– Иди-иди, – Даффи подтолкнул ее к дверям. – А то будет поздно.
Он взглянул на часы. Была уже половина первого. Ливень кончился и теперь моросил мелкий дождь, повиснув в воздухе полупрозрачной пеленой. Мэтью Пакер закончил торговлю и теперь закрывал ставни на окне своей лавки. Даффи проводил де Грассе за угол и пошел обратно. Пакер уже ушел в дом, зато на углу под фонарем рядом со школой ирландец увидел Длинную Лиз вместе с ее незадачливым ухажером. Он все также зажимал под мышкой пакет в уже размокшей газете, но гордый котелок молодого человека размяк, поля свисали на затылок и спереди, делая похожим шляпу на охотничий шлем с двумя козырьками. Длинная Лиз продолжала держать в руках пакет с мятными лепешками, который Даффи подарил ей в «Гербе каменщика», а на ее жакете появился красный цветок, которого в трактире еще не было.
Даффи бросил взгляд вдоль Бернер-стрит. Васильев все еще не появлялся. Тут молодой ирландец заметил выходившего из-за угла констебля, которого они с де Грассе видели полчаса назад, и поспешил вернуться в пивную, чтобы дождаться фельдшера.
* * *
К полуночи, особенно после ухода Артемия Ивановича, Тарас Курашкин совсем потерял надежду дождаться ирландцев. Подождав еще полчаса, он распрощался с социалистами и отправился домой. Внизу он столкнулся с возвращавшимся Адлером, который все еще пыхтел от возмущения после испорченного вечера и неслыханного оскорбления, нанесенного его невесте.
– Чи товарыш Гурин сьогодни бильше не придет? – спросил у него Курашкин.
– Этот хам больше никогда не придет, – ответил Адлер с таким видом, словно он только что зарезал Артемия Ивановича ножом для ритуального убоя скота, и стыдливо прикрыл след от плевка Владимирова у себя на шляпе.
– Ну, от! – с досадой ударил Курашкин кулаком себе по ладони и решительно направился к школе.
– Геть звидсыда! – махнул он рукой Длинной Лиз и ее кавалеру и те, недоуменно озираясь на него, пошли прочь.
Курашкин убедился, что ставни на окне фруктовой лавки Мэттью Пакера уже закрыты, и застучал в дверь.
– Ну что там? – спросил один из переодетых в штатское сыщиков.
– Не буде сьогодни ирландцив, – обиженно сказал Курашкин. – Обманул меня, кацап поганый! Где сержант Вайт?
– Сержант Уайт пошел проверять засаду на Виндзор-стрит.
– Ну, тоди вы як хотиты, а я пишов спаты.
– Ну иди, – сказал сыщик. – А мы тоже тогда тут на скамейках поспим. А то уже пятую ночь как проклятые.
Дверь за Курашкиным закрылась и он поплелся домой. На углу с Коммершл-роуд он столкнулся с доктором Тамулти, который сразу узнал его.
– Вы не видели тут молодого ирландца, которого тот толстый русский джентльмен приводил в клуб к социалистам? – спросил Тамулти.
Но Курашкин не понял его и, больше не глядя на доктора, пошел прочь.
Тамулти потоптался на углу под фонарем, но решил не навязываться. В сторону Коммершл-роуд улица была пуста, а в противоположной стороне у ворот во двор Датфилда он заметил огонек папироски – кто-то из членов клуба вышел подышать воздухом. Связываться с социалистами доктору не хотелось и он заглянул в пивную в надежде найти здесь объект для своего влечения. И на тебе! Он увидел здесь как раз того молодого ирландца, о котором он только что справлялся!
– Как вы правильно сделали, молодой человек, что прогнали от себя эту шлюху, – Тамулти подсел к Даффи и велел трактирщику принести ему пива.
Даффи с ненавистью взглянул на доктора. Жалко, подумал он, что нельзя вместо де Грассе подсунуть Уроду этого усатого негодяя.
