Ей не хотелось думать о его словах.
Эмма вышла из пещеры и оказалась на воздухе. Тай, Ливви и Дрю сидели на земле вместе с Тавви – малыш прильнул к Ливви, сонный, но не спящий. Кьеран стоял в отдалении, его лицо лишь немного просветлело, когда показался Марк.
– Как Тавви? Все в порядке? – спросил Джулиан, подходя к братьям и сестрам.
Дрю вскочила на ноги и крепко обняла его, а затем ахнула и показала куда-то.
Послышался громкий треск. Вход в пещеру закрывался за ними, как затягивающаяся рана. Диана подбежала к нему, как будто могла остановить процесс, но камень уже сомкнулся – она едва успела выдернуть руку из прохода.
– Ничего нельзя сделать, – сказал Кьеран. – Вход и все коридоры создал Малкольм. На самом деле в этой горе нет никаких пещер. Теперь он мертв, и чары разрушаются. Возможно, сюда можно будет войти с какой-то другой точки пересечения лей-линий. Но эта дверь уже никогда не откроется.
– Откуда ты узнал, что он мертв? – спросила Эмма.
– Город внизу осветился огнями, – объяснил Кьеран. – Снова подали… Я не знаю, как это называют простецы…
– Электричество, – подсказал ему Марк. – Электричество опять включилось. А отключилось оно из-за Малкольма, так что… Да.
– Значит ли это, что у нас заработали телефоны? – спросил Тай.
– Я проверю, – вызвался Джулиан и отошел в сторону, приложив телефон к уху.
Эмме показалось, что он назвал по имени дядюшку Артура, но наверняка сказать она не могла, а Джулиан быстро вышел из зоны слышимости.
Диего и Кристина подошли к Таю, Ливви и Дрю. Кристина склонилась к Тавви, а Диего принялся искать что-то в кармане куртки. Эмма подошла к ним и заметила, что он вынул серебристую фляжку.
– Ты ведь не собираешься его напоить? – спросила Эмма. – Он еще маловат.
Диего закатил глаза.
– Это энергетический напиток, сваренный Безмолвными Братьями. Он может перебить действие снотворного зелья, которое дал ему Малкольм.
Ливви взяла фляжку из рук у Диего и попробовала содержимое. Кивнув, она приложила горлышко к губам братишки. Тавви благодарно выпил напиток, а Эмма опустилась на колени и коснулась ладонью щеки малыша.
– Эй, дружок, – сказала она. – Ты как?
Тавви улыбнулся ей и несколько раз моргнул. Он был похож на Джулиана в детстве. Когда мир еще не изменил его. «На моего лучшего друга и возлюбленного».
Эмма вспомнила о Малкольме. Проклятие парабатаев. Сердце кольнуло. Она поцеловала Тавви в мягкую щеку и поднялась на ноги. Позади нее оказалась Кристина.
– Покажи-ка мне левую руку, – тихо сказала Кристина и отвела Эмму в сторону.
Протянув руку подруге, Эмма увидела, что кожа у нее на запястье покраснела и покрылась волдырями, как будто от ожога.
Кристина покачала головой и вытащила стило.
– Несколько минут, пока ты стояла за сотворенной Малкольмом стеной, я боялась, что ты уже никогда не выберешься.
Эмма положила голову Кристине на плечо.
– Прости.
– Тебе не за что извиняться. – Кристина деловито закатала Эмме рукав. – Тебе нужны целебные руны.
Эмма прильнула к Кристине, чувствуя, как стило скользит по коже, и радуясь, что подруга рядом.
– Я оказалась в ловушке с Малкольмом, – сказала она. – Ему хотелось рассказать мне об Аннабель. И знаешь… Мне и правда стало его жаль.
– В этом нет ничего удивительного, – ответила Кристина. – Это ужасная история. Ни он, ни Аннабель не сделали ничего плохого. Узнать, что человека, которого ты любишь, так ужасно наказали, всю жизнь думать, что он покинул тебя, только чтобы выяснить, что на самом деле это ты покинул его… – Она поежилась.
– Об этом я даже не подумала, – призналась Эмма. – Думаешь, он чувствовал себя виноватым?
– Конечно, да. Любой бы чувствовал себя виноватым на его месте.
Эмма с болью подумала об Аннабель. Она была невинна, она пала жертвой обстоятельств.
– Я сказала ему, что он ничем не лучше Конклава, и он удивился.
– Никто не чувствует себя злодеем в собственной истории.
Кристина выпустила руку Эммы и оценила свою работу. Боль начала отступать. Эмма понимала, что руна Джулиана залечила бы ее быстрее, но после того, что произошло с руной выносливости, она не отваживалась попросить его нанести руну в присутствии остальных.
Джулиан. Она видела его за спиной у Кристины. Он стоял возле машины и говорил по телефону, а потом прикоснулся к экрану и сунул телефон в карман.
– Телефоны снова работают? – спросил Тай. – Кому ты звонил?
– Я заказал пиццу, – ответил Джулиан.
Все удивленно посмотрели на него. Как и все остальные, он был покрыт толстым слоем грязи, по щеке у него тянулась длинная царапина, волосы спутались. В лунном свете его глаза сияли, как подземная река.
– Мы ведь все проголодались, – предельно спокойно объяснил он, и Эмма поняла: происходящее в голове у Джулиана никак не сочеталось с тем, что он показывал на людях. – Нам пора уезжать. Точка пересечения исчезла, так что Конклав сможет увидеть на своей карте черную магию с этого места. Скорее всего, в Институте нас уже ждут.
Они быстро собрались и расселись по машинам: Ливви усадила Октавиана на колени, заняв место на заднем сиденье «Тойоты», Диана забрала с собой Кристину и Диего и посадила их в пикап, который был спрятан в кустах. Кьеран снова предложил Марку оседлать Ветрогона, но Марк отказался.
– Я хочу поехать с братьями и сестрами, – просто сказал он.
Джулиан повернулся к Кьерану. Глаза принца фэйри не отражали свет. Джулиану отчаянно хотелось разглядеть того Кьерана, которого любил его брат, того Кьерана, который с теплотой относился к Марку. Ему хотелось поблагодарить Кьерана за то, что он не бросил Марка одного в Охоте.
Ему хотелось, чтобы в его сердце было меньше ненависти.
– Тебе не обязательно возвращаться с нами, – сказал Джулиан. – Твоя помощь нам больше не нужна.
– Я не уйду, пока не уверюсь, что Марк в безопасности.
Джулиан пожал плечами.
– Как хочешь. Когда мы вернемся, не заходи в Институт, пока мы не пригласим тебя. Нас ждут неприятности уже за то, что мы сражались с тобой бок о бок.
Губы Кьерана сжались в тонкую линию.
– Без меня вы потерпели бы поражение.
– Возможно, – ответил Джулиан. – Я буду каждый раз с благодарностью вспоминать о тебе, смотря на шрамы на спине у Эммы.
Кьеран поморщился. Джулиан отвернулся от него и пошел к машине. Диана преградила ему путь, протянув вперед руку. Она завернулась в тяжелую шаль, у нее на щеках, как веснушки, сияли капли крови.
