– Вас повезет Брайан? – подозрительно прищуривается миссис Уассирштейн.
– Я только что написал ему. – Джош показывает матери ее собственный телефон и хитро улыбается.
Миссис Уассирштейн немного резко забирает у сына телефон, но тут же с улыбкой обнимает сына на прощание.
– Карманник, – смеется она.
– Надзиратель, – вторит ей Джош.
Впервые за этот вечер я слышу, как Джош общается в присущей ему манере. Его мама наконец закончила расспросы, поэтому он приобнимает меня за талию и ведет к выходу.
– Немного странно, что ты весь вечер водил меня так, – говорю я, как только мы остаемся наедине.
Он тут же отдергивает руку:
– Извини, я не хотел…
– Нет, я понимаю, – успокаиваю я любимого. – Здесь так принято. Просто это… странно.
– Все происходящее странно, верно? – спрашивает он.
Джош показывает за спину, откуда все еще доносятся смех и музыка.
– Ты так уверенно себя вел, что, если бы я не знала, как ты ненавидишь все эти сборища, никогда бы об этом не догадалась.
– Ну… это так… – осторожно отвечает Джош.
– Я знаю. Просто говорю, что ты хороший актер.
Джошуа засовывает руки в карманы, стрелки на его брюках блестят в тусклом свете музейных ламп.
– Это не звучит как комплимент, – наконец ворчливо говорит он.
– Тебе показалось, – отвечаю я, но мой голос звучит неубедительно.
Ему не показалось. И Джош это знает. Но я больше не могу сдерживаться.
– Сегодня я познакомилась с Джошуа, которого раньше видела только по телевизору. Он одет с иголочки. Всегда знает, что сказать. Даже стоит прямо, расправив плечи.
Джош стиснув зубы открывает для меня дверцу.
– И конечно же знаешь всех этих надменных людей, можешь говорить о вещах, о которых мне вообще ничего неизвестно.
Заткнись!
– Да, потому что я провел с ними большую часть своей жизни. Я не собираюсь вести себя как придурок с людьми, которые помогли моему отцу переизбраться. – В голосе Джошуа уже слышится плохо скрываемое раздражение.
– Знаю! – Я слишком эмоциональна, мне срочно нужно успокоиться. – И знаю, что это часть твоей жизни, знаю, что тебе приходится притворяться…
– Мне ничего не приходится насильно. Я просто стараюсь быть порядочным, вежливым человеком.
Этими своими словами он словно вонзает меч мне прямо в сердце.
Я зашла слишком далеко. Слишком, слишком далеко.
– Извини, – снова принимаюсь бормотать я. – Я не… Я не знаю, почему…
– Забудь, – отмахивается Джош.
Он тут же отворачивается от меня и принимается нарочито внимательно высматривать машину Брайана на огромной стоянке, но я вижу, что он просто не хочет смотреть на меня. И почему я не оставила свои дурацкие комплексы при себе?
На улице холодно, и я жалею, что не взяла с собой зимнее пальто. Впервые за время, проведенное вместе, Джош либо не замечает, что я дрожу, либо просто не хочет отдавать мне свой пиджак. Но он и не должен мне его отдавать. Я сама виновата, что оставила пальто дома, так как переволновалась из-за его появления.
– Извини, – снова говорю я.
Вместо ответа он лишь передергивает плечами.
– Ты все еще хочешь перекусить? – спрашиваю я после минутного молчания.
– Конечно. – Джош кажется удивленным. Он достает руки из карманов и скрещивает их на груди, а через минуту неловкого молчания опускает их и потирает шею. – И ты меня извини. Не стоило приводить тебя сюда. Не подумай, я хотел пойти вместе с тобой, – добавляет он быстро, – но знал, что будет отстойно. Так всегда бывает. Хотя не весь вечер был отстойным, – снова сбивается он. – Двадцать минут были фантастическими.
– Ты не должен извиняться. – Я смотрю на тротуар. – Это большая часть твоей жизни, в которой у меня нет места. Но я хотела увидеть ее.
Джош еще больше хмурится.
Я открываю было рот, чтобы продолжить объяснения, но тут к тротуару подъезжает черный лимузин и моргает фарами. Мы торопимся вниз, ежась под порывами ледяного ветра. Щелкают замки, Джош открывает заднюю дверцу, и мы проскальзываем внутрь.
– Извините, что опоздал, – говорит Брайан. – Я не ждал вас еще как минимум час.
Джош качает головой:
– Без проблем. Ты же знаешь, как проходят эти мероприятия.
– Разве? – Брайан улыбается нам в зеркало заднего вида. – У вас еще полтора часа до возвращения домой. Может, куда-нибудь вас отвезти?
Джош подается вперед:
– Знаешь кафе на Амстердам-авеню? «Кисмет»?
Брайан фыркает. Уверена, он знает нашу историю.
– Думаю, смогу найти это место, – весело улыбается телохранитель.
– Спасибо. – Джош откидывается на спинку, а затем резко поворачивается ко мне: – Ты не против? Извини, я все еще веду себя как на вечеринке. Даже не спросил тебя. Я знаю, что мы собирались встретить там Новый год, но подумал, что и сейчас можем отправиться туда. Вспомним нашу первую встречу.
– Нет, все идеально. – Я выдавливаю улыбку. – Спасибо, Брайан.
– Это моя работа, – говорит он.
Но атмосферу в машине не назовешь идеальной. Мы с Джошуа не держимся за руки, молчим и чувствуем себя неловко. Когда Брайан вливается в поток машин, то пытается поднять нам настроение.
– Итак, Айла, тебе удалось посмотреть музей? – подмигивает он мне в зеркало заднего вида.
Наводящий вопрос. Очевидно, Джош ему многое рассказывает.
– Удалось, – бормочу я.
– И?
Я снова натужно улыбаюсь:
– Это был прекрасный подарок.
Брайан вскидывает кулак в победном жесте:
– Отлично.
– Все прошло как по маслу, – говорит Джош. – Спасибо Чаку.
– Спасибо Чаку! – повторяет Брайан.
Потом они обсуждают какую-то договоренность с Чаком, о которой Брайан еще не слышал, а я ерзаю на сиденье. Сколько людей знали об этом плане? Делал ли Джош такое раньше? От этих мыслей те чудесные минуты уже не кажутся такими чудесными, напротив, мне все больше становится не по себе.
По какой-то ужасной, неизвестной мне причине с моего языка рвутся слова, которые мне не следует произносить. Их следует придержать до другого, менее эмоционального дня. И уж конечно, не стоит произносить, пока мы не окажемся наедине. Я не должна их говорить. Молчи!
– Рашми нравится Древний Египет, да? – спрашиваю я.
Дерьмо!
– Что? – Джош резко поворачивается ко мне.
