Несколько часов мучений — и из зеркала на меня смотрит красотка в облегающем свадебном платье. Хоть сейчас в рекламный буклет для какого-нибудь бутика. Вперед, в счастливую семейную жизнь!
— Ты такая красивая, детка, — мама поправляет фату на голове, ласково сжимает мою ладонь и заглядывает в глаза, — потерпи, скоро все закончится.
Я едва сдержала нервный смешок. Боюсь, что он просто перерастет в истерический хохот. Закончится? Да этот кошмар только начинается!
В комнату вошел фотограф и помощница стилиста торопливо принялась разглаживать складки платья.
— Посмотрите в камеру, пожалуйста.
Я безропотно выполнила просьбу.
— Ну что же вы, улыбнитесь! Сегодня такой счастливый день! — ободрил меня мужчина.
В горле встал комок слез и я с трудом не расплакалась. Помогло только то, что в комнату ввалилась целая гурьба людей — родители и другие близкие родственники.
— А чего у нас невеста такая невеселая? — весело поинтересовался отец Эдуарда, Дмитрий Полянский, — Такая красивая и такая печальная!
— Оставь ее, Дмитрий Константиныч, все невесты грустят перед свадьбой, — обращается к нему отец и улыбается искусственной улыбкой.
А потом улучает момент, склоняется к самому уху, и шипит злобно:
— Улыбайся, ты замуж выходишь, а не вечный траур носить собираешься. Веди себя, как счастливая невеста, иначе пожалеешь.
Сглатываю и незаметно киваю, давая понять отцу, что услышала его. Старательно растягиваю губы в улыбке, когда фотограф приглашает родителей жениха и невесты сделать снимок на память.
Словно пользуясь моментом, пока никто не видит, незнакомый мужчина отводит Полянского в сторону, и говорит что-то такое, от чего тот меняется в лице. Я отвлекаюсь на секунду, а когда возвращаю взгляд назад, этого человека уже нет в комнате.
— Давайте оставим невесту подготовиться, — улыбается Полянский и обращается к отцу, — пока девочки проверят, все ли готово, идем, поговорим наедине.
— Ну кто на свадьбе сына говорит о делах? — шутит отец.
Лжец. Все, что ему дорого — это бизнес. Даже сейчас глаза алчно загорелись, видимо, рассчитывает в уме, насколько выгодно меня продал и можно ли еще повысить ставку, пока не поздно. Мужчины покидают комнату, а мама ободряюще улыбается:
— Мы недолго, дорогая. Так, ребята, давайте дадим невесте побыть немного одной и собраться с духом. Она очень волнуется!
Как же я благодарна ей сейчас! Хоть еще минуту побыть в одиночестве, насладиться свободой, прежде чем на шее затянется удавка. Без сил я опустилась на мягкий пуф и взглянула на себя в зеркало.
Эпилог
Если бы я могла щелкнуть пальцами и исчезнуть — я бы это сделала. Навсегда. Только вот от меня зависела мама и младшая сестренка. Они уж точно не заслужили всего того, чем угрожал им отец. Хотя какой он мне отец — Комаров. Разве родной человек поступил бы так со своим ребенком? Я печально огладила складки платья, глядя в зеркало.
— Да красивая, красивая, что ты себя рассматриваешь. Умопомрачительная даже, я бы сказал.
От знакомого голоса сердце уходит в пятки. Пульс разом зашкаливает до предела, тело бросает в жар. Я оглядываюсь — и у меня кружится голова от осознания того, что это не галлюцинация, что я не сплю.
— Марк…
Этот рыцарь забирается через окно и отряхивается, как ни в чем не бывало:
— Черт, я надеялся, что ты будешь в другой комнате!
Я испуганно отшатываюсь, когда он подступает ближе и хватает лежащие на столике ножницы.
— Неужели ты не понял, что я выбрала не тебя? Все кончено! — заставляю себя выдавить эти слова.
Боже, сейчас налетит охрана и его просто скрутят, уведут с посторонних глаз и оставят на расправу Комарову! Лучше пусть ненавидит меня и уберется поскорее, чем так!
— Бла-бла-бла, конечно, — фыркает Краев, присаживаясь передо мной на корточки и хищно щелкая ножницами.
— Что ты делаешь? — не выдерживаю я.
— Краду невесту, — Марк ухмыляется весело, в глазах его прыгают озорные чертики.
— Что? Ты с ума сошел!
— Ладно, — озорство разом сходит с его лица, и только сейчас я понимаю, как он напряжен, — Скажи, ты хочешь, чтобы церемония прошла прямо здесь?
— Марк, я…
— Нет, ответь. Ты хочешь, чтобы наша свадьба была такой?
Я смотрю в его глаза, пытаясь понять, говорит ли он серьезно.
— Нет, — помедлив, все же говорю в ответ, — Мне ничего не нравится здесь, даже платье.
— Хоть ты и шикарна в этом нем, но я с тобой согласен, — ухмыляется он широко.
А после берет подол и безжалостно кромсает юбку ножницами, укорачивая свадебное платье почти до колена.
— Сумасшедший!
— Так будет удобнее сбегать, — подмигивает Марк, отшвыривая ткань и ножницы. Поднимается и привлекает меня к себе. — Что, мышка, думала так легко исчезнуть? Ну нет уж. У меня на тебя планы, знаешь ли. Те, которые называются «долго и счастливо».
От знакомого запаха, уверенных сильных объятий даже ноги слабеют. Я боюсь поверить, что все это правда.
— Идем, — Краев подталкивает меня к окну.
— Подожди, я не могу. Виктор, он… он… я не могу, он угрожал… — волнуюсь я, но Марк перехватывает подбородок и прерывает мою тираду:
— Маша. Все будет хорошо. Верь мне.
Мне так страшно и весело, что слезы поневоле текут из глаз.
— Ладно, ладно.
У окна Краев подхватывает меня и свешивается с края окна, опуская меня вниз.
— Игорь! — удивленно выдыхаю, когда мужчина снизу подхватывает меня за талию прямо из рук Марка и ставит на землю рядом.
— Поздравляю с несостоявшейся свадьбой! Ты не замужем! — радостно кричит Тая, бросаясь меня обнимать.
— Так, девчонки, давайте обнимашки потом. Быстро в машину! — командует Марк, лихо выпрыгивая из окна.
Не успеваю залезть в салон внедорожника, как рядом хлопает пробка шампанского, мне вручают бокал и тут же наполняют его до краев. Вижу маму и мои глаза наполняются слезами. Она здесь! Значит, все это время она помогала Марку устроить побег, не выдала нас. Поэтому сказала, что скоро все закончится!
— Мама…
Мы обнимаемся и молчим. Марк садится рядом и сжимает мои пальцы. Тая весело щебечет, когда машина трогается с места. Из-за нервов я болтаю всю дорогу.
— А что, Игорь теперь на нашей стороне?
— А когда это он был не на нашей стороне? — удивленно спрашивает Тая.
— Ну это ведь он все устроил. С погонями и преследованиями. Даже Маргарите номер Эдуарда дал, — говорю я быстрее, чем успеваю подумать.
