствие опекуна. Может, мы позовем леди Шарлотту?
Единый, помоги мне убедительно сыграть свою роль!
Я вскинула взгляд на мага и буквально потерялась в темной мгле, устремившейся мне навстречу. В ней были и холод, и расчет, и злость, и нетерпение, и много чего еще, что обрушилось на меня из черных, как аухвайненский уголь глаз.
– О чем вы, леди Браге? Это просто танец, – тонкие губы мага искривила усмешка.
– Да? Значит, мы не нарушаем закон? Ой, тогда хорошо, а то тетушка будет ругаться. Она у меня очень строгая.
Я мило улыбнулась, надеясь, что ямочки на щеках выглядят достаточно невинно и безобидно, и что они на какое-то время деморализуют противника. Но Каллеману было на них плевать.
– Это дружеская беседа, леди Браге. Нужно же нам о чем-то говорить? Парконс, знаете ли, располагает к общению.
Рес бы побрал этот медленный стариковский танец! И не в меру предприимчивого мага тоже.
– А тетушка говорит, что светскую беседу лучше всего начинать с погоды. Потом можно обсудить последние городские новости и…
– Вот мы с вами и обсудим последнюю городскую новость, – оборвал меня Каллеман. Мне послышалось, или в его голосе проскользнуло раздражение? – Что вы думаете о побеге из тюрьмы опасного преступника?
Пары рядом с нами слаженно присели, и мне пришлось последовать их примеру. Каллеман лишь слегка склонил голову и приблизился ко мне почти вплотную.
– Это так ужасно! В тот день была такая холодная погода, наверняка он до нитки промок, – вздохнула в ответ и посмотрела на мага максимально честным взглядом. Черная тьма не отпускала, въедалась в душу, препарировала ее и выискивала то, что хотела узнать.
– Думаю, вам об этом известно лучше, чем прочим, не так ли?
Голос мага звучит тихо, почти интимно. Наверное, со стороны это выглядит ужасно двусмысленно, но сейчас меня не заботят возможные сплетни.
– Мне?
Я растерянно хлопнула ресницами.
– Платок, леди Браге. Вы ведь его подняли. Или там был не только платок? Может, что-то еще?
– Нет, что вы! Я никогда не беру чужие вещи! Я бы и платок не взяла, но он казался таким жалким, – голос дрогнул.
Я беззвучно выругалась. Сейчас мне пригодилась бы невозмутимость тетушки. Интересно, как леди Шарлотте удается держать себя в руках? Неужели это и есть то самое «хорошее воспитание», которое она вот уже три месяца пытается мне привить?
Маг ничего не ответил, и я рискнула спросить:
– Лорд Каллеман, а этого несчастного беглеца действительно собирались казнить?
– Это он вам сказал?
– Кто?
– Беглец.
– Но я же его не видела.
– Нет?
– Нет.
– Слишком много интереса к тому, кого вы никогда не видели, вам не кажется? – прищурился Каллеман. – Но если вас это так волнует, ему не грозит казнь. Всего лишь допрос.
В холодных черных глазах промелькнул красный огонек. Рука, лежащая на моей талии, ощутимо потяжелела.
Допрос? Получается, он не заключенный, а свидетель? Или Каллеман специально так сказал?
В этот момент пары слаженно повернулись и сделали переход к другим партнерам, и я с облегчением улыбнулась какому-то незнакомому теру. Как же вовремя он сменил невыносимого мага!
