– Да, ты права, – неожиданно покорно сказала Бабушка и села обратно на диван. – У тебя есть что-нибудь от давления?
Кукла милостиво позволяла мне за ней ухаживать. И мне доставляло это невыразимое удовольствие.
Был, правда, один мощный отвлекающий фактор, который существенно влиял на наше с ней общение. Мое любопытство буквально разрывалось между благоговейным почтением к красавице и… тем «новшеством», что поселилось у Тети на столе.
– Прости, пожалуйста, я на минутку! – прошептала я нарядной девочке. – Ты подождешь меня? Я только посмотрю – и сразу обратно к тебе!
Дело в том, что я впервые видела пишущую машинку! Воспользовавшись тем, что Света пошла на кухню за лекарством, а Бабушка все же взялась гладить Кая, извиняясь перед ним за свою прежнюю грубость, я подкралась к железному ящичку, улыбающемуся огромной оранжевой улыбкой, и заглянула ему в рот. Хоровод мелких буковок ослепил меня сиянием – как раз в этот момент солнечный луч из окна, на котором не было еще штор, легко пробежался, как по струнам, по их тонким длинным ножкам.
– Чпок! – Сильно нажатая мной клавиша резко выбросила буковку вперед, и на чистом белом листочке, заправленном в валик, появилась фиолетовая клякса.
– Маша! Ничего не трогай, или мне придется перепечатывать весь лист заново! – осадила меня принесшая Бабушке лекарство Света.
Я отскочила от машинки как ошпаренная – так строго Тетя со мной еще никогда не разговаривала.
– Ага! Деньги! – меж тем продолжала Света. – Они у меня будут только в понедельник, когда я отдам вот эти сценарии. – И она кивнула на стол. – Наверное, на билет туда тебе хватит. Нужно понять, хватит ли тебе на два билета обратно? Придет Володя, я спрошу, есть ли еще деньги у него. На дорогу мы тебе соберем.
Света в этот момент была похожа на какого-нибудь генерала, который, склонившись в блиндаже над картой, разрабатывает специальную военную операцию, планируя атаку на врага.
– Да, да, да… Сейчас я приду домой и позвоню на вокзал, все узнаю, – закивала Бабушка.
– Теперь! – Света встала и совсем как Бабушка тоже заходила по комнате. – Вопрос! Сейчас осень. Не повезешь же ты ее в домашнем халате. А удастся ли выудить теплые вещи у ее родственничков, мы не знаем.
– Не знаем, – снова кивнула Бабушка. – Да я и общаться с ними не хочу! Это… это… это…
– Мама, не кипятись! – строго одернула ее Света. – Нам нужны спокойные нервы, иначе мы чего-нибудь упустим.
– Хорошо, хорошо. – Бабушка снова обмякла.
Меж тем я вернулась к кукле, и внезапно мне показалось, что она на меня обиделась. Голубые глаза ее смотрели холодно и отчужденно. Пухлые румяные губки словно вытянулись в ниточку, ямочки на щеках потухли.
– Нет-нет, ты не думай, – шептала я ей. – Я же только на минуточку! Я все равно не смогла бы с ней поиграть – видишь, Света рассердилась. Я просто посмотрела.
Но кукла продолжала дуться.
– Ты устала? Давай я тебя посажу?
Нарядная девочка недовольно скосила на меня свой стеклянный взор и милостиво разрешила мне ее усадить.
– Пока я езжу, тебе придется посидеть с Машей. Мы опять без детского сада!
Света строго обернулась ко мне:
– Что на этот раз ты натворила? И почему вы мне об этом не сказали?
– Волновать тебя не хотела, – заторопилась Бабушка. – Да и не об этом сейчас. Потом как-нибудь тебе расскажу.
– Вечно бабушка тебя выгораживает! – закипятилась Света. – По мне, так…
– Вот как Анечка появится, мы и посмотрим как! – вдруг лукаво улыбнулась Бабушка. – Ты лучше скажи мне вот что: где нам взять для нее пальто? Я бы и свое отдала, но… у меня нет второго.
– Про пальто мы потом поговорим. Есть более важная проблема! – Света нервно сжала руки, прошлась по комнате и остановилась возле дивана. – Мама… Это вопрос серьезный. Ты привезешь Зинаиду Степановну в Москву.
– Конечно!
– Хорошо. А дальше? Она будет жить у тебя?
– Пока да.
– А потом?
Бабушка и Света замолчали.
– Мама… Это ведь человек, не комнатная собачка…
Как раз в тот момент, когда, аккуратно согнув ножки куклы и усадив ее на подоконник спиной к стеклу, я расправляла на ней платьице и пристраивала ей на коленки корзиночку с очаровательными незабудками, мой взгляд упал на пространство между рамами. На белой, выкрашенной масляной краской доске вверх ногами на спинке лежала божья коровка.
– Бабушка! – завопила я. – Света! Там божья коровка! Ее надо достать!
– Она там на зиму заснула, не трогай ее! – отмахнулась от меня Света. – Весной солнышко пригреет, я открою окна, и она улетит.
И тут Бабушка прервала затянувшееся молчание:
– Света… Зинаида Степановна, конечно, человек. И я так понимаю, кроме нас, у нее теперь совсем никого нет. Давай я ее привезу, а там… там увидим.
Но божья коровка совсем не спала. Слабо пошевеливая лапками, она явно хотела и не могла перевернуться со спинки на ножки.
– Бабушка! Но она не спит! Она же мучается! Ее надо перевернуть! Ей же неудобно!
– Маша! – с досадой сказала Света. – Не вмешивайся в разговоры взрослых! Мы решаем важную проблему. А ты тут со своей божьей коровкой!
– Света, Света, нельзя же так. – Бабушка, кряхтя, поднялась с дивана. – Где она, твоя божья коровка?
– Вот! – Я указала за спину куклы, попутно отметив для себя, что красавица опять чем-то недовольна.
– Света, у тебя найдется пустой спичечный коробок? – спросила Бабушка.
– Конечно! Машуня, беги на кухню, на плите лежит. Спички выложи на стол и возьми.
Бабушка меж тем открыла раму и осторожно пересадила сонную божью коровку себе на руку.
– Вот и не споешь «божья коровка, улети на небо, там твои детки кушают котлетки», – засмеялась Бабушка. – Осень. Если она сейчас полетит на небо, то… там и останется. Ладно! Перезимует в моих комнатных цветах. А весной мы с тобой, Маша, ее в лесу и выпустим.
И она, бережно переложив насекомое в принесенный спичечный коробок, вернулась на диван.
– Итак, Света, где бы раздобыть для Зинаиды Степановны пальто?
Света хитро посмотрела на Бабушку:
– Ты не хочешь зайти к Нине Ивановне?
Бабушка нахмурилась:
– Наши с ней отношения…
– А при чем тут ваши отношения? Сколько Зинаида Степановна для нее сделала?
– Такие люди, Света, не бывают благодарными, – вздохнула Бабушка. – Хотя… хотя, наверное, ты права. По крайней мере, попробовать можно. Не получится – будем придумывать что-то другое.
В щелочку приоткрытого спичечного коробка я видела, как с недоумением тычется в его стенки ползающая божья коровка. Ей явно было неуютно в этой полутьме и пустоте.
