– Она показалась мне довольно большой, – пробормотала я.
– Значит, ты не видела взрослого леопарда.
– Куда ты несешь меня? – я ухватилась покрепче за его плечи.
– Сюда, – мой спаситель указал на широкую лодку, на палубе которой было выстроено что-то вроде плавучего домика. – Попытаюсь искупить вину моей питомицы.
– Так этот зверь – твой? – я ахнула.
– Скорее, я за ней приглядываю, как и за ее сестрой.
Мы ступили на причал, и из лодки навстречу выпрыгнули две большие пятнистые кошки.
– Нииса, Сахара, – представил он их, опуская меня на доски. – Познакомьтесь с нашей гостьей.
И мягко произнес, так и не дождавшись моего имени:
– Харише.
– Что? – я пыталась не отходить от заклинателя леопардов далеко.
– В Кейптауне это значит – красавица.
Он скрылся за дверью бамбукового домика и тут же вернулся, протянув мне ковш с холодной водой.
– Спасибо, – я жадно припала к нему пересохшими губами.
– Зайдешь в гости? – без обиняков спросил он.
– А как же леопарды?
– Они совсем ручные…
Я осторожно шагнула на борт, держа его за руку, а затем удобно устроилась на корме.
– Мы собирались ужинать, – он поставил передо мной деревянную тарелку с печеной рыбой и золотистыми дымящимися овощами.
Я не заставила себя упрашивать.
– Как же вкусно! – разламывая надвое вторую рыбину и уплетая угощение, восхитилась я.
– Рад, что тебе нравится, – он уселся рядом, придерживая за шею одну из кошек, нахально пробирающуюся к столу. – Не попрошайничай, Нииса. Я наловил вам отличной трески.
– Ты рыбак?
Я уплетала простое угощение за обе щеки.
– Нет, – покачал головой он. – Отчасти…
– Как тебя зовут?
– Солей, – ответил он.
Пока игривая Нииса упрямо тыкалась мордой ему в плечо, я украдкой разглядывала своего нового знакомого.
Статный и стройный, с гладкой кожей оливкового цвета, он походил на безупречные в своей простоте фигурки египтян, которые древние рисовали на стенах храмов. Из одежды на Солее были одни льняные брюки. Жесткие волосы уже давно позабыли о гребешке, а веселые карие глаза лучились искорками.
Мы сидели очень близко, и я видела свет, который исходил от Солея. Он был пронизан им от макушки до босых ступней, словно внутри у этого человека пряталось собственное солнце.
Давно закончив есть, я уставилась на хозяина лодки и бесконечно долго смотрела. Он тоже глядел мне в глаза не стесняясь, пока когтистая пронырливая лапа не промелькнула между нами.
– Сахара! – юноша любовно прикрикнул на леопарда, стащившего остатки моего пиршества. – Обе они такие невежды.
– Наверное, мне пора, – смутилась я.
Он молча убрал пустую посуду.
– Я съела весь твой ужин…
– Ничего, – Солей перешел на другую сторону лодки. – У меня остался сыр с орехами. А рыба уже давно приелась.
Осторожно я выбралась на пирс, пытаясь сообразить, что делать дальше.
– Составишь мне компанию? – мой новый солнечный знакомый, похоже, знал, как спасти ситуацию.
Уже в сумерках мы уселись на краю пирса, опустив ноги в горячую воду. Я хотела что-то сказать, расспросить его о пустяковых привычных вещах, но слова застряли в горле. Все смотрела и смотрела на Солея, с ужасом понимая, что не нахожу этому подходящих объяснений.
Но хозяин лодки не выглядел смущенным или сбитым с толку. Просидев рядом несколько минут, он в конце концов рассмеялся.
– В чем дело? – я обрела дар речи.
– Не бери в голову, Харише.
– Нет, объясни!
– Хорошо, но ты сама попросила. – Он потянулся за небольшой, искусно вырезанной из дерева шамболиной и тихонько погладил струны. – Ты уже целую вечность ищешь причину, чтобы глядеть на меня.
Я закрыла лицо руками.
– Смотри, если хочешь, – просто сказал он. – А чтобы тебе было спокойнее, я поиграю. Тогда мы сможем делать вид, будто я не замечаю твоих разглядываний.
Мне тоже стало смешно:
– Прости, не знаю, что на меня нашло.
Солей хмыкнул, легко наигрывая на шамболине. Наконец я смогла разглядеть этот странный инструмент поближе. Он походил на большой скрипичный ключ, который завернули в плавную спираль. Струны расходились от грифа к основанию, словно лучи. Некоторые из них крепились к нижней полоске спирали, некоторые – к верхней.
– Что, правда никогда не держала ее в руках? – удивился он. – Откуда же ты, Харише?
– Издалека, – я погладила гладкий лакированный гриф. – Но Кейптаун не перестает меня покорять.
– Расскажешь о своих приключениях?
Он заиграл простую и в то же время невероятно красивую мелодию.
И я поведала, как, встретив Амфорную Кошку, села однажды в голубой поезд и отправилась в Кейптаун. Вспомнила о том, как щедрая Халия дала мне работу и дом, сбивчиво говорила о сумасбродной Фиджан, попыталась даже объяснить, как встретилась с Чайным Вампиром в дымном Саду Желаний.
– Вот это жизнь! – мой собеседник был восхищен. – А я думал, мои воспоминания чего-то стоят.
– Давно ты здесь живешь? – в свою очередь поинтересовалась я.
– Пару месяцев, – Солей отложил шамболину и потрепал по спине Сахару, лениво разлегшуюся рядом. – Мне нравится Кейптаун, и я не прочь задержаться…
– Ты чем-то занимаешься или, как я, слоняешься повсюду без дела?
– Ловлю рыбу, чтобы поесть, продаю ее иногда или меняю на хлеб с сыром, ныряю за жемчугом, мастерю из дерева, гуляю по городу, играю на шамболине, пытаюсь воспитывать двух этих недотеп…
И он чмокнул ворчащую кошку в мокрый нос.
– Но ты не ищешь свое предназначение? – попыталась выяснить я.
– Не так, как ты… Мне нравится жизнь на лодке, новые города, люди. Может быть, в этом мое призвание?
– Вполне возможно, если ты счастлив.
– О, гораздо больше, чем раньше…
Он улегся прямо на деревянный настил, подложив под голову руки.
– И чем же ты занимался до Кейптауна? – теперь я смотрела на него сверху вниз.
– Жил в мужском гареме, – запросто ответил он.
– Как? – я не могла поверить своим ушам. – Что ты там делал?
– Это неловкий вопрос, – с улыбкой заметил Солей. – Не знаешь, чем обычно занимаются в гаремах?
– Но ведь… – я снова начала заикаться. – Гаремов больше не существует.
