Франсуа (спрыгивает со стены, видит сверток). Ну вот. Стоило начинать новую жизнь, если опять эти вонючие записи лекций торчат перед глазами. Пожалуйте обратно. (Кидает сверток обратно через стену.) Бернард Клервоский, Тертулиан. Самый рваный, конечно, Фома. Профессору по голове – лети! Все тихо. Значит, опять не повезло. (Садится.) Тошно. Вытерпел двенадцатичасовой экзамен. Вытерпел речи ослов-экзаменаторов. Но не смог вытерпеть мысли, что придется говорить благодарственную речь. Уважаемая альма-матер и вы, дорогие преподаватели, позвольте… и так далее… Тьфу! Я всегда срываюсь перед самым концом. Франсуа, у вас нет терпенья. Но что же дальше? Вы неправильно себя ведете, Франсуа. Если уж лизать руки, то нельзя показывать отвращенья. Но это самое трудное! Меня быстро разоблачают. Так, как я хочу жить, я не могу, а как могу – не хочу. И прежде всего, что делать с сердцем, которое так чувствительно к пинкам и царапинам?.. Устал… (Опускает голову на руки. Вытирает руками лицо. Видит лужу.) Вот и лужа. И Франсуа Вийон около нее… (Смотрится в лужу.) Такой прекрасный малый, такой отличный жених – и такая грусть в глазах и в душе! Почему? Почему, когда все люди смеются, у вас, мэтр Франсуа, в душе печаль и воздыхания, а когда люди плачут, у вас пупок развязывается от смеха. Почему? Молчит лужа.
Входит Буассон.
Буассон. Франсуа! Почему…
Франсуа. Лужа.
Буассон. Франсуа, почему ты ушел? Почему мы должны отдуваться за твои причуды?
Франсуа. Острый вопрос. А почему мои причуды должны отдуваться за то, что вы отдуваетесь за мои причуды? Вот тоже острый вопрос.
Буассон. Франсуа, умоляю тебя, будь серьезней.
Франсуа. Буассон, я держусь на ниточке самолюбия. Еще одно слово – и я разрыдаюсь. Не тревожь меня, друг. Меня тошнит от проклятого университета. Мне остомерзела сорбоннистая земля этой Сорбонны настолько, что я перелез через стену.
Буассон. Тише, идет Гильом.
Входит Гильом.
Гильом. Поздравляю вас, Франсуа, вам присвоили званье магистра.
Франсуа. Я почти так же велик, как и вы, Гильом. Идеал, конечно, недостижим, но упорным трудом я надеюсь…
Гильом. Я не понимаю, за что вы на меня сердитесь. Все мы преклоняемся перед вашим талантом, но зачем вы терзали учителей?
Франсуа. Учителя – душители, племя их неистребимо! Они берут ученика и суют его в ящик-форму для испечения себе подобных. Не дай бог, если ученик не влезает в этот ящик, – ему отстригут выступающие части. Отстригши голову ученику, объявляют его дураком безголовым, в отличие от соседа, у которого голова на плечах. А у соседа голова на плечах потому, что он на голову ниже, и это преимущество позволило ему не вылезать из ящика! Не вылезай из ящика – вот главная мудрость! Не вылезай из ящика, Франсуа!
Гильом. Франсуа, годы ученья позади. Мы покидаем эти стены, которые служили нам приютом, и перед нами открываются…
Франсуа. Гильом, я знаю наизусть вашу дипломную речь. Если мне не изменяет память, это я ее и написал.
Гильом. Франсуа… Э-э… зачем об этом говорить? Я хотел вас познакомить с моими друзьями. Они будут рады принять вас в свое общество.
Буассон. Вы не спросили, будет ли рад Франсуа.
Гильом. О-о!
Франсуа. Буду рад, Гильом. Не сомневайтесь. Действуйте, Гильом.
Гильом уходит.
Буассон. Франсуа, зачем тебе эти щеголи?
Франсуа. А что ты мне предложишь взамен? Давить вместе с тобой клопов в городской ратуше?
Буассон. Франсуа, я тебя не узнаю!
Франсуа. А ты думал, что смотришься в зеркало?
Буассон. Нет, конечно, но мы, которые тебе поклонялись… Нам может показаться, что ты ложный талант…
Франсуа. Ах, опять что-то у меня вылезает из ящика.
Буассон. Ты ложный талант, Франсуа!
Франсуа. И это все? Страшнее ничего нет? Ты серенький, Буассон, а мне нравятся и остальные цвета тоже.
Буассон. Не хочу с тобой говорить!
Франсуа. Нет, почему же? Содержательная беседа. Особенно, когда приятель скромно предлагает следовать всю жизнь его советам. Зачем такая скромность, Буассон? Ты заметил? Меня просят о знакомстве, а не я просил. Неужели я упущу случай, который – все! (Замечает приближающихся щеголей.) Отойдем. Они изволят прогуливаться. Пусть не подумают, что я их поджидаю. С ними Генрих. Знаешь, меня к нему тянет.
Появляются Гильом, Генрих, Сен-Поль и Ла-Гиp. Гильом от щеголей направляется к Франсуа и Буассону.
Генрих (вслед). Гильому-то что от них нужно? Вийон, как всегда, не умолкает ни на секунду. Он невыносим.
Сен-Поль. Генрих, Генрих, ты к нему несправедлив. Он действительно остроумен.
Ла-Гир. Остроумие у него вымученное. И потом, он ужасно суетлив. В нем за версту чувствуется выскочка.
Генрих. Отсутствие породы. Больше ничего.
Ла-Гир. Бедняга, он так старается привлечь наше внимание, и, увы, такие отзывы.
Сен-Поль. Предсказываю, он сейчас полезет с нами знакомиться. Генрих, как твой духовник, протестую.
Ла-Гир. Ха! Этот болван Гильом уже ведет его сюда.
Генрих. Гильом не поумнел.
Гильом. Господа, позвольте вам представить мэтра Франсуа Вийона. Аббат де Сен-Поль, Генрих Арманьяк, Жак Ла-Гир.
Франсуа. Совершенно неясно, почему я мэтр. Однако это несомненно. Это так же несомненно, как то, что мэтр – это я. Но я Франсуа Вийон, следовательно, Франсуа Вийон – это мэтр. Логическая фигура округлилась. Не беда, если эта фигура кусает сама себя за хвост. Округлость ее форм сияет убедительностью и внушает почтенье.
Сен-Поль. Не в таком темпе, мэтр, не в таком темпе. Мы всего только бакалавры.
Ла-Гир. Несмотря на округлость, эта логика застревает в глотке.
Генрих. От нее пахнет чернилами.
Франсуа. О, дорогой запах чернил. Горечь твоя напоминает о корне ученья, который горек. Мухи, плавающие в чернилах, очевидно, должны говорить о плодах ученья, которые сладки.
Генрих. Франсуа, я хочу вас познакомить со своим отцом. Вот он идет сюда. Прощайте, господа.
Буассон (стараясь сохранить достоинство). Ну я, пожалуй, пойду, Франсуа.
Франсуа. Прощай. Сейчас я буду соблазнять папашу Арманьяка.
Арманьяк (подходя). Генрих, ты мне нужен.
Генрих. Отец, познакомьтесь с моим другом, мэтром Франсуа Вийоном.
Франсуа. Счастлив я видеть воина, славного и могучего.
Арманьяк. Очень приятно. Генрих, плохие новости. Свадьба твоя расстраивается. Есть некоторые обстоятельства.
Генрих (равнодушно). О, я плачу. Отец, мэтр Франсуа – автор «Чертова камня».
