– К черту, – буркнул я, и бросился к лестнице, ведущей на подвальный этаж. Надеюсь, с Дисом все в порядке.
Несмотря на спешку, по лестнице я спускался медленно и аккуратно. Очки ночного видения давали мне фору, правда, небольшую: здесь было настолько темно, что даже чувствительный прибор был не в состоянии выдать нормальную картинку. Но без них точно было бы хуже.
Внизу лестницы меня ожидал неприятный сюрприз. Проход оказался перекрыт запертой на замок решеткой. Ну, логично. Если эти двое с дробовиками прикрывали сборы и отступление Скульптора, было бы странно, если бы он не подумал запереть свое логово. Черт, и как дальше?
Потрогав решетку, я ухмыльнулся. Если бы тут было что-то серьезное, пришлось бы признавать провал всей операции: ни лазерного резака, ни банальной газосварки, да даже пилы по металлу у меня не было. Но решетка была внутренней, рассчитанной на добропорядочных посетителей торгового комплекса, соответственно – практически декоративной. Сильно постаравшись, такую и ногой можно вынести за несколько ударов. Но у меня была более действенная отмычка. Конечно, стрелять из дробовика в столь замкнутом пространстве – та еще идея, но, если я все сделаю правильно – проблем не будет. Наверное. В любом случае, время сейчас важнее.
Отступив назад, я присел, чтобы уменьшить площадь поражения, тщательно прицелился в замок, отвернул голову, и нажал на спуск. Выстрел ударил по ушам, завизжали рикошетящие дробинки… Как я и рассчитывал, основной залп ушел в коридор за решеткой, потому на себе последствий рикошета я не испытал. Ну и прекрасно.
Приблизившись, я взглянул на изувеченный замок, примерился и ударил ногой. Замок не выдержал такого издевательства, и решетка распахнулась, ударив по противоположной стене. Хорошо. Вот только выстрелом я выдал себя, и теперь нужно быть еще осторожнее. Дозарядив дробовик, я поправил ремень, вжал приклад в плечо, и медленным, приставным шагом двинулся вперед.
Коридор был прямым и коротким, в конце его виднелся тусклый свет. Людей слышно не было. Либо я опоздал, и Скульптор успел свалить, либо ублюдок затаился. В принципе, первый вариант меня устраивал больше, только вот не думал я, что эта сволочь оставит пленников здесь. Минимум – прихватит с собой. Максимум – порешит, чтоб никому не достались.
Впереди показался дверной проем. Я еще сильнее замедлился, пригнулся, едва не уйдя в присед, и старался даже не дышать. После тарарама, устроенного у решетки, подобная осторожность выглядело несколько наивной, сейчас более уместен стремительный рывок со стрельбой во все, что шевелится, но, увы, я один, и надета на мне далеко не штурмовая броня. Так что пока только как-то так.
С воздухом здесь было что-то не так. Я потянул носом, и ощутил явственный запах каких-то химикатов. Что это, интересно? Надеюсь, не какая-нибудь импровизированная бомба, сляпанная на коленке химиком-любителем? А ведь запах-то частично знакомый…
Высунувшись из дверного проема, я окинул взглядом открывшееся помещение – и мне стало дурно. Твою-то мать…
Передо мной был большой зал, тускло освещенный развешанными по стенам лампами. Большую часть площади зала занимали большие полипластовые кубы на подставках, в которых раньше размещались манекены. Судя по всему, стащили их со всего торгового комплекса. Сначала я решил, что манекены находятся в кубах и сейчас, но, присмотревшись, понял, насколько сильно ошибался.
Кубы были заполнены прозрачной жидкостью. И в эту жидкость были помещены… Скульптуры? Да, пожалуй, такое определение будет наиболее верным. Стройные ряды кубов напоминали музейную экспозицию, тщательно подготовленную для новой выставки. Вот только такая экспозиция имела бы успех только в одном музее – в анатомическом.
