Глава 10
Мы продолжаем неистово целоваться, когда Джош доезжает до первого этажа. А дальше происходит несколько событий сразу: он стремительно становится выше меня, отчего его подбородок ударяет меня по носу, я же теряю равновесие, заваливаюсь вперед, и мы оба валимся на гладкий бетонный пол.
– Черт побери! – Джош смотрит на меня, и его глаза расширяются. – Черт побери!
Из моего носа течет кровь.
– Он сломан?! Я сломал тебе нос?! – пугается Джош.
Я трогаю нос и морщусь, а потом трясу головой, словно не произошло ничего страшного. Затем поправляю непристойно задравшееся на бедрах платье.
– Я в порядке, – бормочу я, но слова звучат как «Я в подядке».
Джош помогает мне подняться на ноги и уводит подальше от эскалатора. Затем он быстро хлопает себя по карманам пальто, как будто тщетно пытается найти что-то. Тут один из посетителей, элегантно одетый мужчина, наблюдавший за разыгравшейся перед ним сценой, достает стильный носовой платок и передает его мне.
– Merci, – говорю я своему случайному помощнику, но слово опять звучит забавно: «Мевси».
Я прижимаю платок к носу, а затем убираю его и с удивлением понимаю, что он выглядит как театральный реквизит из сцены убийства.
– Нет… Нет… – не останавливаясь повторяет Джош. – Мне жаль… Мне так жаль!
– Да все нормально! – Надеюсь, он понимает, что я говорю. – Подумаешь, кровь из носа пошла.
Я нерешительно протягиваю платок элегантному мужчине, и тот выразительно машет рукой, призывая оставить его себе. Я благодарно киваю в ответ и Джош уводит меня к ближайшему туалету.
– Я правда в порядке, – уверяю я Джошуа и вижу, как он с силой прижимает руку ко лбу, явно пытаясь успокоиться. В глазах его плещется ужас.
Я внимательно осматриваю пострадавший нос. Кровь все еще идет, к тому же еще и подбородок покраснел, цветом напоминая спелый помидор. Да уж, повезло! Завтра на моем лице будет красоваться ужасный синяк. Стоит ли в сложившейся ситуации радоваться тому, что мое платье все еще чистое? Из кабинки выходит женщина с безупречной черной кожей и идеально острыми высокими скулами. Увидев меня, она невольно охает.
– Что случилось? – спрашивает она на французском, а затем достает из сумочки целую упаковку салфеток и пихает мне их в руки.
– Постоянно попадаю в какие-нибудь неприятности, – мычу я. – Мне так неловко.
На самом деле я лгу. Мне, конечно, и правда неприятно, вот только я слишком тихая и послушная для того, чтобы постоянно попадать в неприятности.
Я подношу салфетку к носу и, аккуратно зажав переносицу, жду, когда кровь перестанет течь. И жду. И жду. Я уверяю женщину, что мне больше не нужна помощь. Не особо приятно, знаете ли, когда на тебя пялится незнакомец, пусть даже и доброжелательно настроенный. Наконец она успокаивается и уходит. А из-за двери тут же доносится голос Джошуа, который обеспокоенно – на чистом французском – спрашивает красавицу, все ли со мной в порядке.
Ага! Так я и знала.
Когда кровь наконец-то останавливается, я выхожу из туалета. На моем лице сияет довольная улыбка. Джош стоит вплотную к двери, напряженно сцепив руки.
– Айла, мне так жаль. Ты уверена, что я не сломал тебе нос? – Он никак не может успокоиться.
Моя улыбка становится еще шире.
– Уверена, – пытаюсь я успокоить любимого.
На мгновение беспокойство Джошуа ослабевает, а затем он хмурится в замешательстве.
– Un nouveau record, – говорю я. – Combien de temps çat’apris? Une heure?
Новый рекорд. Сколько на это потребовалось времени? Час?
Джош щурится. Затем понимает, что я услышала, как он говорил по-французски, хотя недавно утверждал, что не знает языка.
– Au moins quatre-vingt-dix minutes, – нехотя признается он.
Как минимум полтора часа. Именно столько времени у меня ушло на то, чтобы узнать правду.
Я пристально смотрю на любимого. Мой взгляд становится красноречивым.
Наконец он качает головой и смеется. Я улыбаюсь, на этот раз ласково, чтобы Джош знал: его секрет в безопасности.
– Полагаю, ты больше не захочешь показать мне хорошее место, о котором говорила? – Джош потирает шею, пытаясь скрыть смущение. – Менее пафосное и более подходящее для свидания?
– Даже не знаю, – поддразниваю я его. – Это же тайное место. Можно ли тебе доверять?
– Я отлично храню секреты, – пылко уверяет Джошуа.
Я осторожно толкаю его в бок:
– Знаю.
На улице ветрено и свежо, и такая погода только добавляет мне безрассудства. Я не знаю, нарушает ли то, что я собираюсь сделать, какой-то кодекс дружбы и скажу ли я вообще об этом Курту. Все возможно. Но сейчас мне все равно.
На наших лицах сияют улыбки, а в воздухе вновь искрится напряжение, пока мы быстрым шагом преодолеваем четыре квартала. Я сворачиваю налево на rue
[20]Chapon и направляюсь к зданию с облупившейся белой краской и красными деревянными ставнями. У панели с кнопками я останавливаюсь. Джош выглядит удивленным, скорее, даже шокированным.
– Только не говори, что у тебя есть квартира, – изумленно говорит он.
Я вбиваю код и дожидаюсь, когда дверь с жужжанием откроется.
– Заходи, – говорю я, загадочно улыбаясь.
– Я думал, мы пойдем в какой-нибудь бар или клуб. Я правда заинтригован, Мартин, – усмехается Джошуа.
Я морщу нос. Джош копирует мою гримасу.
– Да, – подкалывает он меня. – Твоя фамилия больше походит на имя.
Я поднимаюсь по лестнице, улыбаясь про себя, а Джош тихо следует за мной. Мне очевидно, что с каждым пролетом Джошуа все сильнее и сильнее терзает любопытство.
– Нам на самый верх, – предупреждаю я.
Мы преодолеваем пролет за пролетом, пока не доходим до верхней площадки. Джош выжидающе… нет, скорее нервно смотрит на фиолетовую дверь и коврик с леопардовым принтом.
– Не угадал. – Я веду его ко второй двери, чуть меньше размером, которая спряталась в темном углу. – Нам сюда.
Джош дергает за ручку и понимает, что дверь заперта. Я достаю из сумочки тяжелый железный ключ.
– Знаешь, – говорит он, – если бы ты не была такой хрупкой и милой, я бы сейчас бежал отсюда сломя голову. Все это напоминает начало какого-то триллера или фильма ужасов.
– Никогда не доверяй милым, хрупким девушкам, – хищно ухмыляюсь я.
Я вставляю ключ в замочную скважину. Сердце у меня колотится где-то в горле – он назвал меня милой! Затем я проворачиваю ключ, дожидаюсь тихого щелчка, и со скрипом распахиваю дверь.
