Марк не двигался.
– Ты сказал: «Оставайся с Эммой», – продолжил Джулиан. – Ты сказал мне остаться с ней, и я послушал тебя. Теперь мы с ней парабатаи. Я много лет присматривал за ней и никогда не перестану этого делать, ведь ты попросил меня об этом, ведь это были твои последние слова, ведь…
Он вдруг вспомнил, что Кристина стоит совсем рядом, и осекся. Марк молча смотрел на него. Джулиан чувствовал, как внутри него нарастает отчаяние. Может, фэйри обманули его? Может, они вернули Марка, но таким изможденным и сломленным, что он уже не был Марком? Может…
Марк вдруг подался вперед и порывисто обнял Джулиана. Тот едва сумел устоять на ногах. Марк был очень худ, но при этом силен. Он крепко обхватил брата и вцепился руками в его футболку. Джулиан чувствовал, как колотится сердце Марка, ощущал острые кости у него под кожей. От него пахло землей, и плесенью, и травой, и ночным воздухом.
– Джулиан, – пробормотал Марк, дрожа всем телом. – Джулиан, брат мой, мой брат…
Сзади щелкнул дверной замок: Кристина вышла из комнаты и оставила их наедине.
Джулиан вздохнул. Он хотел раствориться в объятиях старшего брата, как случалось раньше, в детстве, но Марк был гораздо тоньше него и казался совсем хрупким. Теперь Джулиан должен был стать для него опорой. Совсем не такими были его мечты и надежды, но судьба распорядилась иначе. Марк был его братом. Крепче обняв его, Джулиан принял на себя новую ношу.
Библиотека Лос-Анджелесского Института была небольшой и не могла сравниться со знаменитыми библиотеками Нью-Йорка и Лондона, но все же славилась своим удивительно обширным собранием книг на древнегреческом и латыни. Книг о магии и оккультизме эпохи античности здесь собралось больше, чем в Институте Ватикана.
Когда-то библиотека была выложена терракотовой плиткой и имела несколько небольших окон со ставнями. Но во время атаки Себастьяна Моргенштерна она была разрушена. Книги тогда валялись повсюду: на развалинах Института, прямо на земле. Во время ремонта библиотеку полностью перестроили, и она превратилась в ультрасовременный зал из стали и стекла. Пол покрыли полированным паркетом из техасского ясеня, на который наложили специальные защитные заклинания.
С первого этажа наверх поднимался спиральный пандус. Он начинался у северной стены и извивался вдоль стен, заставленных книгами. По внешнему краю пандуса, обращенному внутрь библиотеки, шли высокие перила. На самом верху находилось огромное световое окно, которое закрывалось на тяжелый медный замок. На толстом, чуть не полуметровом стекле были начертаны защитные руны.
Карты лежали в большом сундуке, украшенном гербом семейства Блэкторнов – терновым венцом – и их фамильным девизом: Lex malla, lex nulla.
Плохой закон – не закон.
Эмма подозревала, что у Блэкторнов не раз возникали разногласия с Советом.
Друзилла копалась в сундуке, Ливви и Тай смотрели разложенные на столе карты, а Тавви сидел на полу и играл с пластиковыми солдатиками.
– Ты не знаешь, с Джулианом все хорошо? – спросила Ливви, подперев подбородок рукой и встревоженно взглянув на Эмму. – Может, ты чувствуешь, что у него на душе…
Эмма покачала головой.
– Парабатаи этого не умеют. Я чувствую его физическую боль, но не эмоции.
Ливви вздохнула.
– Хотела бы я иметь парабатая!
– Не понимаю зачем, – буркнул Тай.
– Парабатай всегда оберегает тебя, – объяснила Ливви. – Всегда встает на твою защиту.
– Я и так готов тебя защищать, – ответил Тай и подтянул поближе одну из карт.
Этот спор они заводили не в первый раз: Эмма слышала бесчисленное множество его вариаций.
– Не каждому дано быть парабатаем, – сказала она и пожалела, что не находит слов, чтобы объяснить все правильно: как любишь парабатая больше, чем самого себя, и это дает тебе силу и смелость; как смотришь на свое отражение в глазах парабатая и видишь себя в лучшем свете; как сражаешься плечом к плечу с парабатаем и словно играешь с ним в унисон на разных инструментах.
– Парабатай клянется защищать тебя от опасностей, – сверкая глазами, продолжила Ливви. – Он готов сунуть руки в огонь ради тебя.
Эмма вспомнила, как Джем однажды рассказал ей, что его парабатай, Уилл, и правда сунул руки в огонь, чтобы вытащить оттуда сверток с лекарством, способным спасти Джему жизнь. Возможно, она зря поделилась с Ливви этой историей.
– В кино Ватсон своей грудью защищает Шерлока от пули, – задумчиво произнес Тай. – Чем не поступок парабатая?
Ливви, казалось, обвели вокруг пальца. Эмме стало ее жаль. Если бы Ливви возразила, сказав, что это вовсе не поступок парабатая, Тай бы принялся с ней спорить. Если бы она согласилась, он заметил бы, что не нужно быть парабатаем, чтобы защитить друга в минуту опасности. Его аргументы были логичны, но Эмме нравилось желание Ливви стать парабатаем Тая. И быть уверенной, что брат всегда будет стоять за нее горой.
– Нашла! – вдруг воскликнула Друзилла.
Она вытащила из сундука длинный лист пергамента и повернулась к остальным. Забыв о споре, Ливви подбежала к сестре, чтобы помочь ей донести манускрипт.
В центре стола стояла прозрачная чаша, в которой хранились собранные Блэкторнами морские стеклышки: молочно-голубые, зеленые, медные, красные. Эмма и Тай вынули несколько синих камушков и прижали ими края карты лей-линий.
Тавви примостился на краешке стола и принялся раскладывать остальные стеклышки по цветам. Эмма не стала возражать – она в любом случае не знала, чем еще его занять.
– Лей-линии, – сказала она, проводя пальцем вдоль одной из длинных черных линий, нанесенных на карту. Эта карта Лос-Анджелеса была составлена еще годах в сороковых. Под лей-линиями находились многие известные места: «Перекресток миров» в Голливуде, Баллокс-Билдинг на бульваре Уилшир, фуникулер «Полет ангела», ведущий на Банкер-Хилл, пирс Санта-Моники, извилистая береговая линия океана. – Все тела найдены возле лей-линии. Но Магнус сказал, что есть места, где все лей-линии сходятся в одну точку.
– И какое это имеет отношение к нашему расследованию? – практично спросила Ливви.
– Не знаю, но полагаю, он бы не стал говорить, если бы не считал это важным. Можно предположить, что в точке пересечения магия особенно сильна.
Тай с новым интересом обратился к карте. В эту минуту в библиотеку вошла Кристина, которая жестом попросила Эмму подойти к ней. Эмма встала из-за стола и вместе с Кристиной подошла к кофеварке, стоявшей у окна. Кофеварка работала на колдовском огне, поэтому кофе там был всегда – вот только не всегда хороший.
– С Джулианом все в порядке? – спросила Эмма. – А с Марком?
– Когда я ушла, они разговаривали. – Кристина налила две чашки черного кофе и бросила туда сахар из эмалированной сахарницы, стоявшей на подоконнике. – Джулиан успокоил его.
