– Где-то за полночь. Если Шабсельс опять не будет делать доклада.
– Тогда убийство назначим на двенадцать. Пан, быть может, объяснит мне наконец, что то за мифический Шабсельс, что о нем даже Петр Иванович меня пытает?
– Да мало ли в Ист-Энде Шабсельсов, – уклонился от ответа Артемий Иванович.
21.
ДЕЛО № 153 ч.2/1909 ОСОБОГО ОТДЕЛА ДЕПАРТАМЕНТА ПОЛИЦИИ
ПИСЬМО ВЛАДИМИРОВА – РАЧКОВСКОМУ
27 сентября/9 октября 1888 года.
Отель «Александра»
Лондон
Милостивый государь, Петр Иванович!
Вчера ездил в клуб на Бернер-стрит, где мы собираемся осуществить новое дело в ночь с субботы на воскресенье. Теперь мне точно удалось узнать, кто такой Яков Шабсельс. Оказалось, что это тот самый еврейский социалист, о котором я Вам писал еще в июле месяце и который совершил злодейское покушение на самую жизнь мою месяц назад, пытавшись убить меня ночью около железнодорожной насыпи в Восточном Лондоне. И когда б не воля Божия оградила мою жизнь, не писать бы мне Вам этого письма.
Господин Дымшиц сообщил мне, что Яков Шабсельс родом из Вильно, за границей с 1884 года, был в Париже, в прошлом году ездил в Америку. Очень опасен, так как не только посвятил свою деятельность борьбе с Вашими агентами, но и способен на весьма решительные действия в отношении них, как показывает мой случай. Боюсь, что теперь мне будет значительно труднее выполнять Ваши указания из-за риска лишиться жизни от рук этого мерзавца.
Жду денег с нетерпением,
Ваш Гурин.
Глава 44
28 сентября, в пятницу
Занятый подготовкой к новому убийству, Фаберовский на время предоставил ирландцев самих себе и они не преминули воспользоваться этим. Не прошло и недели после бегства с Брейди-стрит, как Конрой, нарушив запрет поляка, отправился все же за бельем к мистеру Крисмасу в его прачечную на Уайтчепл-роуд. Даффи вызвался проводить его, так как собирался зайти в трактир «Королевские погреба» и купить что-нибудь на обед.
Они как раз поворачивали с Виндзор-стрит на Сандис-роу, когда прямо на них налетел Курашкин, который шел со Спитлфилдзского рынка, где он купил себе цибули да бурака, на Хаундсдитч в еврейскую лавку, где хозяин всегда был готов продать необрезанному из-под прилавка полфунта отличного, как он уверял, «кошерного» сала.
– Господи мылосердый! – воскликнул хохол, узнав молодого ирландца и совершенно не обратив внимания на перекрашенного старика. – Так це же той самый ирландець, мыстер Даффы! Невже воны тут жывуть? Инспектор Салливан мени за нього награду обыщав.
Забыв про сало и теряя на ходу луковицы и свеклу, Курашкин помчался в участок на Леман-стрит. На его счастье здесь был не только сержант Уайт, которому на время слежки за клубом был подчинен Курашкин, но и сам инспектор Салливан.
– Я щойно бачыв молодого ирландця по имени Даффы, вин выходыв с Вындзор-стрыт, мабуть, там у нього логово, – захлебываясь от радости, сообщил Курашкин.
– Зачем ты имел не задержать его?!
– Так, як же! – обиделся Курашкин, – Зараз я вам його так и затрымаю. Вин б мени видразу по роже настукотал.
– Zaraz я к тебе сам по роже буду настукотать! Ты должен был вызвать констебль.
– Так ваш констебль першый б мени промеж очей дубынкой б и прыклав! – Курашкин, расчитывавший на изъявления благодарности, а не на выговоры, даже всхлипнул от обиды.
– Well, хорошо, – смягчился Салливан. – Здесь к тебе шиллинг, покупай в себя аппльков!
– Не «аппльков», а яблук, – шмыгнул носом хохол.
– Сержант Уайт, Виндзор-стрит в вашем дивизионе? – спросил Салливан.
– Нет, – сказал Уайт. – Она почти на границе с Сити, но на их стороне.
– Тогда сейчас я поеду к майору Смиту. Думаю, что полиция Сити разрешит нам установить наблюдение за Виндзор-стрит.
* * *
– Вы хотите сдать белье? – спросил мистер Крисмас, оглядывая тощую фигуру пришедшего к нему в прачечную старого ирландца.
– Нет, я хочу забрать белье.
– Но вы не сдавали его мне. Я прекрасно помню, что не помню вас. У меня не было таких клиентов как вы.
– Как это не было! Я Рендл! С Брейди-стрит. У меня была седая борода.
– Мистер Рендл? – Крисмас взглянул на Конроя. – Так это вы! У вас была белая борода и черные кальсоны? Помню, помню. Я вынужден буду взять за ваше белье двойную оплату.
– Что такое! – вскричал Конрой. – Почему я должен платить вдвое больше той цены, которую вы запрашиваете с остальных? Это потому, что я – ирландец?!
– Моей прачке пришлось стирать ваше белье отдельно еще шесть раз! У меня дополнительные расходы на воду, мыло и на саму прачку! Вы сходите к ней, она покажет вам ваши подштанники, какие они даже после шести стирок! Да я должен взять с вас в шесть раз больше!
– Ну и посмотрю, – буркнул Конрой и ушел к прачке в соседнюю комнату.
– Вы видели где-нибудь еще такое! – возмущенно сказал Крисмас вошедшему в прачечную мистеру Ласку, чей слуга приволок два больших тюка с грязным бельем.
– А что такое случилось?
– Да этот ирландец – вы слышали, несколько дней назад они сбежали с Брейди-стрит от полиции? – возмущается, что я беру за его подштанники двойную плату!
– Откуда вы знаете, что это именно он?
– Да такие подштанники встречаются одни на миллион! Можете сами посмотреть на него, он сейчас как раз их разглядывает там, в прачечной.
– Нет, я не хочу на него смотреть. Но его надо немедленно задержать, он может иметь отношение к убийствам!
– Вам виднее, сэр, вы все-таки председатель Комитета бдительности!
Ласк побежал на улицу на угол с Грейт-Гарденс, где всегда торчал полицейский констебль, и привел его в прачечную Крисмаса.
– Вы знаете, мистер Ласк, он уже ушел, так и не заплатив мне, – сообщил Крисмас.
– Куда?
– Вон в ту сторону, – хозяин прачечной показал в сторону Сити.
– Констебль, немедленно догоните его, – закричал Ласк. – Это опасный преступник. Как он выглядел?
– Длинный тощий старикан с крашеной в черное бородой.
Когда Конроя нагнал констебль и схватил за плечо, тот даже не сопротивлялся. Он покорно дал отвести себя в участок на Леман-стрит, где его посадили в камеру.
– Я совсем ни при чем! – успел он сказать, прежде чем дверь закрылась. – И что это за страна такая, где человека, отказывающегося потакать шкуродерам, сажают в камеру!
* * *
Фаберовский приехал в участок к Пинхорну уже под вечер. Даффи, обеспокоенный отсутствием Конроя, сообщил об этом поляку.
– Ну, что у нас нового? – спросил, входя, поляк.
