Глотов ценил доброе отношение, ему нравилось, что молодые чекисты уважительно называют его дядей Пашей, приглашают на торжественные мероприятия в клуб Дзержинского, к праздникам привозят продуктовые наборы, все как полагается: палка полукопченой колбасы, баночка икры, зефир в шоколаде, кофе растворимый, пару пачек индийского чая, курицу, поздравительную открытку за подписью начальника второго главка, да, — такое отношение заслужить надо.
Как-то пару раз Глотова в среднюю школу приглашали, рассказать детишкам о нелегкой работе в правоохранительных органах. Разве он мог рассказать хоть бы какую историю из жизни, когда давал подписку о неразглашении? И за всякую болтовню на детском утреннике не только хорошей поликлиники и пенсии лишат, — медали снимут, а с ними заодно — и голову. Ничего из жизни контрразведчика рассказать нельзя, ни одного имени, ни намека… В его загашнике — несколько общих фраз и пожелание детям расти честными, заниматься спортом, беречь родину и завоевания Великой октябрьской революции, — это самое дорогое, что есть у советского человека, ну, эти завоевания революционные. А школьники, что с них взять, они думают, что он бывший милиционер, они про КГБ — пока знать ничего не знают. Ну, жизнь длинная, так она устроена, что с КГБ юные ленинцы еще обязательно познакомятся, не разойдутся.
— Вам бы еще месяц — и Мирзаяна взяли, — сказал Черных. — Я вот хотел совета спросить: с чего начать, как подступиться.
— Сейчас в кино разные иностранные фильмы разрешили крутить, документальные. Хожу, смотрю. Недавно про разные спутники показывали, что, дескать, из космоса можно разглядеть спичечный коробок на ладони человека. Может, оно и так. Но чекистам такую технику еще не выдали. Поэтому и работать надо проверенными методами. У Мирзаяна дядя с теткой… Пусть ночью к ним залезут двое-трое наших сотрудников. Если есть собака — отравить. Когда проникнут в дом, тетку отделать, но не перестараться. Чтобы в больнице она еще пожила. Ну, хоть неделю-другую.
— Племянник попробует пробраться к тетке? Ну, чтобы сказать последнее прости?
— Вот именно. Деда тоже отделать до бесчувствия. На этом остановка, хватит. Никаких смертельных травм. Тут же анонимный звонок в «скорую» — пусть приезжают. Нападавшие, молодые ребята, должны спросить, куда старик заховал ценности и так далее. В доме все перевернуть вверх дном — якобы грабители деньги и золото искали, чистая уголовщина. Следить за больницей. Мирзаян появится, вы его упакуете.
— А если нет? Если решит — слишком опасно?
— В этих ситуациях, когда умирает близкий человек, и ты знаешь, что не увидишь его больше никогда, — решает не голова, а сердце. Он пойдет на любой риск, чтобы увидеться со старухой. Тебе надо глубже изучить личность Мирзаяна. Он вспыльчивый, резкий. С одной стороны, — сильный человек, прошел огонь и воду, награжден медалью и орденом, бывший командир отдельного батальона специального назначения морской пехоты. Поручи ему любое задание, самое опасное, самое безнадежное, — он костьми ляжет, но выполнит. А с другой стороны…
— Что с другой?
— Жалкий сентиментальный человечек, которому эмоции заменяют мозги. Он не умеет управлять собой, не то, что отрядом морпехов. Во время выполнения боевого задания дрогнул, не пристрелил ту сучку, когда узнал, что она беременна. Мирзаян наперед понимал, — за эти фокусы его могут понизить в звании, снять с должности. На месяц отправить в нужник, чистить зубной щеткой пол… И все-таки не кончил ее. Вот в этом он весь. Он придет — это обязательно. Если все-таки не сможет пробраться в больницу, явится на похороны. Это выше его сил — не проститься со старухой.
— Но он может и не узнать об этом ограблении и про тетку…
— Надо в республиканской газете заметку тиснуть. Даже обсуждение организовать: почему молодость так жестока? И по радио… Ну, чтобы разговоры пошли по всей республике, чтобы до него докатились. Тогда Мирзаян твой. Или другой вариант: дом поджечь. Да так, чтобы старуха в нем сгорела, а дед получил ожоги и оказался в больнице. Но с огнем шутки плохи, ненароком можно переборщить. Первый вариант мне больше нравится. И еще…
Он вытащил из кошелька бумажку, сложенную вчетверо, положил на стол, сказал, что Рубен — имя воровского авторитета, который в те годы жил в Москве, не исключено, что он знаком с Мирзаяном. Этот Рубен находился в разработке Комитета, но выяснить правду Глотов не успел, дело закрыли.
— Слышал о Рубене?
— Может быть, — ответил Черных. — Надо бумаги поднять из архива.
— Дело давнее. Не знаю, жив ли он. Но проверить можно.
— Конечно, — улыбнулся Черных. — Обязательно.
Он поблагодарил заслуженного ветерана, потискал его мягкую, пахнущую детским мылом руку. Сказал «минуточку», открыл сейф и вытащил оттуда большую бумажную сумку, а в ней три банки мясных консервов, килограмма два апельсинов, пачка овсяного печенья, полкило соевых батончиков «Рот-Фронт», десять пачек сигарет «Пегас», крепких, с фильтром. Главное, приличный кусок мороженой говядины с костью, из такого мяса не борщ варят, — мечту. Глотов обрадовался, как дитя, аж глаза увлажнились. Он снова вдохновенно высморкался, схватил сумку и убежал, словно боялся, что Черных передумает и отберет гостинцы, тогда внучка, будущая звезда балета, останется без апельсинов.
Проводив коллегу, Черных побродил по кабинету, размышляя о превратностях судьбы, о слепом случае и о том, как тесен мир. С Рубеном, воровским положенцем и по совместительству нештатным осведомителем КГБ, он ужинал месяца два назад, тогда понадобилась консультация по одному пустяковому вопросу.
Глава 5
Черных коротал время за чтением газеты, дожидался телефонного звонка. Скоро он отправится на Чистые пруды, там в индийском ресторане, похожем на аквариум, стоявшим между двух прудов, назначена встреча с законным вором Рубеном Губановым, по отцу он русский по матери армянин. Рубен давно сотрудничал с КГБ, это спасало от длительных тюремных сроков и вообще — от неприятностей с милицией.
Он информированный человек с непростым характером, — некоторое время назад он сел на иглу и постепенно превратился в психопата, готового сорваться с нарезки из-за любого пустяка, его побаивались даже свои, правильные воры. Говорят, он хороший стрелок, не расстается с «браунингом», ножичком иногда балуется, на всякий случай Черных проверил пистолет, передернул затвор, взвел курок, положил ствол в верхний ящик стола, прикрыв вчерашней газетой.
Мысли оборвал телефонный звонок. Это был Рубен, он же Семеныч, он же Крендель, он же Царь Соломон. Сказал, — не хочет идти, куда запланировали, там кормят плохо, лучше встретиться в то же самое время, но в «Салюте», — это рядом с мостом, где прошлый раз толковали. Там подают мясную солянку, румынское вино и беленькую русскую. Черных положил телефонную трубку, взял пистолет, снял курок с боевого взвода. И вправду, добрый ужин под рюмочку не помешает.
Черных полез в сейф, взял из толстой пачки несколько крупных купюр, сунул в бумажник. Во внутренний карман пиджака запихнул запечатанный конверт. Он позвонил по внутреннему телефону Ильину, сказал, что уходит, сегодня не вернется.