Только увидев эту выставку, можно было понять, насколько Скульптор, на самом деле, поехавший. Забальзамированные, помещенные в консервирующую жидкость (теперь понятно, откуда этот запах), в кубах были выставлены человеческие тела. И, глядя на них, становилось понятно: то, что этот маньяк сделал с Фраем и Клаусом – мелочь, импровизация на скорую руку. Здесь он работал медленно, вдумчиво и с вдохновением.
Наверное, у каждой из этих скульптур было название. Названий просто не могло не быть: не верилось, что человек, с таким старанием работавший над созданием каждой из них, не дал имен своим работам. Например, вот эту, с пришитым к затылку женщины мужским лицом, можно было бы назвать «Двуликий Янус». Ту, где из поставленного на четвереньки тела поднимается еще одно – «Кентавр». А вот здесь, где, в буквальном смысле слова, переплелись мужчина и женщина – «Страсть».
Некоторые тела в кубах были лишены кожи, многие – декорированы собственными внутренностями, которые обвивали шеи и торсы пугающими и отталкивающими ожерельями. Кое-где, при помощи скальпеля, иглы и суровой нити, тела были изменены настолько, что опознать в кошмарной фигуре человека было практически невозможно. Как, например, у экспоната с разрезанным ртом, кожа с которого была растянута в стороны так, что напоминала раззявленную пасть ушастой ящерицы. Это, наверное, «Крик».
Мотнув головой, я сбросил оцепенение, вызванное неожиданной картиной, и шагнул в зал. И в этот же момент все инстинкты, обостренные боевым коктейлем, взвыли сиреной: опасность!!!
Я бросился в сторону, распластавшись в прыжке над самым полом, и длинная очередь из автоматической винтовки, вместо того, чтобы прошить мою тушку, разнесла куб за моей спиной. Приземлившись на руки, я перекатился через плечо, встал на колено и два раза выстрелил в направлении противника, просто чтобы заставить залечь или сменить позицию. Меня крайне напрягал тот факт, что неизвестный нападающий меня видит, а я его – нет, даже дульные вспышки разглядеть не успел.
Из винтовки ударили снова, если в первый раз меня спасло лишь обостренное чувство опасности, то сейчас стрелок двигался и даже не пытался вести прицельный огонь. Он преследовал ту же цель, что и я: подавить огнем, прижать к полу, заставить залечь. Перейдя в присяд, я сместился вправо, и выстрелил еще трижды, перемещая прицел и ориентируясь на последнее расположение стрелка. На третьем выстреле мне повезло: одновременно со звуком лопнувшего куба и вылившейся из него жидкости, я услышал вскрик. Видимо, зацепил. Отлично!
Направив все внимание на поиски невидимого стрелка, я не обратил внимания на неясную тень, скользнувшую в глубине зала. И едва за это не поплатился. В самый последний момент поймав краем сознания какой-то звук, я дернулся в сторону, и мне почти удалось уйти с линии огня незамеченного прежде противника, подкравшегося сзади. Почти – потому что одна из пуль, выпущенных из его пистолета, все же достигла цели. Бок рвануло болью, и я почувствовал, как по правому бедру течет что-то липкое и горячее.
Зарычав от боли и ярости, я развернулся и утопил спуск. Автоматический дробовик загавкал со всей заявленной системой скорострельностью, и на третьем или четвертом выстреле я поймал стрелявшего. Худой мужик в сером комбинезоне получил заряд дроби в брюхо, скорчился и выронил пистолет.
Передышки мне не дали. Куб рядом со мной разлетелся вдребезги, и меня окатило вонючей, теплой жидкостью. Осколком полипласта резануло щеку, а выпавшее тело едва не сбило с ног. Отшвырнув его в сторону, я перепрыгнул постамент, и открыл огонь по силуэту, захваченному, наконец, таргет-трекером.
