Солей накупил фруктов, розового вина, муки, рыболовных крючков и нес все это в большой корзине за спиной.
– Может быть, но все же меня смущает, с какой легкостью местные говорят о злых духах. Они здесь повсюду!
– Это потому, что в Кейптауне верят, будто у каждого явления, предмета, есть душа. Видишь ли, Идыш-Вар – не совсем враждебный дух. Он может быть коварным и даже опасным, но с ним легко подружиться.
– Ага, – хмыкнула я насмешливо, – корми его кровью три раза в день, подсыпай золота, и вырастет у тебя довольный жизнью, добродушный демон.
– Проблема Идыш-Вар не в зловредности характера, а в том, что они исполняют желания, – на ходу расплачиваясь за моток крепких ниток, пояснил Солей. – Но никогда не делают это безвозмездно.
– Да… – я вспомнила чайную беседку. – Стоит держаться от них подальше…
– Боюсь, людям такое не под силу, когда на кону воплощение их желаний…
Я засмотрелась на расшитые вручную деревянные веера, тонкие, как кружево.
– Хочешь такой? – тут же спросил Солей.
– И что я буду делать с ним? – изумляясь великолепной работе, покачала головой я. – Разводить огонь в жаровне?
Но мой спутник только махнул рукой.
– Сколько они стоят? – он обратился к высокому молчаливому торговцу.
– Пятьдесят рандов, – услышали мы в ответ.
– Это же целое состояние! – возмущенно воскликнула я. – В них что, живьем зашит какой-нибудь всесильный Идыш-Вар?
– Нет, госпожа, – с достоинством отвечал торговец. – Мои веера умеют рассказывать истории.
– Что вы имеете в виду?
Я подошла поближе, заинтригованная.
Владелец лавки протянул мне сложенный веер, и я заметила, какие ядовито-зеленые у этого человека глаза.
– Просто раскройте его и помашите…
Прежде чем выполнить просьбу, я взглянула на Солея, но он лишь ободряюще кивнул.
Как только тонкая кружевная ткань распрямилась, нити на ее поверхности сложились в картинку: красный от цветов сад, два величавых павлина вышагивают мимо кустов… Вдалеке, под деревом, сидит хрупкая женская фигурка, завернутая в покрывала. Глаза ее так печальны…
– Что это? – чуть не выпустив веер из рук, восхитилась я.
– Сказки, которые я вышиваю собственноручно, – таинственно пояснил торговец. – Эти вещицы стоят намного больше пятидесяти рандов, но люди в Кейптауне так невежественны. Между тем, обладатель такого веера целую вечность сможет наслаждаться его историями…
– Мы возьмем его, – кивнул Солей.
И хозяин тут же поклонился.
– Но… – я не могла позволить возлюбленному потратить последние деньги.
– Харише, – уверенно сказал он, – в моей корзине уже есть все, что нужно. И монеты ни к чему. Я хочу, чтобы у тебя осталась хоть одна вещь на память о Кейптауне.
Расплатившись, мы собирались уходить, но снова услышали певучий голос торговца.
– Я чувствую, мы больше не встретимся, но однажды на моих веерах обязательно появится ваша история…
– От этого типа у меня мурашки по спине, – я взяла Солея за руку. – Но спасибо тебе за чудесный подарок!
Он улыбнулся:
– Давай выпьем чего-нибудь холодного. Вон тот маленький каф-о-кан вполне подойдет.
Мы уселись на узкой циновке, спасаясь от солнца в тени выгоревшего навеса. Через минуту хозяйка подала нам ледяной гранатовый сок.
– Это прекрасно, – я положила голову на плечо Солея. – Сидеть на земле, наслаждаться жизнью…
Леопардов мы привязали к высокому бревну, служившему каф-о-кану опорой.
– Прошу прощения, господа! – наш отдых внезапно прервал неряшливый с виду смуглый юноша.
На нем не было обуви, широкие шаровары шелестели при ходьбе, короткая туника без рукавов едва прикрывала грудь. На голове болталась грязная повязка.
– Принцесса Цыган шлет вам свой привет.
Я почувствовала, как мой спутник тут же напрягся всем телом, но в ответ только мирно произнес:
– Что ж, передай и наше почтение цыганской принцессе.
– Обязательно, – криво усмехнулся юноша. – Она хочет узнать, сколько стоят леопарды?
Солей медленно допил свой сок, прежде чем ответить:
– Мне очень жаль, но они не продаются.
– Хорошо подумай, – сложил руки на груди посыльный. – У принцессы много золота. Она заплатит любую цену.
– Эти кошки – не моя собственность. Я не могу отдать их.
– Чьи же они тогда?
– Ничьи, – вставая, ответил Солей. – Они свободны.
– Если леопарды дикие, – цыган вынул из-за пояса короткий длинный нож, – значит, поймать их может любой желающий.
– Я не позволю, – предупредил мой спутник.
– То есть звери все-таки твои, – цыганский посыльный широко улыбнулся. – Даю тебе последний шанс, парень.
– Они не продаются, – мотнул головой заклинатель леопардов.
– Так и быть, – коротко кивнул юноша. – Что нельзя купить, можно украсть.
И он насмешливо мне поклонился, прежде чем исчезнуть в толпе.
– Солей…
– Пойдем, – он быстро взял меня за руку.
– Не могу понять, чем он так встревожил тебя…
– Цыгане не бросают слов на ветер, – мрачно ответил мой спутник. – Нам лучше скорее убраться отсюда.
Но сказать было проще, чем сделать. До полудня оставалась всего пара часов, и торговцы спешили продать как можно больше, а покупатели – побыстрее расстаться со своими деньгами, чтобы вернуться в прохладу домов и выпить ледяного кофе.
На центральной улочке возникла такая толчея, что пришлось пробираться сквозь толпу, намертво вцепившись в Солея.
Внезапно я почувствовала, как поводок в моей руке натянулся и ослаб.
– Нииса! – крикнула я.
Удивленная кошка стояла неподалеку, обнюхивая кусок ловко обрезанного кожаного шнурка.
– Держи ее, – успел сказать мой спутник, и тут начался настоящий кошмар.
– Грабят! – заорал кто-то впереди.
Послышались треск ломающихся досок и вопли разбегающихся людей.
– Зайцы! Ловите моих зайцев! – запричитал какой-то нерадивый торговец.
Но было поздно. С десяток здоровенных пепельных зайцев пустилось наутек, путаясь под ногами у прохожих.
Один, самый быстрый, выпрыгнул на дорогу прямо перед мордой озадаченной Ниисы и припустил в соседний переулок.
Леопард не заставил себя ждать. Упругими косыми прыжками он бросился следом, радостно рыча от возбуждения.
