– Он в Черной книге мертвых, – заключил Диего. – Я слышал об этой книге в Схоломанте.
– Что это за книга? – спросила Эмма. – Ее можно достать?
Диего покачал головой.
– Это книга черной магии. Практически легендарная. Даже магам запрещается владеть ею. Если и сохранились ее экземпляры, то я не знаю, где искать их. Но завтра мы должны это выяснить.
– Ага, – сонно согласилась Ливви. – Завтра.
– Хочешь спать, Ливви? – спросил Джулиан.
Вопрос был риторическим – у Ливви давно закрывались глаза. Но тут она встрепенулась.
– Нет, все в порядке, я готова еще поработать…
Тай посмотрел на сестру, и во взгляде у него что-то промелькнуло.
– Я устал, – сказал он. – Пожалуй, нам всем пора спать. Утро вечера мудренее.
Джулиан очень сомневался, что Тай действительно устал: разгадывая загадку, он мог не спать по несколько дней кряду. Но Ливви благодарно кивнула ему.
– Ты прав, – пробормотала она, встала со стула и подхватила Тавви, вернув ему книгу. – Пойдем. Тебе уж точно давно пора в кровать.
– Но я ведь помог, да? – спросил Тавви, пока сестра несла его к двери. Он смотрел на Джулиана и ждал ответа от него, и Джулиан вспомнил, как сам в детстве смотрел так на Эндрю Блэкторна. Это был взгляд мальчишки, который ищет одобрения у своего отца.
– Ты не просто помог, – сказал Джулиан. – Ты, похоже, раскрыл наше дело, Тавс.
– Ура, – сонно ответил Тавви и положил голову Ливви на плечо.
Остальные вскоре последовали примеру Тая и Ливви и тоже пошли спать, но Эмма заснуть не могла. Она до рассвета сидела на крыльце Института.
На ней были пижамные штаны, легкая майка и шлепанцы. С океана дул прохладный ветер, но она не чувствовала холода. Она смотрела на воду.
Океан просматривался с любой точки крыльца: на рассвете он казался иссиня-черным, как чернила, и только волны несли на гребнях барашки белой пены. Луна скрылась в небесах, на воду легли тени. Занимался серебристо-голубой рассвет.
Эмма помнила, как холод пронизал ее до костей, когда над ней сомкнулись воды океана. Она помнила вкус соленой воды и крови демонов. Она помнила, как ей казалось, что вода сжимает ее, ломает ей кости.
И самое ужасное – неискоренимый страх, что ее родители чувствовали ту же боль, были охвачены той же паникой.
Затем она подумала о Джулиане. О том, как он посмотрел на нее в столовой. О том, как дрожал его голос, когда он рассказывал им с Марком, что делал все эти годы.
– Эмма?
Эмма обернулась и увидела на лестнице Безупречного Диего. Он выглядел превосходно, несмотря на все тревоги ночи, даже его ботинки сияли чистотой. Густые темные волосы изящно падали ему на глаза. Он походил на принца из книги сказок.
Она снова подумала о Джулиане. О его спутанных волосах, изгрызенных ногтях, пыльных ботинках, о краске у него на руках.
– Привет, Безупречный Диего, – сказала она.
– Надеюсь, когда-нибудь ты перестанешь меня так называть.
– Зря надеешься, – бросила Эмма. – Куда идешь? С Кристиной все в порядке?
– Она спит. – Безупречный Диего взглянул на океан. – Здесь очень красиво. Жизнь здесь, наверное, безмятежна.
– Смеешься?
Диего улыбнулся безупречной улыбкой.
– Ну, когда не происходят убийства и маленькие армии не окружают Институт.
– Куда идешь? – снова спросила Эмма. – Уже почти рассвело.
– Я знаю, что пещера будет закрыта, но я хочу сам побывать на точке пересечения. Демоны уже успокоились. Мне хочется еще раз осмотреть там все – мало ли, вдруг вы что-нибудь упустили.
– Тактичности тебе не занимать, – заметила Эмма. – Ладно. Иди. Проверь, не упустили ли мы чего, пока нас пытались разорвать на части гигантские демонические кузнечики.
– Строго говоря, богомолы – не кузнечики…
Эмма одарила его таким взглядом, что Диего пожал плечами и поспешил спуститься с крыльца. У подножия лестницы он оглянулся и спросил:
– Кто-нибудь еще знает о вашем расследовании? Кто-нибудь, за исключением семьи?
– Только Диана, – ответила Эмма.
– Диана – ваша наставница? – Когда Эмма кивнула, он нахмурился. – Разве не наставник предал Джейса Эрондейла и Лайтвудов?
– Она нас не предаст, – резко сказала Эмма. – Она не выдаст нас ни Конклаву, ни кому-либо еще. Она не Ходж Старквезер.
– Точно?
– Старквезер был марионеткой Валентина. Диана – хороший человек.
– И где она сейчас? – спросил Диего. – Я бы хотел с ней познакомиться.
Эмма помедлила.
– Она…
– Она в Таиланде, – сказал кто-то позади них. В дверях стоял Джулиан. Он накинул ветровку поверх футболки и джинсов. – Там живет чародейка, которую она хотела расспросить насчет энергетической магии. Она давно ее знает. – Он сделал паузу. – Мы можем ей доверять.
Диего наклонил голову.
– Иначе я и не думал.
Джулиан прислонился спиной к колонне, и они с Эммой проводили глазами Диего, который прошел по примятой траве к дороге. Небо на востоке начинало розоветь.
– Что ты здесь делаешь? – наконец тихо спросил Джулиан.
– Я не могла заснуть, – ответила Эмма.
Джулиан откинул голову назад, словно купаясь в первых лучах зари. В тусклом свете он казался совсем иным человеком, человеком, выточенным из мрамора и серебра, человеком, темные кудри которого спускались ему на виски и на шею, как листья аканта с древнегреческих рельефов.
Он не был безупречным, как Диего, но для Эммы в целом свете не существовало никого прекраснее.
– Нам все равно придется об этом поговорить, – сказала она.
– Я знаю. – Он посмотрел на свои ноги, на потрепанные джинсы, на ботинки. – Я надеялся… Наверное, я надеялся, что этого никогда не случится или что мы хотя бы уже станем взрослыми.
– Так давай поговорим как взрослые. Почему ты раньше мне не сказал?
– Думаешь, мне нравилось хранить от тебя секреты? Думаешь, мне не хотелось тебе рассказать?
– Если бы хотелось, ты бы сказал.
– Нет, я не мог, – с отчаянием в голосе ответил он.
– Ты мне не доверяешь? Считаешь, я бы выдала тебя?
Джулиан покачал головой.
– Дело не в этом.
Света было уже достаточно, чтобы различить цвет его глаз – зеленоватый, как подсвеченная океанская вода.
Эмма вспомнила ту ночь, когда умерла мама Джулиана. Она долго болела, к ней часто приходили Безмолвные Братья. Но некоторые болезни исцелить не могла даже магия нефилимов: ее убил рак костей.
