– Марк Блэкторн, – произнес Джейс. – Я хотел учтиво заметить, что ты изменился, но этого не произошло.
– Я изменился, – возразил Марк. – Просто ты не можешь этого увидеть.
Джейсу, похоже, понравился такой ответ. Он кивнул и посмотрел в сторону океана.
– Однажды какой-то ученый сказал, что, если бы океан был таким же прозрачным, как небо, если бы мы видели сквозь толщу воды, никто бы никогда по доброй воле не вошел в море. Там, в его невероятных глубинах, таятся ужасы.
– Это слова человека, который не знает ужасов небес, – заметил Марк.
– Может, и так, – сказал Джейс. – Ты еще хранишь тот колдовской огонь, что я тебе дал?
Марк кивнул.
– Он всегда был со мной в стране фэйри.
– За всю свою жизнь я подарил колдовские огни только двум людям, – произнес Джейс. – Клэри и тебе. – Он склонил голову набок. – Когда я встретил тебя в тех тоннелях, я кое-что в тебе разглядел. Ты боялся, но не собирался сдаваться. Я ни на секунду не сомневался, что мы с тобой еще встретимся.
– Правда? – недоверчиво переспросил его Марк.
– Правда. – Джейс улыбнулся открытой улыбкой. – Не забывай, что Институт Нью-Йорка всегда на твоей стороне. Напомни об этом Джулиану, если он еще раз попадет в беду. Руководить Институтом непросто. Уж я-то знаю.
Марк попытался возразить, но Джейс уже развернулся и зашел обратно в Институт, где его ждала Клэри. Впрочем, Марк сомневался, что Джейс обратил бы внимание на его протесты. Он явно понимал, что происходит, но не собирался нарушать шаткое равновесие.
Марк снова оглядел горизонт. Светлело. Дорога и шоссе, пустынные деревья – все постепенно становилось ярче в свете дня. И вдалеке стоял Кьеран, смотревший на море. Марк видел только его силуэт, но даже силуэта Кьерана было достаточно, чтобы не спутать его ни с кем на свете.
Он спустился с крыльца и подошел к Кьерану. Его одежда была испачкана, лезвие меча, пристегнутого к бедру, покрыто кровью.
– Кьеран, – сказал Марк.
– Ты останешься? – спросил Кьеран, а затем горько ухмыльнулся. – Конечно, ты останешься.
– Если ты спрашиваешь, останусь ли я со своей семьей или вернусь в Дикую Охоту, то да, это верный ответ, – произнес Марк. – Расследование окончено. Убийца и его Слуги мертвы.
– Но условия сделки были иными, – возразил Кьеран. – Сумеречные охотники должны были передать убийцу на суд фэйри, и мы должны были осуществить правосудие.
– Учитывая, что Малкольм погиб, а Иарлаф совершил непростительное предательство, я полагаю, твой народ снисходительно отнесется к моему выбору, – сказал Марк.
– Мой народ, – повторил Кьеран. – Ты ведь знаешь, от них не стоит ждать снисхождения. Они не проявили снисхождения ко мне.
Марк вспомнил, как впервые увидел черные глаза Кьерана, которые вызывающе смотрели из-под его спутанных темных волос. Он вспомнил, как обрадовались остальные Охотники возможности поиздеваться над принцем. Как Кьеран терпел их насмешки, лишь высокомерно изгибая в улыбке тонкие губы и гордо вскидывая подбородок. Как он свыкся с тем, что отец выбросил его в Охоту, как выбрасывают на улицу надоевшего пса. У Кьерана не было брата, который любил бы его и сражался бы за него. У него не было Джулиана.
– Но я встану на твою сторону, – сказал Кьеран, посмотрев Марку прямо в глаза. – Я скажу им, что ты вправе остаться. – Он помедлил. – Мы… Мы еще увидимся?
– Сомневаюсь, Кьеран, – как можно мягче ответил Марк. – Слишком многое случилось между нами.
