Валерий Николаевич не знал, кого ему рвать на мелкие кусочки и куда эти кусочки швырять. Господи, да что же это такое?! Шесть с половиной лет руководить больницей, сделать из того г…на, которое она собой представляла в тринадцатом году, настоящую конфетку, тщательно просеять кадры, держать всегда руку на пульсе, подготовить переход в департамент и получить такой удар!
Удар мог оказаться роковым, и Валерий Николаевич прекрасно это сознавал. Громкий скандал, а оправдаться нечем — кругом виноваты.
Дура Лахвич поторопилась избавиться от пациентки, у которой не подтвердился диагноз коронавирусной пневмонии. Она ее и не смотрела толком и уж, тем более, не расспрашивала. Глянула на томографическое заключение и подписала выписной эпикриз. А пациентка взяла, да умерла возле собственного подъезда спустя час после выписки.
Дураки концы в воду прятать не умеют. Он их так прячут, что концы на метр из воды высовываются. Разумеется, Лахвич в первую очередь подумала о инфаркте или инсульте, как о наиболее вероятных причинах внезапной смерти. Разумеется, никакой кардиограммы в день выписки не снимали — зачем ее снимать, если пациентка не жалуется на сердце? Довольно и вчерашней, которую сняли при поступлении. Разумеется, Лахвич решила подстраховаться. Сбегала к заведующей отделением функциональной диагностики Кирсановой, подруге своей закадычной, попросила у нее нормальную кардиограмму и вклеила эту кардиограмму в историю болезни Скурмажинской, как снятую в день выписки. Задним числом вписала назначение и через функциональную диагностику провела. А вот показать подруженции своей настоящую кардиограмму Скурмажинской, чтобы та подобрала что-то максимально похожее, Лахвич не догадалась. Схватила первую попавшуюся, идиотка этакая. Это бы еще ладно, всегда можно сослаться на то, что медсестра перепутала фамилии, когда подписывала кардиограммы. Может же человек ошибиться, особенно при большой нагрузке. Но конец неприятной истории оказался много хуже ее начала.
Тело Скурмажинской увезли в тринадцатый судебно-медицинский морг. Заместитель по организационно-методической работе Яковлев пообещал Валерию Николаевичу «решить вопрос с моргом в положительном ключе». Какие-то у него там друзья имелись. Поклялся, мерзавец, что если насильственной причины смерти судмедэксперт не найдет, то укажет в заключении внутричерепное кровоизлияние вследствие разрыва аневризмы артерии. Замечательная причина, снимающая все вопросы к больнице. Аневризма небольшого кровеносного сосуда никак не проявляет себя до тех пор, пока не произойдет разрыв с кровоизлиянием. Тут, как говорится, взятки гладки — трагическое совпадение. С таким же успехом аневризма могла разорваться и неделей раньше, и десятью годами позже. Чтобы Яковлев старался активнее, Валерий Николаевич намекнул ему на то, что по уходе в департамент порекомендует его на свое место. Пусть радуется, дурачок, тешит себя несбыточными надеждами. «Дурень думкою богатеет», гласит известная украинская пословица. Как раз про Яковлева, таким только думками и богатеть, поскольку больше нечем.
Но у дурня что-то сорвалось или просто не заладилось. В результате тело вскрывал не тот, кто должен был это делать. Согласно заключению эксперта, причиной смерти послужила острая сердечно-сосудистая недостаточность, развившаяся на фоне инфаркта миокарда в ишемической стадии. Самый «свежачок», первые сутки процесса. Однако, не первый час, потому что в пораженной зоне успели произойти изменения, которые появляются примерно через шесть часов после нарушения кровоснабжения сердечной мышцы. Получается, что Лахвич выписала пациентку со свежайшим инфарктом, который обязательно проявился бы на кардиограмме…
Поскольку дело получило широкую огласку, директор департамента здравоохранения назначил повторное комиссионное исследование тела под руководством главного патологоанатома Москвы. Заключение судмедэксперта полностью подтвердилось. Валерий Николаевич понимал случившееся правильно — директор департамента не захотел вытаскивать его из дерьма (а ведь мог бы, если бы захотел!), стало быть дела совсем плохи. Почему именно не захотел, даже думать не хотелось, слишком уж тягостными выходили думы. Да и что толку в мотивах? Важен же результат.
