Взгляд привычно поделил все на фрагменты. По кругу, среди остатков древних колонн, пылали костры. Прямо в центре на жертвенном камне лежала Эви – измученная, с рассеченными запястьями, кровь из которых стекала по неглубоким желобкам прямо на землю, а над ней, раскачиваясь и завывая непонятное заклинание, навис наместник Кроненгауда. «Все-таки ошибся», – мелькнула отстраненная мысль. Мелькнула – и тут же исчезла, поглощенная одной единственной, самой важной: – «Эви жива!»
За секунды оценив происходящее, Эрик ринулся вперед, на ходу выкрикивая заклинание, но пробиться сквозь огненную завесу не успел – путь ему преградил волколак. Зверь скалил клыки и смотрел в глаза с бешеной злобой, не подпуская его к камню, а с крупной морды капала обильная слюна.
– Бранео!
Эрик ударил заклинанием. Оно попало прямо в уродливую морду, но не причинило мерзкой твари никакого вреда, и та утробно зарычала и прыгнула, норовя вцепиться ему в горло. Он с трудом увернулся, а уже в следующий миг услышал окрик:
– Оставь ее мне!
И следом мелькнула черная тень. Хольм. Он успел заметить, как оборотень кинулся на волколака, и как покатились по поляне два сцепившихся в смертельной схватке тела, но не стал останавливаться и бросился вперед, к мерзкому ублюдку, посмевшему причинить боль его жене.
– Эрик! – выкрикнула Эви, и от одного звука ее голоса все внутри перевернулось.
Разум исчез. Мысли исчезли. Все исчезло. Осталась только первобытная ярость и желание убить ублюдка, посмевшего прикоснуться к его Эви.
Одним прыжком оказавшись рядом с Дантером, он ухватил жилистую шею и сжал руки, но наместник вывернулся и прошипел неизвестное заклинание:
– Эдвино! – слетело с искривленных в мерзкой усмешке губ.
– Арбори ванго! – ответил Эрик, ощущая, как впиваются в кожу раскаленные невидимые иглы, и усилил заклинание запретным: – Ашери!
Дантер пошатнулся, но устоял на месте.
– Горио! – описав рукой круг, произнес наместник.
Голову сжал невидимый железный обруч – сильно, до крови, – заставляя отступить, сдаться, проиграть в этой схватке за жизнь жены, но Эрик, подгоняемый страхом за Эви, развеял неведомую магию и шагнул вперед. Он видел перед собой бледное лицо, закушенные от боли губы и чувствовал, как поднимается изнутри холодное, непреодолимое желание – убить. Жестоко, без рассуждений, без жалости и снисхождения. Так, чтобы Дантер на своей шкуре ощутил то, чему посмел подвергнуть Эви.
Собрав всю силу, которой так щедро поделилась с ним жена, он выкинул правую руку и резко выдохнул:
– Стронцо!
Дантер вздрогнул и неверяще посмотрел ему в глаза. На высоком сморщенном лбу выступили капли крови.
– Асбио! – отерев их, прохрипел наместник.
– Авиро! – наступал Эрик.
Сотни огненных языков закрутились вокруг его рук, собрались в один и ринулись на Дантера.
Пошатнувшийся под их натиском наместник схватился за горло и закашлялся. А потом вспыхнул, как факел, и осыпался серым пеплом прямо ему под ноги.
– Эвелин!
Вокруг трещал огонь, раздавался вой раненого волколака, но он ничего не замечал, сраженный видением окровавленного девичьего тела, распростертого на древнем камне.
– Сейчас, подожди, – бормотал, заклинанием убирая устрашающие оковы и с ужасом глядя на израненные запястья. – Я сейчас, – подхватывая жену на руки, шептал он. – Потерпи, Эви, все будет хорошо. Все закончилось.
Рядом раздавались знакомые голоса, кто-то звал его по имени, видимо, люди Горна успели перейти в Наврон, но ему было плевать на все, кроме хрупкой, почти невесомой девочки, что доверчиво прижималась к его груди.
– Эрик… Ты меня нашел… – тихо прошелестела она, а он сглотнул образовавшийся в горле ком.
Нашел. Нашел…
– Лорд Каллеман, поднимите руки и медленно повернитесь. Именем империи вы арестованы! – раздался откуда-то сбоку высокий визгливый голос.
Рес! Только этого ублюдка здесь не хватало! Никак не уймется, идиот, так надеется засадить его за решетку, что не видит ничего вокруг.
Не обращая внимания на появившихся из-за деревьев солдат Дарвена, Эрик одной рукой пережал кровоточащие запястья Эви, а второй попытался открыть портал.
– Каллеман, тебе не уйти! – не унимался Дарвен. – Хватайте его, чего вы ждете? – напустился Эрве на своих людей. – Уйдет же! Арберио! – выкрикнул безопасник, пытаясь его обездвижить.
Заклинание тяжелой волной ударило в спину, но Эрик устоял. Он только скрипнул зубами, собрал все силы и открыл, наконец, этот ресов портал.
– Остановите его! – сорвался на визг Дарвен и истерично выкрикнул очередное заклинание: – Арбенто!
– Бронио, – парировал знакомый голос. – Эрве, уймись, – приказал появившийся на поляне Горн, но Эрик уже шагнул в раздвинувшиеся пространственные слои, вываливаясь со своей драгоценной ношей прямо в операционную, рядом с удивленно застывшей посреди комнаты Кейт.
– Кэтрин! – крикнул он, и, на миг крепко прижав жену к себе, положил ее на стол. – Скорее! Эви потеряла много крови.
– Ванда, перчатки, – коротко приказала та сестре и посмотрела на него. – Эрик, тебе нельзя здесь оставаться, – сказала Кейт, но он только мотнул головой и застыл рядом со столом.
– Какие же вы похожие, – пробормотала Кэтрин, но настаивать на своем не стала. – Два упрямца, – хмыкнула она и принялась обрабатывать и зашивать рваные раны Эвелин, а он смотрел на жену, и не мог поверить, что все осталось позади.
«Запру в Бронене и больше никуда не выпущу!» – билось внутри.
Он готов был наложить самую сильную защиту, привязать Эви к себе всеми возможными путами, только бы никогда больше не испытывать того, что пережил, когда увидел распростертое на камне безжизненное тело.
«Все, девочка, хватит с тебя приключений. Правы были предки, когда говорили, что место женщины – у очага. Абсолютно правы. И я сделаю все, чтобы ты сидела в Бронене и даже думать не думала ни о каких глупостях».
– Эрик, не переживай, со мной все в порядке, – словно подслушав его мысли, тихо сказала Эвелин и посмотрела так, что у него дыхание перехватило. И глаза как-то странно зачесались. Да нет, это же не слезы? Он никогда в жизни не плакал, даже в детстве.
А сердце билось в груди все быстрее, радостнее, избавляясь от страха и торопясь жить.
Он глядел на жену, и ему хотелось сказать так много. Что любит. Что не представляет своей жизни без ее улыбки. Что никогда и никому не отдаст. Но вместо этого он покосился на запястья Эвелин и тихо спросил:
– Очень больно?
– Нет, совсем нет, – поспешно ответила Эви и добавила, улыбнувшись так, как умела только она: – Ты все-таки успел. Пришел за мной.
Он молча кивнул и сглотнул непонятно откуда взявшийся в горле ком. Думать о том, что было бы, если бы не успел… Нет. Он не будет об этом думать. Впереди у них с Эви целая жизнь, глупо тратить ее на былые страхи.
