— Молчи. Молчи. Молчи…
Продолжал судорожно шептать он, пальцы с шеи поднялись выше, ладонь больно сдавила нижнюю челюсть, заставляя открыть губы сильнее, а пальцы не ласкали, они, так же грубо как и всё, что сейчас происходит, проникли в рот, надавливая на челюсть изнутри. И эта власть доставляла ему животное удовольствие. Распять меня своим телом, уничтожить своей властью, раздавить своим желанием.
Не чувство, не любовь, даже не секс. Просто его сила против моей слабости. Его воля против моего повиновения. Его желание против моей сущности. И он упивался этим желанием, силой, властью. И тем, что я не могу сказать «нет». Не смогу, не посмею, никогда не решусь. Через год, через два, через десять лет… ничего не изменится ни для меня, ни для него. Я понимала это. Он понимал.
Дима кончил достаточно быстро, не давая мне расслабиться ни на секунду, просто двигался до тех пор, пока пик наслаждения не накрыл. После недолгой пульсации, резко вышел и тут же отошёл на несколько шагов, глядя на меня со стороны. Просто смотрел, как пышная юбка медленно опадает вниз, как я, пытаясь не издать ни звука, отдираю разодранные ладони от стены. Как переступаю через себя, чтобы не сжаться в клубок и не упасть прямо здесь, на этом грязном полу, не кричать в голос от боли и обиды. Он просто смотрел.
— Деньги принесла?
Я ошарашенно оглянулась, взглядом пытаясь найти маленькую сумку-клатч, Дима этот взгляд понял и шагнул в сторону брошенной шубки. Нажал на клапан незатейливого замка и извлёк пачку бумажных купюр, которые я предусмотрительно сняла с карты. Повернул стопку, окидывая придирчивым взглядом, посмотрел в мою сторону с прищуром.
— Помаду вытри. — Кивнул, скривившись.
Раскрыл сумочку шире и пошло улыбнулся, подцепил одним пальцем аккуратно сложенное сменное бельё, облизал губы.
— Подготовилась, значит… Ну, ну… Одевайся. — Грубо приказал и стал так, чтобы спиной прикрыть окошко наблюдения для охраны. Швырнул сумку на стол, а я не сдвинулась с места. — Хочешь предложить мне отвернуться? — Предположил насмешливо и скрестил руки на груди.
Я ни о чём не думала в эти секунды. Наверно задумайся, точно бы упала замертво от стыда. Чего-то подобного я действительно ожидала. Чего-то, но не этого. Грубо, пошло, словно и не со мной. А ещё узнала цену его словам, его любви… нашим отношениям.
Мысленно закрыв глаза, быстро переоделась, безразлично затолкнув в клатч порванное бельё, сделав несколько неровных шагов, подняла с пола шубу, тряханула, едва не выронив вновь, едва сама не упала туда, где только что лежал мех. Мысленно приказав не терять лицо, вскинула на Диму безразличный взгляд и чуть приподняла вверх брови, когда поняла, что он смотрит, не отрываясь. Протянула шубку вперёд, а он, ухмыльнувшись, подошёл и помог мне одеться.
— Губы. — Напомнил с озорным блеском в глазах. Это всего лишь маленькая игра. Такая же, как и вся наша жизнь. Игра на двоих. Игра, ценой для которой может стать свобода.
— Зеркала нет. — Пожала я плечами, протянула ему миниатюрный флакон.
Дима покрутил помаду в руках и посмотрел на меня исподлобья. Не торопился. Я поняла его и теранула по припухшим губам тыльной стороной ладони, оставляя на ней яркий след с тусклым блеском, задрала подбородок, отдавая себя в его руки. Пришлось стиснуть зубы, когда подбородок очередной раз оказался в железный тисках, глаза непроизвольно закрылись. Но уже через мгновение я почувствовала как шелковистая помада ровным слоем легла на губы, нежно, мягко, движения, словно ласкают любимую женщину. А потом едва уловимое движение по коже шеи.
