– Забирай людей, Эрве, и уходи, – нависая над тщедушным безопасником, процедил Горн. – Иначе мне придется применить силу. Ты меня знаешь, попусту угрожать не буду.
Глаза герцога стремительно потемнели, в комнате ощутимо похолодало, и я почувствовала, как тяжело стало дышать. Совсем как в Кемских горах зимой. Однажды папа взял меня с собой на прогулку, и я до сих пор помнила, как задыхалась от каждого сделанного шага.
Дарвен побледнел, отступил и пошатнулся. Стражники попятились к выходу.
– Твоему дружку все равно грозит виселица, – устояв на ногах, прошипел Дарвен и с трудом втянул в себя воздух. Некрасивое узкое лицо безопасника посинело, но он все еще пытался сохранить остатки былой надменности. – И ни ты, никто другой не сможете надолго оттянуть его казнь.
– А это мы еще посмотрим, – жестко сказал Горн и двинулся вперед, вынуждая Дарвена отступить. – Твои действия незаконны, и ты это знаешь, так что, пошел вон отсюда, пока я не свернул твою хлипкую шею, – тихо, но очень отчетливо произнес герцог.
Стражники растерянно переглянулись, а безопасник схватился за горло, словно ему нечем было дышать, и хрипло приказал своим подчиненным:
– Уходим.
Военные развернулись и выскочили за дверь, как будто за ними рес гнался, а Дарвен бросил злобный взгляд на Горна, но больше ничего не сказал и вышел из палаты.
– Сволочь, – тихо сказала Кэтрин. – Готов по трупам пройти ради должности.
Она сжала кулаки и добавила грубое ругательство, которое часто можно было услышать в кабаках Аухвайне от захмелевших шахтеров.
– Знает же, что Эрик ни в чем не виноват, и все равно не уймется!
– Успокойся, Кэти. Ничего у него не выйдет, – обнял жену герцог. – Мы найдем тех, кто стоит за этими преступлениями.
– Как? У вас нет ни одной зацепки, ни единой улики, ничего! Но ведь завтра полнолуние, а это значит, что до следующего преступления остались считанные часы.
Кэтрин закусила губу и с отчаянием посмотрела на мужа, а я крепко сжала пальцы Эрика, разглядывая бледное, но успевшее стать таким родным лицо.
Что же делать? Где искать этих проклятых Иных?
– Успокойся, Кэти, – тихо сказал Горн. – Мои люди прочесывают Остен, они обязательно найдут преступника. Если он собирается повторить убийство, они его отыщут.
Герцог говорил что-то еще, но я уже не слышала. В памяти всплыло видение шевелящихся бескровных губ и тихий шепот.
«Цвет… Цветок. Найди». Что хотел сказать Эрик? Почему с такой настойчивостью повторял это слово? Думай, Эви, думай!
В голове крутилась какая-то мысль, но я никак не могла ее ухватить. Цветок. Что это значит? Каллеман не стал бы просто так говорить о цветах, только не он. Что это – бред больного? Или что-то важное?
Горн сказал, что Эрик собирался назвать имя того, кто стоит за Иными. Что, если это как-то связано?
– Лорд Горн, Эрик говорил с вами о цветах? – посмотрела я на герцога.
– Что? – нахмурился тот.
– Когда Эрик ненадолго пришел в себя – там, на площади, – он успел сказать только одно слово – цветок. Что, если это как-то связано с Иными?
– Возможно. Но почему цветок? – задумался Горн.
Герцог надолго замолчал. Я тоже молчала, раздумывая над тем, что значило это слово. Место, где много цветов? Или это имя? Имя преступника…
Единственной уликой была цепочка с цветком. Она как-то связана с тем, что собирался сказать Эрик?
В голове забрезжила смутная догадка, но она была такой невозможной, что я засомневалась. А потом неожиданно вспомнила, где видела изображение исполосованного тела, так похожего на те, что были на магизах Каллемана, и все встало на свои места. Это было как озарение, как вспышка аппарата светописи.
– Лорд Горн, мне кажется, я знаю, кто совершает эти страшные преступления.
– Да?
В глазах герцога мелькнул холодный огонь.
– Леди Арден, – выпалила я. – Вдова генерала Ардена.
– Цветок? – переспросил герцог и в глазах его появился красноватый огонь. – Думаешь, Эрик хотел сказать именно это – ардено – цветок?
На кронском фамилия покойного генерала звучала, как яркий, но на дартском она означала цветок. И именно его магизы я видела в кроненгаудских газетах. Пять лет назад все они пестрели изображениями изуродованного тела генерала, пострадавшего во время охоты на волков. Тогда все списали на диких зверей, но сейчас я очень сильно в этом сомневалась.
– Вы говорили, что Эрика подозревали в большей степени потому, что все убийства происходили именно там, где он появлялся. Но Генриетта Арден присутствовала и в Амвьене, и в Бромсе как раз во время совершения убийств. Думаю, если проверить, то она наверняка была и в остальных местах, где находили убитых. И потом, я уже видела похожее убийство, вернее, его все видели, в газетах были снимки. Генерал Арден погиб на охоте, но теперь я думаю, что его убили вовсе не дикие звери.
– Да, я помню то дело, его не стали расследовать, списав все на волков, – кивнул герцог.
– Дерек, по-моему, Эви права, – посмотрела на мужа Кэтрин.
– Мы проверим, – ответил тот. – Если это Генриетта, мы ее найдем. Кэти, у тебя оставалась моя одежда?
Горн положил руку жене на плечо и незаметно погладил, как бы успокаивая и внушая, что все будет хорошо.
– Да. Сейчас распоряжусь, – нажав кнопку звонка, ответила герцогиня и велела появившейся через пару секунд сестре: – Клара, возьми в моем шкафу костюм лорда Горна и принеси сюда.
– Слушаюсь, доктор.
Тера вышла, но вскоре вернулась с темно-серым камзолом, черной рубашкой и такими же брюками.
– Будь осторожен, – помогая мужу одеться, еле слышно сказала Кэтрин. Лицо ее было бледным и встревоженным. – Подожди, аккуратнее. Вот так, рукой сильно не шевели.
– Не волнуйся, Кэти. Все будет хорошо, – уверенно сказал Горн и, крепко поцеловав жену, вышел из палаты, а герцогиня глядела ему вслед так, что у меня ком в горле встал. И в глазах защипало.
Только бы все получилось! Только бы Горн успел!
Стон, донесшийся с кровати, заставил меня забыть обо всем.
– Эрик, – позвала я Каллемана. – Эрик…
Муж снова застонал и дернул рукой.
– Клара, принеси касильскую настойку, – велела сестре герцогиня.
– Ему очень больно? – глядя на исказившееся лицо мужа, спросила я Кейт.
– Процесс регенерации всегда довольно болезненный, а уж когда речь идет об ускорении естественных процессов с помощью зелий, боль усиливается в разы. По-хорошему, лучше было бы не торопиться и дать организму время, но я слишком хорошо знаю Эрикена. Уже завтра он попытается сбежать из госпиталя, и ему будет наплевать и на слабость, и на боль, и на любые разумные доводы.
