– Но жертв было больше!
– Что вы, это не жертвы. Надо же было нашей Генриетте порезвиться?
Волколак снова зашелся кашлем, я дернулась, а мерзкая тварь наклонилась ко мне и принялась обнюхивать мою шею, лицо, плечи, потом прошлась языком по щеке, и меня едва не стошнило от ее смрадного дыхания и горящей в маленьких желтых глазках злобы.
Единый… Я попробовала вызвать огонь, но металл наручников мгновенно нагрелся, обжигая запястья. Рес! Выходит, на меня нацепили антимаги, блокирующие силу?
По спине потек холодный пот.
– Не торопись, дорогая, – потрепав волколака по вздыбленной холке, сказал наместник. – Еще рано.
Генриетта глухо зарычала и неохотно отступила, а я запрокинула голову и уставилась на стыдливо скрывающуюся за тучами луну. Она равнодушно пряталась за плотной завесой, и мне вдруг со всей отчетливостью представилось, что через несколько минут наступит полночь, и моя жизнь закончится. Все. Не будет больше ни чистого высокого неба, ни мерцания звезд, ни теплых солнечных лучей, скользящих по лицу… Ни Эрика…
При мысли о Каллемане сердце тоскливо сжалось. И стало так горько и обидно. Я ведь еще ничего толком в жизни не видела! Я не могу умереть! Мне так много нужно сделать! А Эрик? Неужели я уже никогда не смогу сказать, как сильно его люблю, не увижу сдержанную улыбку, не возьму мага за руку? Сейчас, перед лицом смерти, все наносное и ненужное слетело, как шелуха, и мне показалось ужасно глупым мое былое решение уйти от Каллемана. Вот уж действительно, гордость – плохой советчик. Зачем уходить от того, кого любишь всем сердцем? Как можно оставить человека, дороже которого нет во всем мире?
Я рванула руки, пытаясь освободиться от наручников, но горячий металл только плотнее врезался в кожу, и мне пришлось прикусить губу, чтобы не застонать от боли.
«Эрик! Я в Навроне! – безмолвно выкрикнула в темное небо. – В старой часовне! Помоги!»
Тучи, скрывающие луну, разошлись, и мне показалось, что белый диск опустился прямо на полуразрушенные колонны, нависнув надо мной равнодушным, холодным лицом.
– Пора, – достав из кармана золотую луковичку часов, буднично произнес Дантер и добавил: – Орсо!
В тот же миг сложенные высокими шалашами дрова вспыхнули, образовав широкий огненный круг, и я почувствовала, как мои руки и ноги освобождаются от наручников, чтобы оказаться распятыми на плоской поверхности камня выползшими из него металлическими держателями, а потом ощутила острые иглы, пронзившие запястья и все-таки закричала, не в силах выдержать боль.
***
– Здесь тоже нет.
Он беззвучно выругался и сжал руками гудящую голову. Отчаяние лишало рассудка. Они обыскали почти все: каждый дом, каждый закоулок, каждую улицу проклятого Остена, но не нашли никаких следов Эви. Ни-че-го. И это сводило с ума. Никогда раньше он не чувствовал таких раздирающих душу эмоций, никогда прежде ему не было так сложно настроиться на дело, и никогда до этого дня он не знал, как это страшно – бояться за кого-то до такой степени. Страх сковывал мысли. Сворачивался в сердце холодной змеей и шептал:– «Ты не успеешь. Не справишься. Не найдешь».
– Эрик, мы ее найдем. У нас еще есть время, – будто подслушав этот ненавистный шепот, сказал друг.
Голос Горна звучал уверенно, но на Эрика эта уверенность не действовала. Время? Нет у них больше времени. Почти двенадцать часов беспрерывных поисков, сидящий на хвосте Дарвен со своими безопасниками, десятки предположений и версий… И никакого результата. До полуночи остаются считанные минуты, а они так и не нашли Эви.
При одной только мысли, что ее жизнь оборвется с последним ударов часов, у него внутри все скручивало от резкой, мучительной боли и от какого-то животного чувства собственности – Эви не может уйти! Не может оставить его одного. Нет, он не думал о том, что не выживет без нее. Выживет. Вот только что это будет за жизнь? Без сердца, без эмоций, которые он снова стал ощущать рядом с Эвелин, без тепла и… без жизни?
Он не предполагал, что другой человек может быть настолько дорог. Он был привязан к Горну и к его семье, но это не шло ни в какое сравнение с тем, что сумела разбудить в душе Эвелин.
Видение хрупкой беззащитной фигурки – тоненькой, прекрасной, юной и такой… его – сводило с ума.
«Где же ты, Эви? Отзовись!»
– У нас остался последний квадрат, – доложил капитан Ангус Хорт, старый опытный разведчик из департамента Дерека. – Парни осмотрели все, нигде никаких следов. Если и тут ничего не обнаружим…
– Проверьте все, каждую щель, каждый дюйм, – оборвал капитана Горн, и Хорт, понятливо кивнув, исчез в темноте переулка.
Своих людей Эрик побоялся использовать в поисках, не хотел подвергать их риску. Если Дарвен узнает, что они помогали «беглому преступнику», то большинству из них придется попрощаться с карьерой.
Мысли перескакивали с одного на другое, а потом наступала тишина, в которой он слышал только удары отсчитывающего утекающие минуты сердца. Их оставалось все меньше.
Рес! Нужно попытаться отключить эмоции. «Астано!»– безмолвно выкрикнул фразу-приказ, но проверенное заклинание не сработало. Боль, что засела в душе, никуда не делась, и мысли не стали яснее.
– Мы что-то упускаем, Дерек, – с трудом преодолев мешающий думать страх, посмотрел он на друга. – Что, если в Остене есть еще какие-то места силы, о которых мы не знаем?
– Исключено. Мы осмотрели все, что так или иначе связано с древней верой остов.
Дерек похлопал по карманам, достал портсигар и тихо выругался, увидев, что тот пуст.
– А если вера тут ни при чем? – вмешался Лукас. – Что, если мы ошиблись? Если бы Эвелин была в городе, я бы ее учуял.
Эрик пробормотал проклятие. Хольм был прав. Ни Лукасу с его феноменальным нюхом, ни ему самому не удалось отыскать и малейших намеков на пребывание Эви в городе. Значит ли это, что ее здесь нет? Или это действие непонятной магии Иных?
Он посмотрел на полную, зловещую луну, нависающую низко, почти над самой головой, и в отчаянии сжал кулаки. Еще никогда он не был так близко к тому, чтобы проклясть судьбу.
– Предлагаю разделиться, – убрав бесполезный портсигар в карман, сказал Горн. – Вы ищите здесь, а я пойду к парням. Если что-то найдете, вызывай по магсвязи.
Дерек исчез в дрогнувших слоях пространства, а они с Хольмом переглянулись и продолжили обход последнего квадрата.
«Где же ты, Эви? Где ты, упрямая солнечная девочка? Отзовись!» – обыскивая один из старых районов города, почти без надежды беззвучно шептал он и неожиданно услышал отчаянное: – «Эрик! Помоги! Я в Навроне…»
Перед глазами возникло видение залитой лунным светом поляны, бледное лицо Эви, огромные, полные страдания глаза, и Эрик, не раздумывая, потянулся к льющейся из них немой мольбе и открыл портал.
– Наврон! – крикнул он по магсвязи и, не раздумывая, шагнул в густую траву древнего леса.
