– Что там у тебя? Показывай! – грубовато проговорила я, пытаясь скрыть смущение. Как я с лыжами-то этими лопухнулась! Проклятье! А ведь могла унести этот секрет с собой в могилу.
– Вот тут, от кастета. – Волков продемонстрировал распухшую скулу. – Значит, ты знала?
– Знала что? – прикинулась я дурочкой, сосредоточенно обрабатывая рану.
– Про Семенова, – морщась от боли, ответил Богдан.
– Про какого Семенова? – сделала я невозмутимое лицо.
– Майя! – еще сильнее нахмурился Богдан.
– Ну что? Семенов – очень распространенная фамилия. Вот я и уточнила.
– Очень смешно. Ты мне специально за что-то мстила?
– Я ж тебе говорила, что городских в деревне не любят, – вяло отозвалась я.
– Ага, особенно тех, кто мутит с Алисой.
– А нечего со всеми подряд мутить! – разозлилась я. – Вообще, как мы теперь поедем? Ты даже нормально сидячее положение принять не можешь. Завтрашняя электричка, как я понимаю, тоже отменяется…
– Я же завтра буду новеньким, – припомнил обещание Светланы Матвеевны Богдан.
Я, понюхав в чашке странную смесь, поморщилась. Потянулась за пластырем.
– Серьезно, Богдан, нам кровь из носу нужно на неделе вернуться домой. Ты слышал угрозы от этих… моральных уродов? А если это все не шутки? А если на нас охоту объявят? Со скуки. А еще у меня ведь… – Я запнулась. Про день рождения говорить не хотелось. Вряд ли Волков вообще про него помнит. – А еще у меня очень строгие родители.
– Да, я в курсе, – усмехнулся Богдан. – Изверги просто.
Приклеив пластырь, я поднялась с топчана. Поставила чашку обратно на подоконник и уперла руки в бока. Сегодня на мне снова было платье Светланы Матвеевны. Красное, в горошек. Свои джинсовые шорты после этих платьев даже носить перехотелось.
Я пыталась хмуриться и всем своим видом показать, что шутки закончились. Мы ввязались в страшную историю. Нам нужно скорее сматывать удочки! Но с Богданом даже поссориться не получалось. Начинаю ругаться, а сама улыбаюсь.
В окно сквозь занавеску прорвался яркий солнечный луч, и передо мной заплясали крошечные пылинки.
– Майя, принесешь мне чай? – попросил Волков, когда понял, что, обработав его ссадины, я собираюсь выйти из комнаты. С утра он уже успел погонять меня до кухни несколько раз.
– Волков! – воскликнула я. – Поначалу я решила, что ухаживать за тобой будет даже прикольно. Но теперь ты меня что-то бесишь.
– Две ложки сахара, – пропустив мое ворчание мимо ушей, добавил Богдан.
Когда я вернулась с чашкой горячего чая и поставила его на перевернутый ящик, который Светлана Матвеевна поставила здесь вместо прикроватной тумбы, меня ждало новое задание. Это я сразу поняла по взгляду Богдана.
– Ну что еще? – нахмурилась я. После того, как открылась правда о том, что я с самого начала все знала, мне хотелось скорее смыться и где-нибудь отсидеться. А Богдан словно нарочно давал мне все новые поручения.
– Посиди со мной, – вдруг попросил Богдан.
Мне ничего не оставалось, как сесть рядом. Я осторожно коснулась его скулы и поправила сползший пластырь.
– Помнишь, я говорил, что не просил тебя ехать со мной? – начал Богдан.
– Ну, – настороженно отозвалась я.
– Забудь про мое ворчание. Ты была права. С тобой действительно не соскучишься.
По его тону неясно было: злится он или все происходящее ему на самом деле нравится. Странный все-таки человек: тонул в болоте, а потом радовался всплеску адреналина. Сейчас то же самое. Хотя после всех наших неудач впору было в депрессию впадать.
– Ну я же не талисман, – возразила я. – Не собачка. Не приношу удачу.
– Спасибо тебе за то, что поехала, – сказал Богдан. – И за то, что спасла, – тоже спасибо.
После его слов мы посмотрели друг на друга. Я, не веря, что Богдан сказал мне это, а он… Он просто смотрел как-то отстраненно, будто сквозь меня, запутавшись в своих мыслях.
– Ладно, ты отдыхай, а я все-таки пойду. – Я поднялась с топчана.
Когда уже подходила к двери, Богдан сказал:
– И друга своего поблагодари. Я ему теперь обязан. Ринат, да?
– Ага.
– Целовались на танцах?
– Волков, тебе какая разница? – вспыхнула я. Отреагировала так бурно, что Богдан сразу понял, что попал точно в цель.
– Хороший парень.
– У тебя все хорошие, – проворчала я, хватаясь за дверную ручку. – И тот «огурец» с заправки.
Богдан, вспомнив о парне с вытянутым лицом, рассмеялся, но вскоре его смех перешел в какой-то странный кашель.
Я развернулась:
– Надеюсь, ты тут коньки не отбросишь на этом старом топчане.
– Тоже хотелось бы в это верить.
Волков, не сводя с меня взгляда, нащупал на перевернутом ящике пустую кружку и снова протянул ее мне:
– Майя, а можно еще чаю?..
* * *
Вечером сидеть дома стало просто невмоготу. Богдан отсыпался после всех процедур, а я, досмотрев со Светланой Матвеевной какую-то скучную программу по телевизору, стала собираться на улицу. Напялила мужское худи на красное платье, волосы стянула в хвост, на голову накинула капюшон. Для конспирации. Хотя сомневалась, что кто-то на самом деле решил объявить на меня охоту.
На улице уже было прохладно. В воздухе остро ощущался горький запах полыни. Светлана Матвеевна вслед за мной вышла на крыльцо.
– Я только прогуляюсь, – успокоила я женщину. – Никуда не сбегу. Покручусь здесь, вокруг дома. Нет больше сил сидеть в четырех стенах.
– Ну смотри, – вздохнула Светлана Матвеевна. – К ужину только возвращайся. Я еще картошечки сварю с маслом.
Я вышла за ворота и в задумчивости остановилась. Дом Светланы Матвеевны стоял на отшибе и был не самым популярным в деревне местом. И все-таки мимо меня, подняв пыль, проехала грузовая машина. Я отвернулась и интуитивно натянула на глаза капюшон. Ноги сами понесли к реке. Вода всегда меня успокаивает и приводит мысли в порядок. На нашей даче я тоже часто спускаюсь к заливу. Неподвижные сосны и ели вокруг, водная гладь, шум машин, доносящийся с Приморского шоссе… Почему-то именно такая обстановка меня расслабляет и настраивает на нужный лад. Да и сейчас есть над чем подумать. Самый главный вопрос на повестке дня: как выбраться отсюда вместе с покалеченным Богданом.
И хотя я ни разу не встречала на пляже Семенова и его банду (таких персонажей уж точно сразу бы приметила), я решила не рисковать и выйти к реке с другой стороны.
Солнце клонилось к закату. Я спускалась по узкой тропинке к берегу, едва касаясь рукой ольховых кустов. Не сразу расслышала шорох за спиной. Решив, что это просто птица, двинулась дальше.
