– Он еще этого не знает, – сказал учитель.
Представитель районо засмеялся.
– Ну, слава богу, – сказал он. – Я думаю, ничего страшного… А откуда у него такая странная идея?
– Из-за насоса! – воскликнула завуч. – Из-за проклятого велосипедного насоса… Я запретила ему приносить насос в школу… Но если вы попустительствуете…
– Да вовсе я этого не делаю, – сказал учитель.
– Он молится на этот насос! Как вы не понимаете? Он часами тупо на него глядит! Это фетишизм какой-то, тотемизм! Религиозное извращение, вы понимаете или нет? Сектантства нам еще недоставало!
– Погодите, – сказал представитель.
– Я за ним с третьего класса наблюдаю… С самого прихода я заметила ненормальность… Вы помните, как он заставлял просить прощения у бутерброда?! Помните?
– Не у бутерброда, – сказал учитель.
– Он упрямый как осел! Он спорщик! Ему ничего втолковать нельзя!
– А доказать пробовали? – спросил представитель районо. – Ну вот вы, например? Вы же преподаватель математики.
– Во-первых, строго говоря, я физик.
– У нас вы преподаватель математики, – сказала завуч. – И кроме того, вы классный руководитель.
– Увы, руководитель я далеко не классный…
– Что верно, то верно, – сказала завуч.
– А во-вторых? – спросил представитель.
– А во-вторых, строго говоря, наличие в природе силы тяготения не обнаружено.
– Та-ак… – сказала завуч. – Договорились…
– Обнаружено только взаимодействие между телами, подчиняющееся формулам, которые вывел Ньютон.
– Мило, очень мило, – сказала завуч.
– Сам же характер этого взаимодействия еще не изучен, и потому слово «тяготение», или, иначе, «гравитация», является рабочей гипотезой, удобной для вычислений.
– Это действительно так? – спросил представитель. – По образованию я гуманитарий.
– Да… – сказал учитель. – Это действительно так.
– Мне об этом ничего не известно! – вскричала завуч. – И не ему об этом судить! Не Сапожникову! Какой-то Калязин! Какой-то монастырь, какое-то чудо Святого Макария! Вы чуете, откуда ветер дует?
– Но Сапожников как раз утверждает, что никаких чудес не бывает, что все рано или поздно объясняется… А это, простите, чистейший материализм, – сказал учитель.
– Это действительно так? – спросил представитель.
– Конечно… Можете с ним поговорить.
– Я вам верю… А как учащиеся ко всему этому относятся?
– Смеются, конечно.
Представитель районо засмеялся.
– Я думаю, ничего страшного, Екатерина Васильевна, – сказал представитель. – И кроме того, этот мальчик занял первое место на районном конкурсе изобретателей…
– Это ему и вскружило голову, – сказала завуч. – За это ему надо дать по рукам.
– И кроме того, насколько мне известно, идея изобретения пришла ему в голову, когда он изучал велосипедный насос… Из-за этого случая ваша школа на хорошем счету даже в гороно… Ваш опыт изучают.
– А вы знаете, что мне сказала библиотекарь в Доме пионеров? – успокаиваясь, сказала завуч. – Когда он заполнял анкету, то в графе соцпроисхождения он написал «обыватель»… Ну, Сапожников… Правда, это давно было.
– Ну вот видите? – сказал представитель районо. – Когда будет вечер отдыха, позовите меня.
– А вам как классному руководителю я заявляю официально, – сказала завуч, – в присутствии представителя районо – велосипедный насос приносить в школу запрещаю. Это вопрос принципа… Ну, Сапожников!..
Это еще было до всеобщего признания теории относительности, которая внесла поправки в небесную механику, и фамилия Ньютона была как фамилия Аристотеля в прошлые века, и любое сомнение считалось грехом. Теперь это происходит с фамилией автора теории относительности, имя коего называть всуе также считается грехом.
Сапожников убрал в парту велосипедный насос и стал формулировать задачу насчет идеального дома.
– Итак, к чему мы пришли? Из чего состоит дом? Давайте подведем итоги, – сказал учитель.
– Из мебели, – сказал Сапожников.
Никонова заржала. Она тоже так думала, но побоялась сказать.
– Сапожников! – сказал учитель и помолчал. – Итак, подведем итоги. Дом – это некий объем, стены которого образуют искусственно созданную среду, делающую человека независимым от влияния внешних изменений… То есть дом – это как одежда, это, если хотите, инструмент для поддержания постоянной температуры, необходимой человеку… Нас сейчас интересует именно этот вопрос – температура среды, теплопроводность изоляции, то есть стен дома, и теплообмен между внутренней и внешней средой… Почему греет одежда?
– Она не греет, – сказал Сапожников.
Никонова заржала. Она знала, что, когда она смеется, все на нее оглядываются. На нее оглянулись.
– Сапожников прав, – сказал учитель.
Теперь засмеялись все.
– Ну? Долго будем смеяться? Сапожников, еще раз вытащишь насос – выйдешь из класса. Итак, одежда не греет, а является изоляцией внутренней среды от внешней. Прекрасной изоляцией является воздух. Поэтому в окнах делают двойные рамы. Если бы можно было сделать одежду из воздуха…
– То все были бы голые, – задумчиво сказала Никонова.
Мама сказала:
– Хочешь Калязин последний раз повидать?
– Почему последний? – удивился Сапожников.
– Ходят слухи, что на месте Калязина сделают море.
– А куда же Калязин денется?
– Он уйдет под воду… Ну, может быть, не весь, частично… Но левая сторона, где мы жили, уйдет под воду.
– И наш дом?
– Не знаю… Может быть, перевезут куда-нибудь… Бабушка переезжать не хочет. Нюра уехала, мы уехали, дядя в школе весь день. Как бабушка с печкой управляется?.. Как все это будет – не представляю. Надо отцу написать, чтобы приехал. Он сейчас где-то в Калинине выступает. Мне в школе обещали, что тебя в зимний лагерь возьмут на две недели на январские каникулы, а лагерь будет как раз в монастыре… Помнишь, там был дом отдыха электрокомбината?
– Наша школа ему подшефная.
– Да, я знаю… Я как-то забыла об этом. Какое совпадение, – сказала мама, – представляешь? Кто мог подумать, что все так переплетается?
– Ведь Дунаев в трансформаторном работает, – сказал Сапожников.
– Ах да… Действительно… Хорошо, что мы все вовремя приехали в Москву… Теперь с пропиской все трудней и трудней. Если бы не Карлуша, старый папин друг, мы бы никогда в Москве не устроились… Как все переплелось. Прямо поразительно.