Кардиограмма, якобы снятая в день выписки, вызвала наверху большой интерес. Ее сравнили с той, что была снята накануне, а также с теми, которые были в амбулаторной карте Скурмажинской и обнаружили подлог — «выписная» кардиограмма оказалась чужой. Подлог детектед! Ату его, ату!
Вся эта история разворачивалась на глазах у общественности, которую информировали пронырливые журналисты. Все сумели раздобыть, сукины дети — и копию заключения судмедэксперта, и копию отчет комиссии, и копию выписного эпикриза… Даже интервью у «нашего источника в департаменте здравоохранения, пожелавшего остаться неизвестным» взяли. Источник так рьяно обличал порядки в восемьдесят восьмой больнице, что в нем явственно угадывался претендент на троновский трон.
На Лахвич и Корсун тут же завели уголовные дела. Обе дружно сели на больничный, как будто это могло бы их спасти от другой, более серьезной, «посадки». А Валерий Николаевич получил личную благодарность от директора департамента Соловья. Тот так и сказал: «Спасибо тебе, Валерий Николаевич, удружил так удружил. Век не забуду!». И на следующий же день прислал в больницу комиссию.
О переходе в департамент можно было уже не мечтать — хрустальная мечта разбилась вдребезги. Усидеть на своей должности Валерий Николаевич тоже не надеялся, потому что прекрасно понимал, что Соловей должен принести его в жертву, чтобы успокоить общественность. Начмедом тут не отделаешься, нужна фигура покрупнее — уж очень громкое дело. Вопиющая, ужасающая халатность, осложненная фальсификацией медицинской документации.
Сейчас Валерий Николаевич желал лишь одного — уйти по собственному желанию. Трудовая книжка, не запятнанная «принудительным» увольнением, давала возможность устроиться главным врачом в какую-нибудь из областных больниц. Соловей не вечно на этом посту сидеть будет, им сильно недовольны, что в министерстве, что в мэрии. Слабый он руководитель, да и организатор никудышный. Мэр ему уже говорил об этом, в глаза и при свидетелях. Так что через годик-другой, когда эта история полностью забудется, можно будет вернуться в Москву. Только для того, чтобы вернуться на хорошее место, нельзя «снижать планку» — нужно возвращаться с должности главного врача, чтобы не карабкаться снова по однажды пройденным ступенькам.
Зацепки в министерстве здравоохранения Московской области у Валерия Николаевича имелись, но не настолько свойские, чтобы закрыть глаза на пятно в послужном списке. Валерий Николаевич никогда не думал, что ему может понадобиться «место для отсидки» в Подмосковье и потому и не развивал тамошние связи должным образом. Если без пятна уйти не удастся, то о должности главного врача можно и не мечтать. Максимум — начмедом возьмут, причем далеко не в самое хорошее место.
В свою очередь, Валерий Николаевич сказал «спасибо» Яковлеву, добавив к саркастичной благодарности вереницу матерных слов. Уволить бы этого подонка, пока есть такая возможность, да нельзя в столь ответственный момент плодить недовольных. Это он пока в заместителях ходит язык за зубами держит, а как уволишь начнет интервью налево и направо давать и кляузы в министерство строчить. Вот же урод! Кто его, спрашивается, за язык тянул? Зачем обнадежил? Валерий Николаевич и сам бы мог найти подход к тринадцатому моргу, да еще бы и проконтролировал все надлежащим образом, чтобы избежать срывов.
