— Всегда приятно знать, что вы так озабочены семейными отношениями своих сотрудников. — Громко и выразительно отметила я. На столе глав. реда лежало заявление от моего имени, трудовая книжка, и конверт с отступными.
— Там ещё за неиспользованный отпуск. — Пояснил, когда я внутрь заглянула, прикидывая.
— Спасибо. — Бросила небрежно, швырнула ручку на стол, оттолкнула от себя листок с заявлением. — Вот уж не думала, что настолько ценный сотрудник.
— Ну, мы ведь не чужие, — кривлялся он за моей спиной, пока я примерялась, с какого же бока подступиться к коробке.
— С такими близкими…
Он понял меня без слов, оттого и взгляд опустил. Вот, правда, никогда бы не подумала, что серьёзный, уважаемый человек, пойдёт на поводу у женских истерик. Дверь неэстетично прикрыла ногой, не заботясь о том, что здесь обо мне подумают. Зинаида, проходя мимо, сочувственно посмотрела, но даже не поздоровалась, отвернулась, как только поняла, что я её заметила. Мне даже фыркнуть на это не хотелось. Жалкие прихлебатели, которые трясутся за свою шкуру. Секьюрити сдала пропуск, который по первачку забыла отдать начальству, подтолкнула коробку коленом, чтобы перехватить удобнее и поблагодарила за распахнутые передо мной двери. На улице просто плюхнула коробку на землю, не боясь ни за её содержимое, которое, казалось бы, мне дорого, ни за то, что испачкаю саму коробку. Справившись с багажником, который, как оказалось, просто открывался, всё с того же пульта, затолкала туда коробку и предпочла о ней забыть. Ещё раз обошла машину кругом, справляясь с эмоциями, чтобы не расплакаться, села за руль и вздохнула с облегчение, услышав ставший мне родным рёв мотора. Бережно погладила приборную панель, чехол руля, обшивку двери, вздохнула.
— Вот так, моя хорошая, — грустно улыбнулась, — только ты на меня не обижайся. Я больше так не буду. Никогда-никогда. — Пообещала как самая настоящая девочка своей самой настоящей подружке и тронулась с места.
Домой ехать не хотелось, а поколесив по городу около часа, просто устала. Устала от обиды, переполнявших эмоций, вчерашней бессонной ночи, в конце концов, а ещё от предстоящего разговора, который, как я понимала, мне не понравится. И чтобы взять хоть малюсенькую передышку, решила отправиться по месту прописки, в свою квартиру. Там у меня будет время отдохнуть, подумать и принять мало-мальское адекватное решение. Но перед дверью своей квартиры я застыла в нерешительности. Она была новой. Дверь, естественно, не квартира. И новый замок в ней, и кнопка сигнализации, которой у меня и в помине не было. Так и хотелось на весь подъезд прокричать, а моя ли это квартира или уже нет. К слову, ключей от старого замка в сумочке тоже не обнаружилось и я, с расшатанными нервами, трясущимися от напряжения руками и вот-вот рвущимися наружу слезами, примчалась домой. Там, где уже ждал Дима и где охранники кувалдой пытались выровнять ворота, чтобы они хотя бы закрыться могли. При моём появлении люди благоразумно расступились, освобождая проезд, а мордоворот, наверно главный среди остальных, пакостно улыбнулся и проводил меня довольным горящим взглядом. Машина Димы стояла у входа в дом.
— Что всё это значит?! — Влетела я в столовую, швырнула ключи от автомобиля на стол, за которым, с вилкой и ножом в руках застыл Дима.
Он посмотрел на меня исподлобья, в столовые приборы упёрся большими пальцами обеих рук, а я скрестила свои на груди и надулась, чувствуя себя ребёнком, с которым не поделились конфетой. На этом, собственно, закончилась и вся моя злость, весь запал, Дима же выдержал паузу.
— И я по тебе скучал, дорогая. — Выдохнул он и я вздрогнула, когда брошенные в тарелку столовые приборы громко звякнули. Дима неторопливо встал и из-за стола вышел. Посмотрел на меня со стороны, чуть склонив голову на бок, руки держал в карманах брюк. — Вижу, ты без меня не скучала. Ужин… приготовила… — Толкнул пальцем полупустую тарелку с яичницей, та со скрежетом проехалась по полированному столу. — А я вот завтрак приготовил, не смотря на то, что, так же как и ты, ночь не спал… — Проговорил с неприкрытым укором.
Пока я отворачивалась, не зная, куда деть глаза, заметила небрежно брошенный в кресло букет цветов. Сглотнула, растеряв все доводы и аргументы. Дима в это время уже приблизился достаточно, чтобы ласкать пальцами подбородок, шею.
— Завтрак? — Спросила я тихо, пытаясь уклониться от его прикосновений. — Ужин? — Подняла взгляд и наткнулась на лёд в его глазах. — Я не могу выйти из дома без твоего личного распоряжения. Может, ты у меня ещё и телефон со шнурками отберёшь, и будешь выдавать по праздникам?
Дима прищурился и плотно сжал губы, руку от моего лица убрал и обратно в карман брюк спрятал, можно было заметить, как напрягся кулак.
— Глупости. — Ответил он на это слишком мягко, не так, как выглядел, не так, как себя чувствовал: пытался сдержаться. — Я обещал, что не буду тебя ни в чём ограничивать и обещание это сдержу. Ты просто погорячилась.
— Я погорячилась?! — Вскрикнула и тут же опомнилась, губы поджала. — Они отказались открыть ворота, когда я их об этом попросила, Дима. Они отказались. Сказали, что по твоему распоряжению никто за ворота не выедет.
— Я даже предположить не мог, что ты проснёшься так рано. Не хотел тревожить, объяснять. Приехал в обед, а тебя нет и ворота раскорёжены. Трудно было позвонить?
— Я должна спрашивать можно ли мне выезжать из дома?! — Взвизгнула, скорее, обороняясь, чем нападая, Дима оставался отстранённо холоден и непреклонен.
— Трудно было позвонить? — Спокойно повторил он, делая на каждое слово чуть больше нажима, чем в прошлый раз. — Не нужно меня ни о чём спрашивать. Но хотя бы поставить в известность можно. Что касается твоей свободы, то на неё никто не посягал. Ребята перебдели, всякое бывает. Они просто выполняли свою работу. А я не подумал, что тебе понадобится так срочно выехать в город, и за это извиняюсь. Виноват. Галь, где ты была?
— Где я была? — Вся прогнулась, вспоминая, что меня так взвинтило. — Где была? Ты ещё спрашиваешь?! На работе! — Толкнула Диму в грудь так сильно, что ему пришлось отступить. Сама тут же от стола отошла, чтобы не загонять себя в угол, нервно провела руками по лицу. — Ты сказал, что я могу работать. Ты сказал, что я могу общаться с друзьями, ты сказал…
— Хватит! — Резко оборвал он, и взмахнул рукой, чувствуя, что ещё немного и польются слёзы. Подошёл ко мне, обнял очень сильно, к своей груди прижимая, губами ко лбу приткнулся. — Ты даже не хочешь меня выслушать, а это как-то не по-взрослому. Не находишь? М-м? Давай, давая сядем. Я смогу всё объяснить, только не плач.
— И не думала… — Вскинула голову вверх, грубо отстраняясь от его губ, Дима лишь улыбнулся.
— Вот и отлично, вот и замечательно.
Медленно отвёл меня к дивану, сначала сел сам, меня усадил на колени и настойчиво сжал руки, когда я попыталась отсесть.
— Эти претензии не ко мне, Галь. Я ведь говорил, что твоя подруга не совсем подруга?
— Лиза?..
