Посреди всей этой впечатляющей картины на кофейном столике красовалась коллективная фотография одиннадцатого «А» класса в узорчатой металлической рамке.
Рудик заинтересовался фотографией, сделал даже шаг по направлению к ней, чтобы рассмотреть получше, и тут опять что-то тяжёлое обрушилось ему на голову. Очки с затемнёнными стёклами слетели с его лица, упали на пол.
Дрожащая Света изо всей силы сжимала в руках поднятую с пола железную кочергу. Была уверена, что нанесла ему окончательный, смертельный удар.
Вложила в этот удар всю свою боль, всю обиду за то, что он её так обманул, за то, что она поверила ему, жалела, считала беспомощным, хотела стать близким другом на долгие годы. А он оказался жутким маньяком-убийцей!
Подлый обманщик!
Но Света ошиблась.
Из-за того, что Рудик двигался, удар пришёлся по касательной, почти не задел его. Он пошатнулся, но удержался на ногах.
Неспешно развернулся, шагнул к ней. Под ногой хрустнули раздавленные очки.
Света ахнула, судорожно отшатнулась. Не отрываясь, смотрела на него. Она впервые видела его без очков. Жёсткий, чужой, холодный взгляд.
Беспощадный взгляд!
Сквозь застилавший глаза красноватый туман Артём разглядел, как Рудик надвигается на Свету, как медленно поднимает вооружённый двигающейся пилой протез.
– Не надо! – прошептал он.
Рудик даже не оглянулся.
Артём сжал зубы, с усилием попытался сфокусировать зрение. Это удалось: туман слегка рассеялся. Он посмотрел на свой пистолет, валявшийся неподалёку, здоровой рукой попробовал дотянуться до него. Тут же понял, что попытка безнадёжна, расстояние всё же слишком велико, сил на его преодоление у него не хватало.
В отчаянии поднял голову.
Вдруг его осенило. На другой стороне комнаты стоял высокий торшер – единственный источник света в гостиной. Торшер венчала смотрящая в потолок тарелка с галлогеновой лампочкой.
Попытка не пытка!
Другого выхода всё равно не было. Артём протянул руку, поднял с пола подкатившийся к двери грейпфрут. Примерился, собрал воедино всю свою волю.
Как будто это баскетбольное кольцо!
Только бы не промахнуться!
Артём бросил…
Он попал.
Грейпфрут перелетел через комнату и приземлился прямо в тарелку. Лампа разбилась, погасла, всё погрузилось в полнейшую тьму.
43. Развязка
«Нива-Тайга» Сани Колоскова была припаркована на другой стороне Старой улицы, напротив дома Заблудших. Саня сидел на водительском месте, кусал ногти, не отрывал беспокойного взгляда от входа, освещённого тусклым, болтавшимся над улицей фонарём.
Машину Павло Горошевича они увидели сразу, поняли, что он уже в доме, и тут же составили план. Геворк с ружьём зайдёт в дом с заднего входа, Саня – с главного. Если Павло начнёт убегать, Саня его перехватит.
Но весь план полетел к чёрту. Как и договорились, Саня подождал чуток, дал время Геворку обойти дом, но в ту минуту, когда сам он начал вылезать из «Нивы», подлетела ментовская машина, оттуда выскочил этот следователь Артём и бросился в дом. Саня, разумеется, остался на месте. Влезать в историю с ментами совершенно не входило в его планы.
Сейчас он сильно нервничал. Слышал крики, выстрелы, не понимал, что происходит. Но пойти туда всё же не решался. Раз Горошевич не выскочил, значит, скорей всего, Геворк его уделал. И Артём, вероятней всего, сейчас с ним разбирается.
Так зачем в это лезть?
Ладно бы ещё был один Артём, он вроде не полный мудак, что-то соображает. Но понятно ведь, что менты по одному не ездят. Так что вот-вот появятся и другие. Всем известно, как он, Саня Колосков, хотел отомстить Павло за Тамару, так что его тут же дружно запишут в сообщники, и он загремит вместе с Геворком, вопросов нет.
Нет, лучше держаться подальше.
Он решил выждать, посмотреть, что будет происходить.
Неожиданно в доме погас свет.
Это Сане уже совсем не понравилось.
Кто мог вырубить свет?
Зачем?
Он не выдержал, вышел из машины.
Однако же никуда не пошёл, остался стоять, внимательно прислушивался к доносившимся из дома звукам.
Света, пользуясь внезапной темнотой, затаила дыхание и, стараясь ступать как можно бесшумней, попятилась в коридор. Страшный жужжащий звук вдруг исчез.
Она остановилась, прислушалась.
По-прежнему крепко сжимала в руках кочергу.
Артём опустился на левый бок, еле сдержался, чтобы не закричать от пронзившей всё тело острой боли.
Он переждал секунду, чтобы боль чуть-чуть утихла, и, опираясь на локоть, стал медленно подтягиваться туда, где, как он помнил, лежал пистолет.
Ладонью ощупывал пол, надеясь наткнуться на него.
Геворк понял, что ещё немного – и он потеряет сознание.
Напряг все силы и пополз к открытой двери в конце кухни, той самой, через которую он вошёл в дом.
– Саня, помоги! – срывающимся голосом крикнул он.
Света вздрогнула от этого крика, и почти сразу опять раздался знакомый, внушающий ужас жужжащий звук. Но на этот раз он был гораздо ближе.
Пила где-то рядом!
Света в отчаянии плотно заткнула себе рот одной рукой, чтобы судорожное дыхание ненароком не выдало её.
Артём после минутного затишья тоже снова услышал звук работающей пилы. В это же время он нащупал пистолет.
Быстро схватил его и, всё так же опираясь на локоть, выстрелил туда, откуда доносилось жужжание.
Раздалось металлическое кляцанье, и мерзкий звук прекратился.
Рудик стоял крайне близко от Светы, не видел, но угадывал её, знал, что она совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки.
Пуля, попавшая в протез, вывела из строя механизм. Он лишился своего основного оружия.
Это очень некстати, очень плохо.
Это – беда!
Рудик лихорадочно размышлял. Злость его неожиданно пропала, уступила место тревоге. В конце концов, главное было сделано, с Тощим он разобрался. Сейчас уже не до Светы, следовало в первую очередь срочно позаботиться о себе.
Исчезнуть, схорониться!
Самое важное теперь восстановить протез, вернуть его в рабочее состояние, для чего надо будет найти ещё одного дядю Костю. Задача в принципе выполнимая. Статья в газете, которую он недавно читал, называлась: «Не перевелись ещё умельцы на русской земле!»
