Я забираю пачки листов из его рук. Сверху новое название – «Расстояние».
– Ты была права, – говорит он, – насчет… многого. Я кое-что исправил, и мне хотелось бы услышать твое мнение. О том, что поменялось.
«Пожалуйста, не заставляй меня снова это читать», – молю я про себя.
– Мм… хорошо, – соглашаюсь я в ответ.
На лице Джошуа отражается надежда.
– Да?
– Да. Конечно. – Его работа кажется невероятно тяжелой. – Мм… когда я должна их вернуть?
– О, нет. Это тебе. Оставь у себя, – горячо говорит Джош и тут же замолкает.
– Ладно, – наконец говорю я.
Он снова засовывает руки в карманы:
– Позвони, как прочтешь.
– Ты хочешь, чтобы я прочитала все сейчас? – Я потрясена.
– Да… В смысле, нет… Не обязательно… Но я уезжаю завтра…
– Нет, все нормально, я прочитаю сейчас, – поспешно отвечаю я.
– Да? – спрашивает он.
– Да.
– Хорошо. Итак… У тебя есть мой номер.
Кажется, это самый неловкий наш разговор. Хуже даже тех, что мы вели, когда только начали встречаться.
Я киваю:
– Ага.
Джош тянется, чтобы меня обнять, но замирает, и я подаюсь вперед. Он тут же сжимает меня в объятиях. Листы, зажатые между нами, кажутся холодными и тяжелыми. И когда он неловко похлопывает меня по спине, я понимаю, что это наши последние объятия.
Глава 32
Я кладу мемуары на кровать. У меня не осталось сил.
Стаскиваю мокрые ботинки, пальто, легинсы.
Умываюсь.
Чищу зубы.
Я чувствую, как листы буквально прожигают мне спину. Рассматриваю их через зеркало, висящее над раковиной. Листы кажутся одновременно трагически погибшими и пугающе живыми. И они не оставляют мне выбора, кроме как забраться на кровать с ними и начать читать. Я вожусь с упрямой прядкой волос. Давлю черные точки на носу. Медленно тянусь к лампе, чтобы включить ее.
Затем наконец опускаюсь на кровать. Смотрю в окно, за которым в свете фонаря кружится множество снежинок.
Я опускаю стопку листов на колени. И начинаю читать.
* * *
Начало изменилось. Теперь на первой странице не наивный девятиклассник, а повзрослевший, озлобленный и циничный Джош. Это лето перед выпускным классом. Он сидит один в кафе и рисует.
А потом… он видит меня.
И с этого мгновения Джош словно погружается в блаженную фантазию, забывая обо всех проблемах. И впервые за несколько лет у него появляется надежда на лучшее. Следующая страница мне знакома: Джош торопится домой, чтобы нарисовать меня. А вот дальше новое изображение во весь лист. Его большую часть занимаю я, над моей головой нимб из ветвей плетущейся розы, а мою фигуру окутывает ореол, совсем как на иконах. В нижнем углу на коленях стоит Джош, сложив руки в молитве. И в облачке рядом с ним лишь одно слово: «Спасение».
Мои руки так сильно трясутся, что мне с трудом удается перелистнуть страницу.
После заголовка «Девятый класс» начинается история, с которой я уже знакома. Здесь практически ничего не изменилось. Она все такая же смешная, грустная и милая. И слегка наивная. Но есть некоторые отличия. На рисунках появились тонкие мазки, которые привлекают внимание к тем событиям жизни, которые впоследствии станут значимыми, к тому, что Джош не считал важным, когда рисовал это несколько лет назад.
А потом я. Снова. Джош нарисовал, как я читаю книгу Свара в столовой, а потом наш первый с ним разговор, во время которого над его головой все время витает маленькое сердечко. А потом, когда Джош думает, что не понравился мне, сердечко разбивается.
Я обвожу пальцем это разбитое сердечко.
Продолжение истории снова мне знакомо, но в этот раз страницы с Рашми причиняют меньше боли. Меня охватывает грусть от воспоминаний о том, как сильно они ранили меня в первый раз. Джош сократил сцены с ней и убрал лишние страницы. Она все еще играет одну из значимых ролей в этой истории, как и должно быть, но главный герой все-таки он. Как и должно быть.
Я дохожу до прошлого лета. «Кисмет». Джош кратко изобразил нашу встречу, с которой начинается книга, а затем заново нарисовал следующий вечер, когда он увидел меня с Куртом в кафе.
Дальше Джош добавил новые страницы. На них он с родителями. Между ними ширится пропасть, и виной всему его собственная злость, хотя сам Джош всем сердцем желает наладить отношения. Хочет, чтобы родители уделяли ему больше внимание. А затем он возвращается в школу, в выпускной класс. В ноябре на этом месте были лишь грубые наброски. Теперь же они с любовью обведены чернилами.
А потом я читаю о том, как Джош увлекся мной, как думал обо мне на Октоберфесте, о нашем первом свидании. Читаю, как он влюбился в меня. Читаю о «Домике на дереве», заявлениях в колледж, его дне рождения, нашей поездке в Испанию, о первом разе, когда мы занимались любовью. Эти страницы невероятно красивы. И эмоции на них выражены намного глубже, чем на других рисунках.
А следующий разворот словно разорван пополам. И мы оказываемся на разных страницах. Но все еще тянемся друг к другу. Почти соприкасаемся пальцами.
По моим щекам бегут слезы. Я даже не поняла, когда начала плакать. Следующие рисунки, наполненные злостью и раздражением, посвящены выборам и родителям, которые вроде и присутствуют в жизни сына, но практически в ней не участвуют. Джош тяжело переживает нашу разлуку. Винит себя в произошедшем и погружается в депрессию, не зная, как сказать мне, что мы не встретимся на День благодарения. Мне так и хочется успокоить этого нарисованного Джошуа, уверить, что дальше все будет хорошо. Но ведь это не так.
Джош воюет со своими родителями. Они настаивают на завершении обучения в частной школе. Он же просто хочет сдать итоговые экзамены. Но не происходит ни того, ни другого. Джош все глубже погружается в депрессию, не выходит из комнаты и снова, снова, снова рисует меня. И мой рождественский подарок. Я понимаю, что история приближается к Рождеству, но не уверена, что готова читать дальше.
А дальше следует наша ссора. Я говорю ужасные слова. Убиваю наши отношения.
Джош считал, что мы всегда будем вместе. И сейчас, свернувшись в позе эмбриона на темном фоне, он наблюдает, как наши планы – Новая Англия, свадьба, дети, долгая совместная жизнь – осыпаются прахом. Он снова и снова звонит мне. А я не отвечаю. Его опустошение сменяется яростью. Наступает вечер перед Новым годом, и он в одиночестве смотрит телевизор в своей комнате. Он, как и я, вспоминает наше первое свидание. Сразу после полуночи им домой звонит Брайан и сообщает, что я жду Джошуа в «Кисмет». Он еще может успеть.
Я переворачиваю страницу, опасаясь того, что увижу дальше.
