Совершенно случайно разговор вывернул на Юлиана Трианонова, международного человека-загадку.
— Прикольный псевдоним, — оценил Никита. — Ясно, что за ним скрывается человек, знакомый с произведением Юлиана Семенова «ТАСС уполномочен заявить» или с одноименным фильмом. Трианон — это же был псевдоним американского шпиона в Москве, верно?
— Верно, — ответил Данилов. — Сейчас ты скажешь, что всех, кто моложе сорока лет, можно в расчет не принимать, потому что они «ТАСС» вряд ли читали или смотрели…
— Самая большая ошибка, которую допускают люди при общении, это домысливание за собеседника, — строго сказал дипломированный психолог. — Я совсем не то хотел сказать. Кстати, у тебя совершенно неверное понятие о современной молодежи. Очень многие знают советскую классику, вот я же, например, сразу понял, что к чему. Хотел же я сказать, что любимый фильм, любимая книга или любимое музыкальное произведение могут многое рассказать о человеке. И псевдонимы тоже. Ничего же не берется «с потолка», все выбирается со смыслом. Вот если бы ты, папа, захотел бы писать о своей больнице в сетях, ты какой псевдоним бы взял?
— Доктор Джекил, — сказал наобум Данилов.
— Браво, Никитос! — Елена несколько раз хлопнула в ладоши. — Что и требовалось доказать!
— Ты о чем? — удивился Данилов. — Я ляпнул первое, что в голову пришло…
— А почему это пришло в твою голову первым? — прищурилась Елена. — Потому что ты и есть доктор Джекил, правильный, белый и пушистый. Но иногда в тебе просыпается мистер Хайд и тогда держись!
— Ну прямо уж мистер Хайд, — поскромничал Данилов, — не преувеличивай.
— Ни капельки я не преувеличиваю. Можете представить, дети, что во время работы на «скорой» ваш папочка однажды так ударил другого врача, что тот пролетел через всю комнату в угол.
— Как в кино, да?! — восхищенно пискнула Мария Владимировна.
— Я еще людей на вызовах лекарственным ящиком избивал. Об этом даже в газетах писали.
— Ну насчет ящика — это совсем другая история, известная мне только по твоим рассказам, а вот мордобой на подстанции произошел, можно сказать, на моих глазах. Сижу я в своем кабинете и вдруг слышу ужасный грохот. Первая мысль была, что потолок на кухне обвалился. Я туда, а там картина маслом — столы и стулья перевернуты, доктор Сафонов в углу на ноги встать пытается, а посреди кухни доктор Данилов стоит в позе «не тронь — убью». Глаза закрою — вижу эту картину.
— А за что ты его так, папа? — спросила Мария Владимировна. — Ведь было за что, правда?
— Он хотел на заведующую подстанцией кляузу написать, а мой мистер Хайд такого не любит.
— А заведующая была красивая? — ребенок не понял, о ком идет речь.
— Ну как тебе сказать? — Данилов наморщил лоб. — В целом — ничего себе так…
— Ничего себе так?! — возмутилась Елена и наградила мужа за такие слова подзатыльником, хоть и шуточным, но довольно увесистым.
— Я бы на твоем месте обратил внимание на этот вопиющий случай семейного насилия, — сказал Данилов Никите, потирая рукой затылок. — Кому-то явно нужна помощь квалифицированного психолога.
— С родственниками нельзя работать, — ответил Никита, вставая. — Я поеду, поздно уже. А Трианонова вашего почитаю, заинтересовался.
Около семи часов утра Данилову пришло сообщение от Никиты. Прочитав его, Данилов тут же позвонил Никите и сказал:
— Ты убил меня наповал. Объясни, как ты пришел к такому выводу.
Когда Никита объяснил, Данилов почувствовал себя доктором Ватсоном. Это же элементарно, Ватсон.
И Никита, и Сергей Павлович, обратили внимание на один и тот же абзац одного и того же поста Юлиана Трианонова, но при этом каждый пришел к открытию своим путем…
Сразу же после утренней конференции Сергей Павлович вернулся в кабинет главного врача.
— У тебя есть какой-то план? — спросил он. — Надо же врасплох застать, а то ведь не признается. Мне что-то ничего в голову не приходит.
— Я знаю, что делать, — ответила Ольга Никитична и нажала кнопку вызова секретарши.
Катерина появилась в дверях мгновенно. «Резвая девушка, — неодобрительно подумала Ольга Никитична. — Очень резвая».
— Присядь на минуточку, Катюша, — ласково пригласила она. — Есть разговор.
Катерина села за совещательный стол напротив Яковлева и немного настороженно посмотрела на Ольгу Никитичну. Разговоров с ней Ольга Никитична никогда не вела, только отдавала распоряжения и выслушивала отчеты.
— Ты зря писала про аптеку, — так же ласково продолжила Ольга Никитична. — Брат Сусанны Хачатуровны — важная персона в армянской мафии…
Глаза Катерины из миндалевидных сделались круглыми.
— У армянской мафии длинные руки и широкие связи. Они установили и тебя, и твоего мюнхенского ассистента…
Катерина рывком встала на ноги, опрокинув стул.
— Какая мафия?! — выкрикнула она. — Какой ассистент?! Что вы несете?! Я не собираюсь выслушивать ваши обвинения!
— Хочешь уйти — иди, — спокойно сказала Ольга Никитична, узнавшая про мюнхенскую гостиницу от Валерия Николаевича. — От меня ты уйдешь, Колобок мой сладкий, а от армянской мафии — вряд ли. На дне моря достанут, в Австралии найдут, у них по всему миру свои люди. Страшные люди! А, может, и не придется искать. Может уже сейчас тебя около больницы поджидают. Сусанна Хачатуровна так обиделась, что я и передать не могу, а брат ее очень любит, пылинки с нее сдувает, молится на нее. Она ему как вторая мать…
«Высший класс! — восхищенно подумал Сергей Павлович. — Как все выстроила и как себя ведет! Ух! И мюнхенского ассистента какого-то приплела…». Ему главный врач про мюнхенский след не рассказывал, и Ольга Никитична тоже не рассказала.
Заведующая больничной аптекой Сусанна Хачатуровна Езенцумян часто жаловалась коллегам на непутевого младшего брата, который спускал в карты все, что зарабатывал темными махинациями. Ольга Никитична лишь слегка отлакировала картину, превратив непутевого брата в дона мафии.
— Ты не только ее, ты нас всех обо…ла, — в голосе Ольги Никитичны зазвучал металл. — Тебя вся больница ненавидит…
Катерина рухнула грудью на стол и зарыдала, спрятав лицо в ладонях. Между всхлипами прорывались слова, сложившиеся в фразу: «Я не хотела никого обижать, простите меня пожалуйста». Ольга Никитична взглядом указала Сергею Павловичу на рыдающую девушку — успокой, мол.
Пока Сергей Павлович выполнял поручение, Ольга Никитична просматривала аптечную сводку.
— Вот зачем вам это было надо? — спросил Сергей Павлович, когда Катерина, усаженная им на стул, перестала рыдать и выпила немного воды. — Валерий Николаевич хорошо к вам относился, я же знаю.
— Он накричал на меня один раз, за то, что я в письме фамилию с переврала и еще «дурой безмозглой» обозвал, — ответила Катерина. — Я обиделась и решила отомстить. Придумала Трианонова, написала первый пост… Ну и увлеклась. Подписчиков все время прибывало, это меня вдохновляло. Я чувствовала, что людям интересно то, что я пишу, что это им нужно…
