– Я знаю, что это не комплименты, – процедила Эмма.
В этот момент дверь отворилась и вошел Джулиан. Все тут же принялись раскладывать по местам нужные книги и бумаги. Тай сидел во главе стола, как будто возглавляя совещание. Он не улыбнулся Эмме, но искоса взглянул на нее, что на его языке было выражением признательности, а затем снова вернулся к своим делам.
Эмма не отваживалась смотреть на Джулиана. Она просто не могла смотреть на него, но чувствовала его присутствие. Он подошел к столу и встал слева от Тая, заглянув в заметки брата.
– Где Тавви и Дрю? – спросила Эмма, взяв верхнюю книгу из стопки.
– Тавви никак не мог угомониться, и Дрю повела его на пляж, – ответила Ливви. – Таю кажется, что он раскопал кое-что важное.
– А именно, кто она такая, – уточнил Тай. – Наша Леди Полночь. Книга Тавви напомнила мне о том, что я однажды прочитал в истории Блэкторнов…
– Но мы ведь просматривали все тома истории Блэкторнов? – перебил его Джулиан.
Тай с превосходством взглянул на него.
– Мы просмотрели все на сотню лет назад, – кивнул он. – Но в книжке Тавви говорится, что Леди Полночь любила того, кого любить ей было нельзя.
– И мы подумали: что такое запретная любовь? – с энтузиазмом подхватила Ливви. – Нельзя влюбляться в родственников, это ужасно, нельзя влюбляться в тех, кто значительно моложе или значительно старше, это тоже ужасно, и нельзя влюбляться в кровных врагов, ведь это хоть и не ужасно, но печально…
– А тем, кто любит «Звездные войны», нельзя влюбляться в тех, кто любит «Звездный путь», – сострила Эмма. – И так далее. Куда ты клонишь, Ливс?
– Еще под запретом любовь парабатаев, как у Сайласа Пангборна и Элоизы Рэйвенскар, – добавила Ливви, и Эмма очень пожалела о своей шутке. Она прекрасно чувствовала, где именно стоит Джулиан, как близко он к ней и как сильно напряжен. – Но все это маловероятно. И мы поняли: до заключения Соглашений под запретом была любовь к обитателям Нижнего мира. Такая любовь вызвала бы жуткий скандал.
– Поэтому мы подняли более ранние документы, – продолжил Тай. – И кое-что нашли. Дочь одной из семей Блэкторнов была влюблена в чародея. Они собирались сбежать вместе, но их поймали. Ее заставили стать Железной Сестрой.
– «Родители заточили ее в железном замке», – прочел Марк в книжке Тавви. – Так вот что это значит.
– Ты говоришь на языке сказок, – бросил Диего. – Полагаю, это неудивительно.
– И она умерла, – поняла Эмма. – Как ее звали?
– Аннабель, – ответила Ливви. – Аннабель Блэкторн.
Джулиан ахнул.
– Где это случилось?
– В Англии, – сказал Тай. – Двести лет назад. Тогда стихотворение «Аннабель Ли» еще даже не было написано.
– Я тоже кое-что нашел, – сообщил Диего. Он достал из внутреннего кармана куртки поникший стебелек с несколькими листьями и положил его на стол. – Не прикасайся, – предостерег он, когда Ливви протянула к нему руку, и она тотчас отдернула ее. – Это белладонна. Ядовитый паслен. Яд смертелен только при приеме внутрь или попадании в кровь, но осторожность не повредит.
– С точки пересечения? – спросил Марк. – Я видел ее там.
– Да, – кивнул Диего. – Яд этого вида гораздо опаснее яда обычной белладонны. Подозреваю, именно им и были пропитаны стрелы, которые я купил на Сумеречном базаре. – Он нахмурился. – Но вот что странно: в дикой природе она встречается лишь в Корнуолле.
– Та девушка, которая влюбилась в чародея, тоже жила в Корнуолле, – заметил Тай.
Вся комната вдруг стала яркой, резкой и четкой, словно глаза Эммы неожиданно сфокусировались, как фотоаппарат.
– Диего, – сказала Эмма, – у кого ты купил стрелы на базаре?
Диего наморщил лоб.
– У какого-то простеца со Зрением. Кажется, его звали Грач…
– Джонни Грач, – пробормотал Джулиан и встретился глазами с Эммой. На лице у него промелькнуло понимание. – Думаешь…
Эмма протянула руку.
– Дай мне твой телефон.
Все остальные с любопытством наблюдали, как Эмма взяла у Джулиана телефон и отошла от стола, набирая номер. Раздалось несколько гудков, потом трубку сняли.
– Алло?
– Грач, – сказала она. – Это Эмма Карстерс.
– Я ведь сказал не звонить, – холодно бросил он. – После того, что твой дружок сотворил с моим сыном…
– Если ты откажешься говорить, я пришлю к тебе Безмолвных Братьев, – перебила его Эмма. В ее голосе слышалась ярость, но злилась она не на него. В ней волной нарастал гнев, гнев и понимание, что ее предали. – Слушай, я знаю, что ты продал стрелы моему другу. Они были отравлены ядом, доступ к которому был только у Хранителя и его Слуг. – Она стреляла наугад, но по молчанию на другом конце провода понимала, что ее слова бьют точно в цель. – Ты сказал, что не знаешь, кто он. Ты солгал.
– Я не солгал, – помедлив, ответил Грач. – Я не знаю, кто он.
– Тогда откуда ты знаешь, что это мужчина?
– Слушай, он всегда приходил в мантии с капюшоном и в перчатках. Ничего не было видно. Однажды он попросил меня извлечь экстракт из этих листьев, сделать ему яд. И я сделал.
– И отравил им стрелы?
Эмма услышала насмешку в голосе Грача.
– У меня осталось немного, и я пустил его на свои нужды. Центурионов не слишком жалуют на Сумеречном базаре, а яд белладонны запрещен.
Эмме захотелось накричать на него, захотелось воскликнуть, что одна из его отравленных стрел чуть не убила Джулиана, но она сдержалась.
– Что еще ты делал для Хранителя?
– Я не обязан рассказывать тебе, Карстерс. У тебя ведь даже нет доказательств, что я знаю Хранителя…
– Правда? Откуда же ты тогда знал, что тело подбросят именно в «Саркофаг»? – Грач молчал. – Ты хоть знаешь, каковы тюрьмы Безмолвного Города? Тебе и правда очень хочется проверить самому?
– Нет…
– Тогда говори, что ты для него делал! Что ты делал для Хранителя? Ты применял некромантию?
– Нет! Ничего такого. – Казалось, Грач запаниковал. – Я делал кое-что для Слуг. Продавал им амулеты на удачу – чтобы их приглашали на вечеринки, на премьеры, чтобы им везло в любви. Чтобы дела у них шли хорошо. Ничего особенного. Просто чтобы они чувствовали себя счастливыми и оставались в секте. Чтобы они верили, что Хранитель заботится о них и готов исполнить все их желания.
– И что он давал тебе взамен?
– Деньги, – просто ответил Грач. – Защиту. Он оградил мой дом от демонов. Он обладает какой-то магической силой.
– Ты работал на того, кто приносил человеческие жертвы, – заметила Эмма.
– Это просто секта! – огрызнулся Грач. – Они всегда были и всегда будут. Люди хотят денег и влияния и готовы на все ради них. Это не моя вина.