— Следы останутся. — Произнёс с затаённой жалостью. Тепло его рук исчезло, а ощущение присутствия оставалось. — Переживёшь…
Отошёл Дима тихо, словно прокрался. Поставил флакон помады на стол. Я открыла глаза.
— Охрана!
Два мощных удара кулаком в дверь, заставили меня вздрогнуть. Пара характерных щелчков от закрывающихся наручников и Диму увели, оставив меня на некоторое время в одиночестве. Нескольких минут с лихвой хватило, чтобы натянуть на грязные ладони узкие кожаные перчатки, шипением передавая ощущения от этого действия. С чувством опустошённости я подошла к столу, забросила помаду, защёлкнула замок и проделала то же самое, вызвав охрану негромким стуком.
Войдя в камеру, Шах буквально на секунду закрыл глаза и выдохнул. За этим действом наблюдали восемь пар глаз. Полная тишина. А уже спустя секунду стремительно и резко подошёл, склонившись над смотрящим. Положил перед ним стопку ещё пахнущих типографской краской купюр и буквально прорычал:
— Телефон.
Мало кто из присутствующих понимал, что происходит, но эти двое поняли друг друга без лишних слов. Поэтому практически сразу, сжимая в ладони доисторический аппарат со стёртыми кнопками из мягкой резины, Шах отошёл к окну. На разговор была всего минута и он молил Бога о том, чтобы не ошибиться. Гудок прошёл и тут же он услышал чёткий и уверенный голос.
— Слушаю.
Дрожь, боль облегчения и в то же мгновение ярость застелила глаза, хрупкий пластик под силой захвата захрустел.
— Кислый… — Свинцовая тяжесть в голосе сделала его тихим, но слишком тяжёлым. — Галя в СИЗО и если через десять минут она отсюда не выйдет, я порву тебя на куски собственными руками. Ты меня знаешь… уничтожу тварь… — Зубы заскрипели от напряжения. — Как она вообще тут оказалась? Ты куда смотрел? Ты знаешь, что он может с ней сделать?! — Сорвался на откровенный крик и готов был взвыть от бессилия и понимания того, что от него сейчас ничего не зависит.
Он уже знал, для чего Галя здесь. И слишком хорошо понимал, чего может стоить его успех. Вся его грёбаная жизнь, которая другим казалась такой заманчивой.
* * *
— Галина Анатольевна, вам сюда. — Улыбнулся высокий мужчина в форме и я невольно засмотрелась.
Он стоял у приоткрытой двери и смотрел, как я приближаюсь в сопровождении конвоира. Смотрел, призывая своим взглядом и меня посмотреть на него, но я этого не видела. Только сейчас, когда поравнялась с ним, и даже сделала пару шагов вперёд, он окликнул и всё стало понятно. И чувство, что тебя изучают, с накопленной силой ворвалось в меня. Я ответила тем же. Посмотрела, изучая.
Высокий, крепкий, идеально выбритый и приятно пахнущий. Он стоял и осанкой мог затмить любого профессионального танцора. Гордая воинская выправка, взгляд свысока. Ему очень шёл этот взгляд. Пронзительный, но слишком колючий, я внутренне тут же поёжилась. Чтобы увидеть того, кто меня окликнул, пришлось немного развернуться. Так и стояла в пол-оборота, с широко распахнутыми глазами, глядя на человека… да, я уже понимала, кто стоит передо мной. И голос его я узнала.
— Казанцев Вячеслав Дмитриевич. — Догадливо улыбнулась, чем, признаться, следователя прокуратуры по особо важным делам, порадовала, он не стал этого скрывать и удовлетворённо кивнул.
— Свободен. — Прорычал на конвоира за моей спиной, а я, признаться, так увлеклась, что забыла о его существовании, передёрнула плечами. — Прошу. — Совсем другим, более мягким, но не менее решительным тоном, он пригласил меня войти в кабинет, после чего закрыл дверь на ключ.
