— Это имеет значение?
Он, не отвечая на вопрос, подошёл, присел рядом, пытался согреть мои ладони, надёжно спрятав их в свои. Наклонился ближе к лицу и аккуратно улыбнулся.
— Галь, я тот же, что и вчера, сегодня утром, неделю назад. Я твой. Твой муж, мужчина, и я люблю тебя так же. Это ты изменилась, потому что знаешь чуть больше, чем раньше. Неужели не чувствовала, что люблю? Так осталось и сегодня.
— Любовь бывает разная. Сейчас мне кажется, что ты просто пытаешься догнать то, что ускользнуло от тебя тогда.
— Но ты — это не она.
— А если не вглядываться, не задумываться, то вроде одно и то же…
Хотелось оттолкнуть, хотелось закричать, а я шептала, разглядывая такие родные черты лица. Будто всю жизнь только его и ждала, а сейчас нашла и могу потерять. Дотронуться хотелось так, что пальцы горели, но не двигалась, не шевелилась, боялась, что всё исчезнет. А ещё я боялась, что он скажет мне «да, ты права». Вот смотрю на него и кажется, уже смирилась. И пусть дальше говорит, что любит, пусть дальше врёт, а я готова закрыть глаза, только чувство такое, что сама воровка!
Смотрю, как он расстёгивает пуговицы рубашки, не понимаю, зачем, но молчу. А когда тонкая белая ткань ложится на плечи не просто вздрагиваю, а озноб пробивает насквозь с такой силой, что меня на месте подбрасывает. А Дима внимательно смотрит и губы его шепчут что-то, что невозможно разобрать, а потом он резко разворачивается, отворачиваясь к дивану спиной, сам на пол садится. И теперь на меня смотрит его ворон. Я не сдержалась и дотронулась, чувствуя напряжение под своими пальцами.
— Ты наколол его после аварии?
Дима промолчал, опустил голову, накрывая её сверху замком из пальцев.
— Мы часто были втроём. Отдыхали, гуляли, ужинали и обедали. Сейчас я понимаю, что брат меня просто терпел рядом с собой, наверно Лана просила его быть мягче. С ней он и сам другим стал, как пластилин, что хочешь — то и лепи. А по жизни жёсткий, властный. Неуправляемый. Это он создал нашу компанию. Я разработал только логотип, в армии тогда был. Мне казалось весело, Шах, значит шахматы, а мы шахматные короли. Мы с ним. И только когда я Лану увидел, понял, как всё правильно придумал, потому что король ничто без королевы. Она была королевой. Умная, знающая себе цену. Себе и другим. Это важно. И Сашку она выбрала правильно, но тогда я смириться не мог. Чем дольше всё это тянулось, тем отчётливее понимал, к чему идёт. К свадьбе. Самое обидное, что Сашка это понимал не хуже.
Я когда только начинал пробовать себя в ювелирном деле, Саша сказал, что стану лучшим. Просто подбадривал, хотя художественный талант у меня был всегда. Но ведь рисовать это одно, а работать с металлом — другое. Кто-то становится хорошим инженером, кто-то художником, а я ювелиром. Он сказал, что когда решит жениться, я буду делать кольцо для его невесты. О свадьбе ещё не было и речи, а я чувствовал, что всё идёт не так. Был не единственным дизайнером и однажды случайно на рабочем столе своего напарника увидел эскиз кольца. Для королевы. Для шахматной королевы. Я всё понял без слов. Сашка в обход меня всё решил, потому что знал, что откажусь. Чёрт!
Дима запрокинул голову, макушкой касаясь моих подобранных коленей, кадык нервно дёрнулся, и глаза открылись.
— Я и до этого хотел сотворить для неё что-то необыкновенное, а как про помолвку узнал, так в ту же ночь кольцо сделал. А на следующее утро предложение. Она отказалась.
Напряжение повисло в комнате, я не знала, что сказать. Дима в одну секунду изменился и дело не в его молчании, не в напряжении, он просто сейчас был в другом месте, в другом времени… и не со мной.
