– Вы о Горне?
– О лорде Горне, Кэти, – наставительно произнес гном и с нажимом повторил: – О лорде Горне, графе Эргольском и Санросском.
Понятно. Мне снова пытаются указать, где мое место.
– И что такого ужасного в моем общении с Его сиятельством? – поинтересовалась я.
Гном цепко посмотрел на меня, бросил взгляд на дежурного и, понизив голос, сказал:
– Я не враг тебе, Кэти. Напротив, я желаю тебе только добра. Ты думаешь, что сословные предрассудки ничего не значат? Что можно быть счастливой с тем, кто никогда не признает тебя ровней? – он грустно вздохнул и горько добавил: – Ошибаешься, Кэти. Очень сильно ошибаешься.
Карие глаза смотрели на меня с затаенной болью.
– Тер Гердин, что случилось с вашей сестрой? – тихо спросила я, уже догадываясь, каким будет ответ.
– Когда Эльзе только исполнилось семнадцать, она сбежала с заезжим магом. Бросила все: обеспеченную жизнь, дом, веру отцов, хорошего жениха. И меня бросила, а ведь кроме нее у меня больше никого не было. Но Эльза не думала об этом. Собралась тайком, да и уехала вместе со своим любовником. С тех пор о ней никто ничего не слышал.
– Но вы пытались ее разыскать.
Это не было вопросом. Мне стал понятен смысл сегодняшнего разговора между Горном и тером Гердином.
– Да, – тихо ответил гном. – Так я оказался в Дартштейне. Мне пришлось нелегко. Я потратил почти все свои сбережения на то, чтобы отыскать Эльзу, но сестра словно сквозь землю провалилась. А потом, когда истекли пять лет, мне пришлось выбирать – или возвращаться во Фракию, или оставаться в Дартштейне и принимать дартское гражданство. Ты ведь знаешь, что свыше положенного срока иностранцы не могут проживать в королевстве. Но я не хотел уезжать, не разыскав Эльзу. Вот так я и стал отступником.
– А лорд Горн? Откуда вы с ним знакомы?
– Граф поймал сотрудника архива, который пытался достать для меня сведения об Эльзе, – неохотно ответил гном. – И тот меня выдал.
– У вас были неприятности?
– Можно и так сказать.
Тер Гердин сердито шмыгнул носом.
– Видишь ли, Кэти, я был несдержан в выражениях и позволил себе довольно нелестно выразиться о Его сиятельстве. За что и провел семь месяцев в тюрьме. Как ты понимаешь, это не прибавило мне симпатии к графу.
Гном заложил большие пальцы в кармашки жилета и оттопырил нижнюю губу.
– Думаете, лорд Горн сможет найти вашу сестру?
– Ему придется покопаться в засекреченных архивах. Я истратил много денег, чтобы туда попасть, но так и не смог преодолеть магические заслоны, оберегающие архив от посторонних. Надеюсь, лорд Горн сумеет обойти секретную кодировку и достанет необходимые сведения.
Я задумчиво покачала головой. Теперь стало понятно, почему граф не сразу согласился на условия гнома.
– Прошу тебя, Кэти, не губи свою жизнь. Все маги – бессердечные чудовища. Я не хочу, чтобы ты стала очередной игрушкой могущественного аристократа. Он сломает тебя, Кэтрин.
Тер Гердин вздохнул, и его мясистый нос уныло повис.
– Нет ведь никакого условия про целибат, верно? Вы его специально выдумали? – тихо спросила я.
– Хотел оградить тебя от проблем, – недовольно пробурчал ученый. – Только, вижу, это было напрасно. Ты все равно поступишь по-своему.
– Тер Гердин, спасибо вам, – я обняла гнома и, наклонившись, поцеловала его в щеку. – Не сердитесь на меня. Я постараюсь быть благоразумной.
– Да, уж постарайся, Кэти, – проворчал тер Гердин, но я видела, что он немного оттаял.
– И мне очень жаль, что так получилось с вашей сестрой. Надеюсь, лорду Горну удастся ее отыскать.
– Я тоже надеюсь, – тихо ответил гном и отвел глаза. – Ладно, пойду, – заявил он. – Время уже позднее, а я еще не пил свою вечернюю кружечку эля. Нельзя изменять традициям.
Я улыбнулась. Жизнь тера Гердина состояла из целого ряда обрядов и церемоний, которые тот неуклонно соблюдал. И теперь я понимала, почему. Я ведь тоже придумывала для себя «Неизменные правила», только бы заполнить пугающую пустоту собственного прошлого и настоящего. Похоже, у нас с гномом гораздо большего общего, чем мне казалось.
– Надеюсь, ты подумаешь над моими словами, Кэти, – сказал мне на прощанье тер Гердин.
– Непременно, – ответила я.
Двери департамента захлопнулись за гномом, а я все стояла, глядя на темное окно, за которым снова сыпал снег.
* * *
– Ну что? Кто это был?
Не успела я сойти с пространственной платформы, как рядом тут же оказалась Хельга.
– Оборотень?
– Нет. Приходил мой учитель, – ответила я.
– Жаль. А я уж думала, ты со своим красавчиком на свидание ушла, – Хель вздохнула. – Что за жизнь? Никаких развлечений, одна только работа.
Она поправила толстую пшеничную косу, кольцом уложенную вокруг головы, и вернулась за стойку, а я прошла в свою палату.
– Тера Кэтрин, а кто к вам приходил? – увидев меня, тихо спросил Шимон. – Ваш парень?
– Тер Шимон, а вам не говорили, что любопытство до добра не доводит?
– Значит, Сноргу ничего не светит, – задумчиво произнес Селий и покосился на спящего сослуживца. – А он ведь всерьез в вас влюбился.
– Это ему только кажется, – устало ответила я.
Ну и вечер! Все так и норовят поговорить со мной о чувствах.
– Как только тер Снорг выйдет из госпиталя, так сразу же меня забудет, уж поверьте моему опыту.
Я сказала это машинально и лишь потом осознала, что действительно имею подобный опыт.
– Зря вы так, тера Кэтрин, – заметил Шимон. – Вы правда нравитесь Сноргу.
– Доброй ночи, тер Шимон.
Я решила закончить никому не нужный разговор.
– Доброй ночи, – неохотно ответил парень.
Я проверила повязки Лодвика, развела ему обезболивающее и поставила стакан на тумбочку. Взгляд упал на лежащую на белой поверхности газету. Пока я отсутствовала, кто-то принес свежий номер «Брегольских ведомостей».
Разгладив пахнущую типографской краской страницу, я отошла к настенной лампе и с интересом прочитала верхний заголовок. «Лорд Дальгейм обещает снижение таможенных пошлин!» Ну, это старая песня. Обещать – не значит понизить. Так, что тут еще? «Королевский двор переезжает в резиденцию Аутцлир». М-да. Очень важная новость. У Вильгельма десять резиденций, и он весь год кочует по ним вместе со всем своим двором. «Болезнь герцога Бравенского прогрессирует». Ну да, как же… Если там что-то и прогрессирует, так это старость и маразм. Шутка ли – древнему магу почти пятьсот! И это при том, что волшебники доживают максимум до трехсот. С разворота на меня смотрел высохший старик с высокомерным взглядом прозрачных глаз и с презрительной улыбкой на тонких бескровных губах. «Секретарь Его светлости, лорд Арнольд Штолле поделился с нами последними сведениями о состоянии здоровья герцога Бравенского». Далее следовал подробный отчет о том, сколько раз милорд поел, кто его навещал, какое вино герцог изволили испить… Обычный газетный треп.
