Ясмин встала.
– И сколько же она взяла?
– Не знаю. Думаю, тысяч двадцать-тридцать. Я не считала, сколько у нас всего было.
Ясмин выпрямилась.
– Ну, а какая нам разница? Если она забрала только тридцать тысяч, нам же больше достанется. Который час?
– Ты что, совсем тупая или как? Она ведь больше не вернется, раз все барахло забрала. Она ушла обратно к этому говнюку, Ясмин, а значит, мы больше не можем на нее положиться! Надо догнать ее. Немедленно!
Ясмин опустила глаза. Она заснула во вчерашней одежде, на блузке под мышками расползались пятна пота, голова чесалась.
– Сначала я приму душ и переоденусь.
– Немедленно, черт возьми! Неужели ты не понимаешь, насколько все серьезно? Времени уже до фига, мы весь день продрыхли, и Мишель могла успеть устроить нам черт знает какую подставу. Мы совершили ограбление и, возможно, даже убийство, а кто знает, что там Мишель может наплести, пытаясь обелить себя… Отвечать за все придется лишь нам с тобой вдвоем, если она решит спасать свою задницу. Не она же грабила, не она стреляла в Бирну…
Ясмин похолодела.
– Но и не я, Дениса, черт подери! – выпалила она. И в ту же секунду пожалела об этом.
Лицо Денисы застыло, взгляд внезапно стал агрессивно-враждебным. Невозможно было понять, ограничится ли она злобным выражением лица или набросится на подругу с кулаками, но Ясмин не на шутку струхнула. Она ведь уже поняла, на что была способна ее подруга.
– Прости, Дениса, я сказала глупость, – уверенно извинилась Ясмин. – Я вовсе не то имела в виду. Я же видела, что Бирна собирается напасть на тебя с ножом, к тому же мы не знали, что пистолет был заряжен. Так что мы отвечаем за все вместе, обещаю. – Она перекрестилась – вовсе не потому, что считала себя религиозной, просто ей показалось, что это придаст основательности данному ею обещанию.
Дениса глубоко вдохнула и выдохнула. Агрессивный взгляд чуть смягчился.
– Ясмин, мы не знаем, умерла ли Бирна, – сказала она. – Мы понятия не имеем о том, что с ней произошло. Если она мертва, мы в глубокой заднице, но если она выжила, мы в еще более глубокой заднице. Какого черта мы так надрались ночью, когда пришли домой? Как мы могли столько проспать и упустить Мишель? Это просто полное дерьмо!
– Если Бирна умерла, в новостях на Ти-ви-два будет сюжет, – заметила Ясмин и потащила Денису за собой.
Картина, представшая их глазам в гостиной, глубоко потрясла девушек. Вовсе не потому, что комната выглядела так, словно ее разгромило стадо диких слонов, и не из-за пропитавшей все жуткой вони от стеариновых свечей. Не из-за того, что весь ковер и вся мебель были залиты пятнами от красного вина, а крошками от чипсов были усыпаны все горизонтальные поверхности. О нет, они остановились как вкопанные, так как новости по телевизору уже шли полным ходом, причем на экране крупным планом демонстрировали девушку, которая, к сожалению, слишком хорошо была им знакома. И это была не Бирна, как можно было ожидать. Это была Мишель. Кадры сопровождались желтой полосой внизу экрана, по которой бежала строка из выпуска «Последних новостей»:
«Женщина сбита насмерть в Стенлёсе. 20 мая она уже стала жертвой наезда автомобиля. Возможна связь между данным ДТП и вчерашней стрельбой у дискотеки “Виктория” в копенгагенском районе Сюдхавн».
Девушки принялись швырять в стену окружающие их предметы и орать друг на друга, после чего Ясмин пришла в состояние, близкое к шоку, в то время как Дениса реагировала на новость несколько иначе. Все в ней взывало к действию. Она настойчиво акцентировала внимание Ясмин на ощущении, дважды посетившем Мишель. Разве ей не показалось, что она видела Анне-Лине Свенсен в машине напротив дискотеки? И разве не утверждала, что за рулем автомобиля, сбившего ее в первый раз, сидела женщина, похожая на Анне-Лине?
– Но потом ты отправилась к этой твари и пыталась заставить ее признаться, что это она сбила Мишель, а затем пришла к выводу, что все-таки она тут ни при чем. И что же, черт возьми, ты думаешь теперь, Ясмин?
– Что, по-твоему, нам делать? – Та давилась слезами. – Мишель убита, и полиция наверняка выйдет на нас. А если вчера вечером там действительно была Анне-Лине Свенсен, она точно видела, из какого переулка мы вышли, а потом разнесла о нас всякие сплетни…
Дениса перебила ее:
– Ясмин, ты какая-то глупая. Ты действительно думаешь, что она стала бы так поступать? Она же убийца, будь она проклята, а мы, возможно, единственные свидетели, которые могут ее разоблачить. Разве не так она должна рассуждать?
Ясмин скребла длинными ногтями фольгу в сигаретной пачке, и когда ей удалось справиться с упаковкой, высыпала на стол несколько сигарет и прикурила первую попавшуюся. Дениса смотрела на нее с удивительно серьезным выражением лица. Даже представить себе было невозможно, что это та же самая девушка, которая накануне веселилась всю ночь напролет, а еще раньше ублажала одного из своих «сладких папочек».
– Ясмин, черт подери, – наконец сказала Дениса. – Я ведь тоже потрясена тем, что произошло. Смерть Мишель и вся эта дребедень, о которой теперь говорят по телику, связана с нами. И это слишком. А тут еще и Анне-Лине Свенсен… Все это адски страшно. Будь я на ее месте, я первым делом расправилась бы с нами. А ведь она знает, где мы живем, – иначе что она забыла в Стенлёсе?
Страх спазмом отозвался в диафрагме Ясмин. Да, Дениса права. Возможно, Анне-Лине прямо сейчас притаилась где-нибудь на улице и наблюдает за ними.
– Что мы будем делать, если она придет?
– В каком смысле? – жестко спросила Дениса. – На кухне в подставке полно ножей, дедов пистолет лежит на балконе.
– Мне кажется, я не смогу сделать это, Дениса.
Та задумчиво посмотрела на подругу.
– Думаю, вряд ли Анне-Лине посмеет объявиться здесь так скоро после расправы над Мишель. Здесь наверняка ошивается полно полицейских. Видимо, они обходят жителей и интересуются, не видел ли кто-нибудь что-то подозрительное. Однако нам необходимо соблюдать крайнюю осторожность и никого не выпускать из виду. Ни полицию, ни Анне-Лине… – Она проницательно взглянула на Ясмин. – Ни друг друга, Ясмин.
Ясмин прикрыла глаза. Она хотела вернуться в свой сон. Только не реальность…
– Дениса, думаю, каждой из нас достанется не менее семидесяти тысяч, а значит, мы сможем уехать далеко-далеко. Так давай уедем. – Она смотрела на подругу умоляющими глазами. – Что скажешь? Мы могли бы отправиться куда-нибудь в Южную Америку, а? Это очень далеко. Как думаешь, достаточно далеко?
Дениса снисходительно кивнула.
– Ведь у тебя с испанским языком все круто, правда? Ну, по крайней мере, для того, чтобы отсасывать у тамошних мужиков с отвисшими животами… Ибо, уверяю тебя, это лучшее, чем ты сможешь заработать себе на жизнь, когда на другом конце света у тебя вдруг закончатся деньги. Ну, не знаю, может, тебе этого хочется?