– У вас взгляд настоящего мужчины, мой молодой ирландский друг, – сказал американец. – Мне грустно, что вы сидите здесь в одиночестве. Могу предложить вам сходить ко мне в гости, я покажу вам изумительную коллекцию изображений, которую я собирал с самого детства, с тех самых пор, как еще мальчишкой торговал ими на канале в Рочестере.
– Не сейчас, – сказал Даффи, чтобы отвязаться от назойливого доктора. – Позже. Я подумаю.
– Ну подумайте, – согласился Тамулти. – А я пока покурю.
Он достал глиняную трубку, набил ее табаком и вышел на улицу. Вернулся он минут через десять.
– Что я видел! – сказал он возбужденно. – Там схватились супруги. Он требовал от жены объяснений, откуда она взяла пакет с ароматными лепешками, а она отвечала, что ей подарил его в трактире один джентльмен. Тогда он повалил жену на землю, она даже вскрикнула несколько раз. И тут я увидел человека, идущего со стороны Коммершл-роуд. Какой-то еврей, похожий на актера из провинциального театра. Увидев драку, он перешел на другую сторону улицы. Муж заметил его да как закричит: «Ну что ты уставился, жидовская рожа?!» Прохожий его испугался, да тут еще меня заметил и как припустит! Так до конца улицы и пробежал, ни разу даже не оглянувшись. Разве это мужчина? Не удивлюсь, если узнаю, что он несся без остановки до самой железной дороги. Ну что, вы пойдете со мной?
– Пойду, – неожиданно согласился Даффи. – Но если у вас на уме какая-нибудь пакость, то вы пожалеете, что пригласили меня. Только мне сперва надо зайти в клуб, предупредить товарищей.
Американец согласно кивнул и они направились к клубу.
– О черт! – выругался Тамулти, споткнувшись обо что-то позади ворот, когда попытался вдоль стенки добраться в темноте до дверей клуба.
– Что там? – спросил Даффи, пролезая в калитку.
– Тут кто-то лежит, – ответил Тамулти. – Когда я был в клубе вместе с вами, здесь лежала жена управляющего. Сейчас я зажгу спичку.
Он чиркнул спичку и в мгновенной вспышке пламени, тут же задутой ветром, они увидели тело женщины, лежавшей вдоль стены головой к воротам.
– Надо убрать эту дрянь с дороги, – сказал Тамулти, беря тело за плечи. – А то когда пойдем обратно, опять споткнемся.
И тут американец вдруг стал отчаянно ругаться.
– В чем дело? – удивился Даффи.
– Она вся в чем-то липком, – сказал Тамулти и опять чиркнул спичкой. – Да это же кровь! Это та женщина, которую бил ее благоверный супруг! Из ревности он перерезал ей горло, а теперь скажут на нас. Надо бежать отсюда, пока нас никто не видел. У меня дома можно умыться.
И тут он услышал грохот колес подъезжающей тележки.
– Быстрее прячемся во дворе, – шепнул Даффи и они, не разбирая дороги, умчались в темноту.
Леви Дымшиц возвращался домой с Уэстоу-Хиллской ярмарки в Сиднеме, чтобы оставить товары у жены и отвести своего пони в конюшню в Джордж-ярде на Ганторп-стрит. Он потянул за вожжи и лошадка послушно повернула в знакомый двор. Однако не успела тележка Дымшица миновать раскрытые настежь ворота, как пони всхрапнул и прянул назад. Дымшиц едва не свалился на мостовую. То, чего испугалась лошадь, было большой темной массой справа у стены почти сразу же за воротами, похожей на кучу грязи. Он попытался понудить пони идти дальше, но животное упрямилось. Дымшиц вгляделся в темноту и потыкал в кучу кнутовищем. Сомнения в том, что это именно куча грязи, заставили его спрыгнуть с тележки. Даффи с Тамулти слышали, как он безуспешно чиркал спичкой.
