– Доброе утро, майне геррен! Вы готовы?
– Да. Куда надо ехать?
– Никуда – они прибудут к постам. Пешком дойдём…
Идти оказалось недалеко – метров пятьсот. Вместе с нами топают два молчаливых телохранителя полковника и худощавый парень с большой сумкой на плече. Это ещё кто такой? Но, раз уж немец его взял на переговоры, то явно не просто так… И переводчик из местных охранников.
Парламентёры нас уже ждали.
Обшарпанный джип, ещё хранящий на бортах полустершиеся от времени эмблемы местных вооружённых сил – и троё мрачных мужиков. Водителя в машине не видно, стало быть, её вёл кто-то из переговорщиков. В принципе, правильно – мало ли какие тут могут быть разговоры? Зачем посвящать в их тайну простого водилу?
– Итак? – останавливается перед троицей Штраух. – Вы хотели меня видеть – я здесь. Кто будет говорить?
Полковник говорит по-английски, напрочь игнорируя тот факт, что пришедшие могут его и не понять. Впрочем, на то и переводчик – он быстро поясняет слова немца.
Самый невзрачный из троицы что-то быстро выпаливает в ответ. Ага… местная птица-говорун? Или у него попросту язык лучше подвешен?
– Вы не можете дальше ехать… Народ возмущён вашим поведением! Мы требуем, чтобы вы прекратили обстрелы!
И так, минут на пять. Одно и то же, в различных вариантах.
– Я понял! – жестом останавливает переводчика Штраух. – Это всё?
– Вы должны сжечь свой танк! Оставить алмазы в лагере – и тогда мы дадим вам уйти!
– Всё?
– Да…
И ещё минут на пять словоизвержений. Обещания самых страшных кар в случае неисполнения предъявленных требований. Наконец, говорун умолкает… устал, наверное.
– А теперь послушайте меня… – наклоняет голову полковник.
Переводчик быстро переводит его слова. Штраух не спешит, говорит медленно и чётко произносит каждое слово.
– Танк никто не будет поджигать – он пойдёт дальше. Ваше оружие не способно причинить ему вред. У вас имеются повреждения?
Это уже в наш адрес.
– Нет, – пожимает плечами Ребров. – Можем хоть сейчас выехать.
– Это понятно? – смотрит на парламентёров полковник.
И быстрым движением пресекает скороговорку невзрачного.
– Я ещё не окончил! Генрих!
Худощавый парень вытаскивает из сумки ноутбук.
Между прочим – "Панасоник CF-53"!
[20] Не хухры-мухры, однако…
Щелчок клавиши – и на экране появляется картинка.
– Это – вид вашего лагеря с воздуха.
На экране видны люди. Кто-то сидит у костра, кто-то доит козу…
Картинка меняется – и на экране уже совсем другое место. Видны пасущиеся неподалёку козы – небольшое стадо.
– Мои ударные беспилотники висят над каждым вашим лагерем. Их, насколько я в курсе, четыре. Я имею в виду те, которые расположены поблизости от данного места. Есть и другие… но сейчас я говорю именно об этих. Генрих – демонстрация!
Парень что-то набирает на клавиатуре, щелкает клавишей мыши…
И на экране встаёт хорошо видимый столбик разрыва. Рвануло посреди пасущихся коз – видны лежащие трупы животных. Все прочие разбегаются во все стороны.
– Следующий удар будет нанесён уже по людям. Всё понятно?
Троица ошарашенно переглядывается.
– Вы меня поняли?!
Утвердительный кивок.
– После этого я выведу танк – и он пройдёт сквозь ваши засады и минные поля. И горе тому, кто не убежит вовремя! Это, – кивает в нашу сторону Штраух, – его экипаж. Русские. Вам надо ещё что-то дополнительно пояснять? Они – проедут где угодно! Невзирая на то, что и кто будет стоять у них на пути! Это прирождённые воины – и не вам преграждать им дорогу! А беспилотники уничтожат ваши лагеря – со всеми кто там сейчас находится. Вы меня поняли?!
Да уж…
Наши мрачные небритые морды очень даже контрастируют с внешним видом полковника. Однако же, напор у него…
– У вас есть три часа на то, чтобы снять мины и отвести людей. Предупреждаю – любая попытка выйти из лагерей – сигнал к немедленной атаке! Время пошло!
– Жёстко вы их… – качает головою Ребров, когда мы уже отошли метров на пятьдесят.
– А иначе нельзя! – пожимает плечами полковник. – Они давно привыкли к такому образу заработка, если так можно сказать. И то, какими методами с ними борется здешнее правительство…это даже не детский сад! Нельзя зарабатывать на жизнь разбоем!
– Что, господин полковник, – вставляю и я свои пять копеек, – всё настолько уже плохо? Помощи ждать неоткуда?
Штраух какое-то время молчит, потом нехотя кивает.
– Да, подкрепление из центрального офиса не может подойти ранее, чем через несколько дней. Охрану рудника – по вполне понятным соображениям я тоже не стал оповещать.
– Ну, да… – соглашается мой товарищ. – Как я понимаю, об этом тотчас же станет известно и нашим… э-э-э… оппонентам.
– Какая от них здесь польза? – хмыкает немец. – Охраняют сам рудник – вот и всё, на что они пригодны! А вот встретить в качестве противника нас… подобного сюрприза тут точно никто не ждал! Настолько опасного соперника местные бандиты ещё никогда не имели!
После нашего возвращения в лагерь, мы усаживаемся перекусить.
– Видишь ли, Артём… – наливает себе горячего чая Ребров. – Про немцев тут ходит совсем уж дурная слава. Мол, жестоки они до невероятности, да и по жизни – те ещё отморозки.
– А про нас?
– Нас тут знают меньше, всё же СССР сюда не особо-то и нос совал… Всё больше с политиками общались, да со всякими там вождями всевозможных сопротивлений. Народ про то не сильно-то и в курсе был. Но – знают, что с немцами мы дрались жестоко. И по харе им, в итоге, насовали всерьёз. Так что ход полковника, когда он показал, что такие серьёзные воины объединились против кого-то третьего – чрезвычайно сильное заявление.
– Скажешь тоже…
– И скажу! Тут всю страну переплюнуть можно – а какие здесь разборки идут постоянно? Власть делят, да деньги… Но про то, что немцев многократно больше – это знают многие. И чтобы им по чавке насовать – надобно быть и вовсе запредельным деятелем по местным меркам. С их точки зрения, чем больше страна – тем больше в ней разборок.
И ведь в какой-то степени я этих местных парней понимаю… они всё измеряют привычными мерками. По их понятиям, то, что присылает ООН (продовольствие, вещи и медикаменты) – это своеобразная… не смейтесь – дань! Мол, местный главнюк (президент он там, или кто – не так уж и важно) как-то ухитряется нагнуть глупых иноземцев, которые, таким образом, от него и откупаются. Ну, а раз это добро пришло в страну – то вполне логично будет отщипнуть от него кусочек лично для себя. И встретив впервые сопротивление такому простому желанию, местные бандиты были несказанно удивлены! Мол, большие белые дядьки за океаном испугались – а эти ничтожные караванщики никакого уважения и не думают выказывать. Как это?!
