С большим трудом мне удалось уговорить маму на «поездку» в Заречье. После нашего разговора я была как выжатый лимон. Вернулась в комнату, где спал Богдан, чтобы положить телефон на перевернутый у изголовья топчана ящик.
В комнату сквозь занавески проникал лунный свет. Волков спал. Я задержалась у топчана и посмотрела на лицо Богдана. Его не портили даже синяки и разбитый нос. Хотя при одном только взгляде на последствия драки больно сжималось сердце. Я осторожно коснулась рукой светлых взлохмаченных волос, но затем резко отдернула руку, словно обжегшись, и вышла из комнаты.
А ночью мне снился странный сон. Будто я играю в «Энгри Бердс», только в роли зеленых свиней – дружки Семенова. Я запускаю птиц из огромной рогатки, а эти бандиты, забавно визжа, валятся на землю. И вот я дохожу до главаря – неведомого Славы Семенова. Я не знаю, как он выглядит, вижу только его устрашающую тень. Несмотря на всю комичность, мне безумно страшно. Я долго целюсь из рогатки. От точности броска сейчас зависит не только моя жизнь, но и жизнь Волкова, поэтому сердце со страшным грохотом бухает где-то в ушах. И в ту самую секунду, когда я готова отпустить тетиву, Семенов начинает лаять. Так громко и свирепо, что я, перепугавшись еще больше, разумеется, мажу. Тогда его озлобленная черная тень надвигается на меня, еще немного – и он выйдет из сумрака. Вот он подходит ближе. У него нет лица. Совсем. Лысая голова похожа на яйцо. Семенов тянет ко мне руки, и я воплю вне себя:
– Мамочка! Мама!
– Ш-ш-ш!
Я почувствовала чье-то прикосновение и тут же распахнула глаза.
Сердце по-прежнему отчаянно толкалось в груди. Я увидела перед собой озадаченного Богдана. Он сидел на корточках рядом с моей кроватью. Я, охнув, натянула одеяло до подбородка. Не сразу заметила, что в руках у Волкова букет полевых цветов.
– Это что, мне? – удивилась я.
– Тебе, – кивнул Богдан. – Я рано проснулся, за выходные наспался. Решил прогуляться до реки и вот, нарвал.
Я смутилась. Сама вчера проходила мимо этих цветов, но мне и в голову не приходило собрать букет.
– И зачем все это?
– Ты же говорила, тебе никто цветы не дарил.
– Я много чего говорила, – проворчала я сонным голосом и протянула руки к букету.
– Тебе снился кошмар?
– Угу, – отозвалась я. В подробности вдаваться не хотелось. Прозвучит нелепо, а во сне мне было очень страшно. – И давно ты тут?
– Давненько, – кивнул Богдан.
– Ты что, смотрел, как я сплю? – ужаснулась я.
– Не одной тебе на меня спящего пялиться, – тут же нашелся Богдан.
Меня даже в жар бросило. Значит, вчера он не спал, когда я стояла над его кроватью?
Я еще не до конца отошла ото сна. Так и продолжала лежать и изучать потолок, обхватив букет руками, пока Богдан меня не огорошил:
– Майя, а ты чего разлеглась-то? Вставай, пора нам сваливать отсюда.
– Как? Уже? – всполошилась я.
Заметила, что Волков по-прежнему сидит на полу и разговаривает со мной полушепотом.
– Ага, уже. Сколько времени тебе нужно на сборы?
Конечно, я была не против свалить из этой деревни, но слова Богдана застали меня врасплох. Спросонья я плохо соображала.
– К чему такая спешка? Электричка только в пять.
Вместо ответа Богдан кивнул на окно. Только сейчас, прислушавшись, я разобрала на улице чьи-то приглушенные голоса. Я посмотрела в окно и обмерла.
Откинула одеяло и как ужаленная вскочила с кровати, совсем позабыв о том, что легла спать в трусах и футболке. Заметалась по комнате, собирая свои немногочисленные вещи. Стянула со спинки стула красное платье, закинула в рюкзак расческу и зеркало, которые лежали на столе.
– Да ты букет оставь, быстрее соберешься, – сказал Богдан, аккуратно присаживаясь на край кровати. При этом так поморщился от боли, что я тут же отложила сборы.
– Погоди! – воскликнула я. – Как же мы поедем? Ты еще не поправился.
– Да все нормально со мной, – возразил Богдан, все так же морщась, – неудачно сел просто.
– Неудачно сел? У тебя же все тело в гематомах!
– Нет, Майя, я себя правда намного лучше чувствую. Ну нет сил больше лежать! Ты права, нужно уже скорее смотать отсюда и доехать до отца.
Я с недоверием оглядывала Волкова с ног до головы. Тогда Богдан с нарочитым воодушевлением продолжил:
– Светлана Матвеевна ведь говорила, что я через два дня буду как новенький. Слушай, Майя, а ведь как мне повезло, что мы у настоящей знахарки остановились.
Я еще раз посмотрела на разбитое лицо Богдана и негромко и как-то нервно рассмеялась:
– Да ты вообще счастливчик, Волков!
Подошла к окну и осторожно взглянула на улицу сквозь белый тюль.
– Они нас не видят? – спросила я охрипшим от волнения голосом.
– Нет, с улицы не должны.
Я разглядывала тех, кто стоял на дороге рядом с домом Светланы Матвеевны. Несколько парней, среди которых узнала лысого, с шишкой на лбу. Здесь же был и широколицый, обещавший «пырнуть всех ножичком» у ДК. Не сразу заметила в толпе довольную Алису. Вот стерва! Не зря мне брешущий Семенов снился. Стоит, хохочет. Значит, этот хиляк рядом с ней – Слава Семенов? Вон как в него вцепилась. Я даже глаза протерла. Невысокий, худой, прыщавый. Они же с эффектной Алисой совсем друг другу не подходили! Что она в нем нашла?
– Это и есть тот самый Сема? – повернувшись к Богдану, ошарашенно спросила я.
– Я откуда знаю? Видимо, – пожал плечами Богдан. – Не разглядывал их особо.
Я снова уставилась в окно. Нет, уже тем более не понимаю, как можно променять моего самого красивого на свете Богдана вот на такого… И все-таки что-то было страшное, неприятное во взгляде этого Семенова, который в тот момент болтал со своими приятелями. Считать, что он не опасен лишь из-за внешности, – глупо. Боятся ведь его остальные в деревне? И, в конце концов, дружки у него что надо – как на подбор огромные и безголовые. Без сомнения, такие и прибить могут. Я снова оторвалась от окна.
– А чего они тут стоят-то?
– Может, по мою душу пришли? – предположил Богдан.
– Глупости! За что? Во всем виновата только Алиса! Ты ж ни сном ни духом…
Я, запаниковав, снова забегала по комнате.
– А Светлана Матвеевна дома? Пусть прогонит их! Вызовет участкового. Или отцу Алиски позвонит. Я слышала, он обещал с этого Семенова шкуру спустить. Она вообще видела, что ее драгоценная внучка нарисовалась?
Богдан покачал головой:
– Нет, мы утром вместе со Светланой Матвеевной из дома вышли. К ней какая-то женщина заходила, сказала, ребенок заболел. Я на реку пошел, Светлана Матвеевна – к соседке. Домой пришел, чайник поставил. А потом их за воротами услышал.
