Мы сидим в ресторане и едим морепродукты, сегодня мы попали как раз на рыбный день. Я обожаю рыбу, тем более морепродукты. Моя тарелка красуется всеми обитателями водного мира, а мне кусок в горло не лезет. Попа горит так, словно ее отхлестали тысячью плетьми. Ладно, с задницей я смирилась, стараюсь не двигаться, а вот ноги, это конец. Мерзкие туфли настолько сжимают ступни, что хочется лезть на стену. Думала снять этих убийц, пока никто не видит, да вот фигушки. Скатерть не прикрывает ноги, и очень даже мужская часть ресторана на меня смотрит, в отличие от некоторых. Но и это не самое страшное. Хуже всего то, что сними я эти туфли, то просто не надену их обратно, опухшие и, наверняка, кровавые ноги просто не влезут обратно.
— Ксюш, ты чего не ешь? — интересуется Сережа.
— Аппетита нет.
— Боже мой, ты что опять заболела?!
— Нет. Просто не хочу есть, — сжимаю чертову вилку и пытаюсь думать о хорошем.
Дальнейшие события ужина я различала с трудом. Тело горело абсолютно все, а ноги… Ноги мне хотелось отрезать.
— Прогуляемся по набережной? — спрашивает Сережа, а мне удавиться охота, это же такой шанс, романтичная набережная, шум воды, но вот ноги…
— Давайте, — кричит Маша.
Мы уходим из ресторана, я пытаюсь держать походку и по возможности лицо, не знаю, как выходит на деле, но мы таки покидаем отель и идем к набережной. Здесь хотя бы темно и моего красного лица не видно. Маша бежит впереди, никого не замечая.
— Сгорела все-таки. Я же предупреждал.
— Да замолчи ты, и без тебя тошно, — все, больше не могу от боли, я готова снять эту обувь и идти босиком, и плевать, что асфальтовая дорожка грязная.
— Пойдем обратно, чего себя мучать, лицо у тебя мягко скажу, нерадостное, — все. Останавливаюсь, не в силах больше это терпеть. Кажется, по глазам катятся слезы. — Ты чего?!
— Я больше не могу! У меня болят ступни, эти сраные туфли сдавили мне все, что возможно. Можешь отрезать мне ноги, но я больше не могу идти! — Сережа смотрит на меня как-то странно.
— А почему ты раньше не сказала?
— Потому что я дура! Ответ устраивает?!
— Не устраивает. Снимай обувь, — долго меня уговаривать не пришлось. Я кое-как отлепляю от своих ног туфли и становлюсь на асфальт.
— Боже, как же хорошо.
— Пи*дец! И ты с такими ногами прошла такое расстояние? Ты что, вообще конченая дура?! — смотрю на свои ноги, ну подумаешь, стерты до крови, да пальцы немного опухли.
— Не совсем конченая, — Сережа старается сдерживать злость, но ничего не выходит. Он выхватывает из моих рук туфли и выбрасывает их в ближайшую урну.
— Маша, у нас проблема. Возвращаемся в номер.
— А что такое? — Маша разочарованно поглядывает на нас.
— Да ничего, просто Ксюша натерла ноги, пойдем обратно, — Сережа ничего не спрашивая, просто закидывает меня на плечо.
— Ааа, только не трогай мою задницу, держи за бедра.
— А что такое?
— Я ее спалила!
— Говорил же тебе мазаться и переворачиваться.
— Замолчи, пожалуйста, и так тошно.
Меня молча несут в номер, Маша же улыбается, шагая за нами по пятам. Как только мы заходим в номер, меня бережно укладывают на кровать, точнее усаживают.
— Маша, иди быстро в ванную, ты не одна.
— А вы что будете делать?
— Займемся взрослыми делами.
— Какими? — весело спрашивает Маша. — Будете делать ребенка?
— Нет. Будем обрабатывать ноги РЕБЕНКА. Хотя не только ноги. Марш в ванную.
Сережа подходит к своему чемодану, берет какие-то флаконы и подходит ко мне. Протирает какой-то жидкостью мои ноги, вытирая их от засохшей крови, а дальше долго смотрит прямо в глаза.
— Что?
— Ничего. Иди сначала в душ, потом продолжим.
Пока Сережа укладывает Машу, я ковыляю до ванной. Моюсь под прохладными струями воды, чтобы хоть как-то унять жар тела. Выхожу из душа. Хватит уже соблазнительных нарядов, пора признать, что я просто неудачница. И мой удел-это трусы с зайцами и простые майки. Именно это я и надеваю на себя. Прохожу в комнату и ложусь на живот, повернув голову на бок.
— Ты зачем трусы напялила? — Сережа входит в комнату и становится прямо у моей головы.
— Прикажешь мне спать при тебе без трусов?!
— Подумаешь, чего я там не видел, жопа как жопа, ну чуть подкопчённая.
— Иди ты в задницу!
— Нет… Боюсь, твоей заднице и так хватает жару, я там буду лишний.
— Как же порой я тебя ненавижу!
— Хорошо, что порой, — Сережа больше ничего не говорит, просто чем-то обрабатывает мои ноги и заклеивает их пластырем. — Давай, поднимай майку, намажу тебе плечи и спину.
В другой раз я бы с радостью сняла с себя эту дурацкую майку, но сейчас почему-то не тянет.
— Ну что, и руки не работают?
— Не надо мне больше ничего мазать, и на том спасибо!
— Ага, прям сейчас, — Сережа запускает руку под майку и начинает втирать в меня какую-то мазь. Стоит признать, что мне становится лучше, охлаждающий эффект сложно не заметить. А потом Стрельников стягивает с меня трусы.
— Эй!
— Молчи, я просто намажу твою задницу мазью, — хотелось бы спросить зачем, ведь попа сгорела не вся, ну да ладно, это же приятно. Как-то за поглаживающими движениями я не замечаю времени и тупо засыпаю.
Просыпаюсь от слепящего солнца, кое-как переворачиваюсь на кровати. На часах одиннадцать утра. Замечательно… Смотрю на прикроватную тумбочку, на которой лежит записка: “Мы в аквапарк, береги свою тушку, на пляж не выходи, к ужину будем”. Прекрасный отдых, ничего не скажешь. Надо признать, что после Сережиных мазей я действительно немного оклемалась, спина и попа уже так не болели, нос, правда, так и просился его оторвать, а в остальном терпимо. Моя вовсе не фиктивная семья вернулась к обеду, чему я несказанно была рада. Мы сразу пошли обедать на пляж. Правда обед получился не совсем традиционным, Маша и я ели мороженое, Сергей же и вовсе ел дыню. И мне опять стало хорошо, вот так я и поняла, что это не просто симпатия, я люблю этих двоих.
— Ксюша, стой! — за своими мыслями я не заметила возглас Сережи. Это только потом я поняла, что вместе с кусочком мороженого, меня укусила оса, прямо в губу! Не помню, о чем я тогда думала, наверное, о том, что я полная идиотка. Нижняя губа мгновенно опухла, а я мысленно молилась сдохнуть, или хотя бы остаться одной.
— Я в номер, — а что я еще могла сказать, спасибо за внимание? Помчалась на своих двух окровавленных ногах в комнату. Плюхнулась на кровать, с опухшей губой и слезами на глазах, и как ребенок заплакала. Через пару минут ко мне присоединился Сережа, лег на кровать и с улыбкой смотрел на меня.