На лице у Кьерана промелькнула боль, которую он тотчас скрыл. Его волосы стали серебристо-голубыми, как океан на рассвете.
– Я не ожидал другого ответа, – сказал он. – И все же надеялся его получить. Надежду убить нелегко. Но я давно потерял тебя.
– Не так уж давно, – возразил Марк. – Ты потерял меня, когда пришел сюда с Гвином и Иарлафом и позволил им высечь моего брата. Я бы простил тебя за боль, причиненную мне. Но я никогда не прощу тебя за то, что выстрадали Джулиан и Эмма.
– Эмма? – удивился Кьеран и нахмурил брови. – Я думал, твое сердце стремится к другой девушке. К твоей принцессе.
Марк усмехнулся.
– Во имя Ангела, – сказал он и заметил, как Кьеран поморщился от этой присказки нефилимов, – твоя ревность тебя ослепляет. Кьеран… Неважно, есть ли между нами кровные узы. Все мы, все, кто живет под этой крышей, связаны невидимыми узами любви и долга, верности и чести. Это и значит быть Сумеречным охотником. Семья…
– Откуда мне знать, что такое семья? Отец продал меня в Дикую Охоту, а матери я никогда не знал. У меня дюжина братьев, каждый из которых спит и видит, когда я умру. Марк, у меня есть только ты.
– Кьеран…
– И я люблю тебя, – сказал Кьеран. – Ты единственное на этой земле и под этими небесами, что я действительно люблю.
Марк посмотрел Кьерану в глаза и увидел в них, как и всегда, ночное небо. И почувствовал предательскую тягу в груди, которая шептала ему, что облака могут стать ему дорогой. Что ему не обязательно волноваться о том, что заботит людей: о деньгах, о крыше над головой, о законах и правилах. Он может скакать по небу над ледниками, над густыми лесами, о существовании которых люди и не догадывались. Он может спать среди руин городов, затерянных веками. Ему не нужна была бы крыша над головой, он довольствовался бы и одеялом. Он мог бы лежать в объятиях Кьерана и считать звезды.
Но он всегда называл звезды именами братьев и сестер. Мысль о свободе была прекрасна, но иллюзорна. Человеческое сердце всегда сковано цепями любви.
Марк снял с шеи цепочку, на которой висела эльфийская стрела. Он коснулся руки Кьерана, повернул ее ладонью вверх и вложил в нее кулон.
– Стрелы Дикой Охоты мне больше не понадобятся, – сказал он. – Возьми ее и вспоминай обо мне.
Кьеран сжал стрелу в кулаке, его костяшки побелели.
– Пока не померкнут все звезды, я не забуду тебя, Марк Блэкторн.
Марк легко коснулся щеки Кьерана. Глаза принца фэйри были огромны, но в них не было слез. И все же Марк видел в них великую дикость одиночества. Тысячу темных ночей без надежды вернуться домой.
– Я не прощаю тебя, – сказал он. – Но ты пришел помочь нам. Я не знаю, что бы случилось, если бы ты этого не сделал. Поэтому, если я понадоблюсь тебе – если понадоблюсь по-настоящему, – зови меня, и я приду.
Кьеран полуприкрыл глаза.
– Марк…
Но Марк уже отвернулся от него. Кьеран смотрел ему вслед. Хоть сам он не произнес ни слова и не пошевелился, стоявший у обрыва Ветрогон поднялся на дыбы и заржал, рассекая копытами воздух.
Окно Джулиана выходило в пустыню. За последние пять лет у него была масса возможностей перебраться в комнату Марка, откуда был виден океан, но это означало расстаться с надеждой на то, что Марк однажды вернется. Кроме того, это была единственная комната с небольшим диванчиком у подоконника, на котором лежали потертые подушки. Они с Эммой долгие часы проводили здесь вместе, читая и рисуя, и солнце, пробиваясь сквозь стекло, обращало ее светлые волосы огнем.