— Лана смотрела на меня исподлобья, начала лепетать что-то, что она виновата, что не права была, а Сашка был прав. На кольцо даже не смотрела, нервничала, я не понял, что происходит, а она всё говорила и говорила. Пыталась успокоить, а я всё спрашивал «почему?». Не мог понять, не мог поверить, что это всё. Стоял и слушал её, даже не разбирая смысла этих слов. Тогда-то и увидел брата. Всё это время он смотрел на нас из своей машины. Лана не боялась его, точнее, за меня боялась. Только тогда я понял, что у них был не один разговор на этот счёт. Лана считала, что это мальчишеское, что я перебешусь и всё пройдёт, может, разочаруюсь, может, другую встречу. А вот Сашка знал, что я не такой, что своего добиваюсь, даже просто из принципа. А когда увидел в моих руках кольцо, то понял, что принцип здесь не при чём.
Дима так говорил, что у меня сердце в груди разрывалось, столько чувств, эмоций, точно заново всё проживает. И этот тихий надрыв голоса, и язык, то и дело обводящий губы, крепко сцепленные в замок пальцы. Он сейчас ребёнком был, тем, который пережил первое в жизни разочарование.
— Мы подрались тогда. Впервые. Серьёзно. Раньше не дрались, потому что Сашка всегда был умнее, он на десять лет старше, опытнее, разумнее. Он всегда умел охладить и свой и мой пыл. А тогда не сдержался, да и я бился как последний раз. Не помню, кто расцепил нас, а Лана стояла и смотрела на двоих, мы на неё. И когда она демонстративно пошла к брату, только тогда я всё понял. Понял… но не принимал её выбор. А потом точно взбесился. Доставал её по телефону, настаивал на встрече, наверно брату она не рассказывала, потому что он и так на пределе был, если бы узнал, наверно и убил бы. А потом Лана вдруг на встречу согласилась. В кафе договорились пересечься, возле её работы. Я ведь тогда в офисе компании не появлялся, Сашка сказал, что мне там делать нечего. Не то, чтобы выгнал, скорее, остыл и решил так наказать. Я естественно не понял. Злился на него, а когда получил этот шанс, обо всём забыл. Она была такая красивая, я насмотреться не мог. А потом увидел на её пальце своё кольцо. Только не на том пальце, Галь. Она специально показала это. Говорила, что я отличный парень. Что любит меня. Только не как мужчину. Как друга, брата, как надёжного товарища. Наверно до меня что-то дошло, потому что я согласился отступить. И больно было, и обидно, но отступил. Не потому, что хотел, потому что она так сказала. В тот вечер твоя бабуля с моими родителями ездила знакомиться, меня не было, оно и понятно. А Сашка кольцо увидел на пальце у Ланы и разразился скандал. Эта была их первая серьёзная ссора. Лана снимать кольцо отказалась. Так они и уехали, собираясь выяснить отношения наедине. В тот же вечер разбились на машине. Я только утром узнал, когда домой явился, а там пусто. Домработница не объяснила ничего толком, сказала, что у папы инсульт. Он всегда гипертоником был, ничего сверхъестественного, ещё и рекомендации не соблюдал…
Дима отвернулся в сторону, хотя до этого смотрел прямо перед собой, а я смотрела только на него. На его затылок. На плечи, которые борются между слабостью и уверенностью.
— А в больнице меня встретила мать. Влепила пощёчину, заплакала и упала в обморок. Из её руки выкатилось кольцо. Кольцо Ланы.
Он замолчал, а я глотала горячие слёзы. Всё плыло, плавилось, а я пыталась рассмотреть что-нибудь перед собой и не могла. Пережила это снова, рядом с ним. Понимала… нет, я могла только представить, что он чувствовал тогда. И внутри всё горело от боли не только за мать, но и за Диму. Как в замедленной съёмке видела, что он встал, подошёл к сейфу, который я так и не открыла, набрал несложную комбинацию цифр, после чего прозвучал долгий сигнал. Через пару секунд передо мной лежала коробочка, обтянутая белым бархатом, а Дима… он опустился на то же место и, плотно сжав губы, неотрывно следил за мной.
