Во-вторых, говорят, что дело велось небрежно, что в суд представили не дело, а ворох плохо подшитых бумаг. Допустим. Что это дает, кроме формального повода требовать дорасследования? Разве это отменяет результаты, например, медицинских освидетельствований Лебедевой? Или судебно-медицинской экспертизы вещественных доказательств? По странному совпадению, те, кто утверждает, что изнасилования не было, никогда почему-то не приводят всех данных освидетельствования и экспертизы.
В-третьих, многие сегодня пишут, что если бы Стрельцов не признал своей вины, то следователям пришлось бы туго – кровь-то у Стрельцова и Караханова одной группы. Но заявление-то изнасилованная и избитая Лебедева написала на Стрельцова, а не на Караханова, который к тому же, по утверждению всех свидетелей, отсутствовал на даче, когда Лебедева звала на помощь. Вот не признай Стрельцов своей вины, и это ему не позавидуешь – у него расцарапано лицо и прокушен палец, его одежда в крови изнасилованной. Значит, между ними была как минимум потасовка. И если он не совершал с Лебедовой половой акт, то все равно по закону оказывался соучастником группового изнасилования. А значит, к нему применили бы уже другую статью, а точнее – часть 2 Указа Президиума Верховного Совета от 4 января 1949 г. «Об усилении уголовной ответственности за изнасилование».
Вспомним, что изначально дело возбудили именно по части второй Указа от 1949 г. Но вряд ли следователь имел в виду групповое изнасилование. Вероятнее всего, впечатленный внешним видом Марины, он подразумевал нечто другое. Та самая часть 2 гласит: «изнасилование несовершеннолетней, а равно изнасилование, совершенное группой лиц или повлекшее за собой особо тяжкие последствия, – карается заключением в исправительно-трудовом лагере на срок от пятнадцати до двадцати лет». Имея в виду сломанный нос, заплывшие глаза и синяки по всему телу Марины, следователь мог расценить, что преступление повлекло за собой тяжкие последствия. Но в итоге обвинение предъявили по другой части Указа, не забыв, однако, об избиении, на счет чего и была предъявлена статья 143 – «подразумевает умышленное легкое телесное повреждение, не опасное для жизни, но причинившее расстройство здоровья, и наказывается лишением свободы или исправительно-трудовыми работами на срок до одного года». Так что следствие скорее постаралось снизить срок, избирая соответствующую статью закона.
Возможно, что сам Стрельцов прекрасно понимал это. Такое предположение можно сделать на основании его собственных писем, написанных матери из мест заключения. В одном письме он пишет: «…Ты же прекрасно поняла, что пять лет мне сбросила комиссия Президиума Верховного Совета не по вашей просьбе, их заставил это сделать кодекс, но вид они сделали, как будто по вашей просьбе. Они знали, что мой указ будет по новому кодексу до 7 лет. А если оставить мои 12 лет, то им нужно было бы переквалифицировать статью с части 1 на часть 2». 1 января 1961 г. вступил в силу новый Уголовный кодекс, в соответствии с которым изнасилование наказывалось лишением свободы на срок от трех до семи лет. Об этом и пишет Стрельцов. Часть 2 Указа 1949 г. рассматривалась новым кодексом иначе. Так, групповое изнасилование предусматривало от пяти до пятнадцати лет. Изнасилование, совершенное особо опасным рецидивистом или повлекшее особо тяжкие последствия, а равно изнасилование малолетней – от восьми до пятнадцати лет либо смертную казнь. Если бы Стрельцова осудили по второй части Указа 1949 г., новый Кодекс не особенно сократил бы его срок наказания.
В-четвертых, Стрельцова в итоге обвинили по ст. 74, ч. 2, ст. 143, ч. 1 УК РСФСР и по ч. 1 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 4 января 1949 года «Об усилении уголовной ответственности за изнасилование». Статья 74 подразумевала хулиганские действия. Как мы помним, дело по части 1 этой статьи было заведено на Стрельцова в ноябре 1957 г. после дебоша на Крутицком валу. Стрельцову грозило тюремное заключение сроком на один год. Но тогда же дело было прекращено, поскольку на Стрельцова представили положительную характеристику, за него ходатайствовали с ЗИЛа. А постановление Пленума Верховного суда СССР от 29 апреля 1939 г. предписывало не применять 74-ю статью к тем, кто совершил преступление впервые и случайно. Однако летом 1958 г. следствие, выслушав в общей сложности порядка сорока свидетелей, сделало вывод, что Эдуард Анатольевич Стрельцов не был тем скромным пареньком, каким его представила зиловская характеристика. Напротив, оказался он злостным хулиганом, не единожды нарушавшим общественный порядок. Поскольку завком Завода им. Лихачева и заводской совет спортивного общества «Торпедо» представили не соответствующую истине положительную характеристику на Стрельцова, то постановление о прекращении уголовного дела следствие сочло целесообразным отменить и приобщить дело о хулиганстве к делу об изнасиловании. Более того, учитывая, что хулиганские действия совершались не раз, что обвиняемый не подчинялся правоохранительным органам, квалифицировать преступление стоит по 2-й части статьи 74, предполагающей лишение свободы на срок до пяти лет. Возобновление старого уголовного дела и возмущает сегодня защитников Стрельцова, уверенных, что такое возобновление незаконно. Попытаемся выяснить, так ли это, и заглянем в УПК РСФСР.
Статья 373. Возобновление дел, по которым состоялись вошедшие в законную силу приговоры, допускается лишь в силу открытия новых обстоятельств, каковыми признаются:
1) установление подложности доказательств, на которых основан приговор;
2) преступные злоупотребления со стороны судей, постановивших приговор;
3) все иного рода обстоятельства, которые сами по себе или вместе с обстоятельствами, ранее установленными, доказывают невиновность осужденного или участие его в менее тяжком или более тяжелом преступлении, нежели то, за которое он был осужден. Новыми признаются такие обстоятельства, которые не могли быть известны суду при вынесении приговора.
В нашем случае дело возобновили, установив подложность доказательств, на которых был основан приговор. К тому же объявились новые обстоятельства, не известные суду при вынесении приговора. Характеристика на обвиняемого не соответствовала действительности, суд не знал, что обвиняемый уже был замечен в хулиганских действиях – например, дебоши во Дворце культуры ЗИЛа.
Статья 374. Пересмотр оправдательных приговоров допускается лишь в течение года со дня открытия новых обстоятельств, указанных в п. 3 предыдущей 373 статьи, и не позже 5 лет со дня вступления приговора в законную силу.
В соответствии с этой статьей тоже не было нарушений.
Статья 378. По окончании расследования прокурор, если признает необходимым возбудить вопрос о возобновлении дела, представляет акты расследования со своим заключением непосредственно в Верховный суд по кассационной коллегии.
И данное требование было исполнено: постановление о приобщении дела о хулиганстве к делу об изнасиловании прокурора Следственного управления Э.А. Мироновой утвердил помощник Генерального прокурора СССР А.Н. Камочкин. Стало быть, нарушений законодательства не было? И даже участие в этом деле А.Н. Камочкина является вовсе не признаком «давления сверху», а всего лишь соблюдением законности.
