Ей совсем не нравилась вставшая перед ней дилемма.
* * *
Наутро голова у нее была дурная и тяжелая после нескольких бокалов белого вина и тревожного ночного сна. Но гораздо хуже было то, что она так и не определилась с планами.
Больше всего ей хотелось выпить еще несколько таблеток и поваляться в кровати. В то же самое время она испытывала потребность вскочить на ноги и каким-то образом избавиться от охватившего ее волнения. Побить посуду, сорвать со стены пару картин, сбросить со стола то, что на нем находилось…
Ей непременно хотелось как-нибудь выплеснуть свою агрессию. Она была совершенно не настроена на наиболее разумное в данной ситуации поведение, а именно: воспринимать происходящее спокойно и хладнокровно наблюдать за развитием событий, прежде чем принять очередное решение.
«Сегодня после лучевой терапии я пойду на работу, а дальше посмотрим», – рассудила Аннели, перебрав все варианты дальнейших действий.
* * *
Ее довольно благосклонно встретили, когда она пришла в офис, – кто-то чуть натянутой улыбкой, как ей показалось, чересчур снисходительной, другие – нейтральным выражением лица и кратким кивком.
Аннели сообщила администратору, что готова принимать граждан, как теперь забавно именовали клиентов центра.
Она осмотрела кабинет. Кто-то сюда приходил – стол был полностью очищен от бумаг, а с подоконника исчезли увядшие цветы. Неужели здесь рассчитывали на то, что в один прекрасный день она ни с того ни с сего возьмет и уйдет насовсем?
Аннели улыбнулась. В таком случае они были абсолютно правы. Как только справедливость будет восстановлена с помощью еще нескольких убийств, Аннели испарится с лица земли. Но Ясмин, Дениса и Мишель жестоко вмешались в этот план, сами того не ведая. В Интернете можно было прочитать о том, что в результате ограбления «Виктории» пропали сто пятьдесят тысяч крон, и Аннели намеревалась прикарманить эти деньги. Как только она расправится с Денисой и Ясмин, сделать это будет несложно. Несмотря на относительно скромный размер суммы, она надеялась, что ей хватит этих денег как минимум на десять лет жизни где-нибудь в Центральной Африке, если до этого она не умрет от рака. Поездом можно добраться до Брюсселя, затем долететь до Яунде в Камеруне и исчезнуть с лица земли. И никто не убедит ее в том, что Интерпол отыщет ее в дебрях джунглей.
Занятая этими мыслями и представляя себе молодых чернокожих мужчин и постоянное солнце, Аннели не уловила, по какому поводу в кабинет зашла молодая девушка; хорошо еще, что она зафиксировала имя посетительницы. Аннели окинула ее беглым взглядом: около двадцати пяти лет, женственная фигура, между большим и указательным пальцами тривиальная татуировка в виде ящерицы. Короче говоря, заурядное старое вино, налитое в новую бутылку, очередная патлатая халявщица.
На протяжении всей консультации девушка вела себя настолько по-старомодному вежливо, на грани с самоуничижением, демонстрировала такую приятную мягкость интонации и манеры речи в целом, что Аннели оказалась застигнута врасплох очередной фразой.
– Как уже упоминала, я бросила учебу и лишилась права на стипендию, – сказала она, сопровождая свои слова тяжелым взглядом синих кошачьих глаз. – И теперь не имею возможности ни заплатить за жилье, ни купить еду и одежду. Конечно, я знаю, что не могу вот так запросто претендовать на пособие по безработице, но если я его не получу, то покончу с собой.
Больше она ничего не сказала. Лишь непрерывно приглаживала волосы, подобно другим таким же гадинам, словно не было на свете ничего важнее, чем аккуратная прическа, и вызывающе смотрела на Аннели, считая, вероятно, свое требование абсолютно справедливым. Тупая пробка. Явно одна из тех, что в гимназии стелются и выпрыгивают из трусов, лишь бы получить хорошие оценки, и в результате получают возможность продолжить учебу. Видимо, она не ожидала, что от нее потребуется прикладывать какие-то усилия. Наверняка «забывала» появляться на лекциях и оказалась исключена из учебного заведения, раз ей перестали платить стипендию.
Кожа на лице Аннели натянулась. Раздражение, возмущение, ненависть и презрение – такова была вершина айсберга охвативших ее чувств.
Она подняла взгляд на молодую женщину. Неужто та и впрямь готова на самоубийство, дрянь поганая? Пусть пеняет на себя, раз попала к «неправильному» консультанту.
– Вот как, вы утверждаете, что готовы пойти на самоубийство!.. А знаете что? Думаю, вам надо отправиться домой и поскорее осуществить свою угрозу, друг мой, – сказала она и повернулась на офисном кресле на сто восемьдесят градусов. Аудиенция была окончена.
Голос девушки за спиной Аннели звучал возмущенно и растерянно.
– Я вынуждена сообщить руководителю центра о том, что вы склоняете меня к самоубийству, – принялась угрожать посетительница. – Я прекрасно знаю, что это сурово карается законом, так что, думаю, ради собственного блага вам придется сейчас же обеспечить меня пятью тысячами крон, су…
Аннели показалось или эта тварь назвала ее «сучкой»?
Она медленно повернулась на кресле обратно и посмотрела на девушку ледяным взглядом. В этот момент мерзавка возглавила список приговоренных к смерти. Ни с чем не сравнимое удовольствие испытала бы Аннели, если б прямо сейчас могла уничтожить блеск этих восхитительных, щедро накрашенных глаз, и размолотить кукольное личико в пюре.
Аннели взяла из сумки мобильный телефон и, найдя функцию диктофона, нажала на кнопку записи.
– Девять часов десять минут, двадцать седьмое мая две тысячи шестнадцатого года, – произнесла она. – Меня зовут Анне-Лине Свенсен, я являюсь консультантом в копенгагенской коммуне. Передо мной находится посетитель, девушка двадцати шести лет по имени Тася Альбрехтсен, которая требует выплатить ей пять тысяч крон. И если я этого не сделаю, она грозится совершить самоубийство. – Затем поднесла диктофон к губам девушки. – Тася Альбрехтсен, будьте добры, повторите вашу просьбу, а заодно сообщите мне, пожалуйста, ваш регистрационный номер, чтобы нам было проще зафиксировать ваше обращение в архивном журнале.
Аннели так и не поняла, от чего именно заметался взгляд девушки, – то ли от вида диктофона, то ли от предъявленного ей обвинения в вымогательстве, то ли от непредвиденного развития ситуации в целом. Вдруг раздался телефонный звонок. И пока Аннели снимала трубку, посетительница тихонько поднялась с места и выскользнула за дверь.
Аннели улыбнулась. Жаль только, что она не успела выведать у потаскушки побольше информации. Ее адрес, к примеру. Эти сведения могли бы облегчить жизнь Аннели, когда настанет черед истребить эту тварь…
– Добрый день, Анне-Лине, это Элсебет, – представился знакомый голос в трубке. – Хорошо, что я тебя застала.
Аннели представила себе прежнюю коллегу с улицы Гаммель Кёйе Ланевай. Одну из замечательных сотрудниц, которая относилась к своим обязанностям настолько серьезно, что могла позволить себе плевать на начальство. Действительно жаль, что с тех пор они ни разу не пересеклись. После обмена любезностями коллега перешла к сути своего звонка:
