Он пожал плечами.
– Он пожимает плечами, – сказал Костя. – Почему вы пожимаете плечами?
– Вы спросили меня, согласен ли я… – робко сказал он.
– Ну?
– Я этим движением хотел показать, что я не понял…
– Чего не поняли? Согласны вы или нет?
– Я не понял того, что я прочел… – тихо сказал он.
– Не поняли того, что вы прочли?.. А что, собственно, там можно не понять? – спросил я. – А почему, собственно, вы держите журнал вверх ногами?
– Вы мне его так дали… – робко сказал он.
Он как взял журнал вверх ногами, так и пытался его читать. Он в нем ничего не понял. Мы глядели на него ошеломленные.
– А… почему, собственно, вы не могли его перевернуть?.. – тихо спросил Костя.
Он посмотрел на Костю снизу вверх, и робко улыбнулся, и пожал плечами.
Тогда Гошка вскочил с тахты, схватил его за шиворот, выволок из комнаты, протащил его по лестнице и вышвырнул на улицу.
Потом он вернулся, потрогал стены, стол, потолкал тяжелое кресло, как будто хотел убедиться, что все прочно стоит на местах.
– Не люблю фантастику, – сказал он и вытер руки о штаны.
Костя повернулся от окна.
– Он там внизу ждет, – сказал он. – Сигналит.
– Узнай, что ему нужно? – сказал я.
Костя открыл окно.
– Что вам нужно? – спросил он.
– Я у вас забыл берет, – ответил ассистент.
Гошка схватил берет и вышвырнул его на улицу.
– Не человек, а какой-то марсианин, – сказал он.
Тут позвонил телефон, и Гошка снял трубку.
– Тебя, – сказал он мне. – Начальство.
– Что они все, сбесились? У меня выходной день… Слушаю.
– Ну как? – спросил голос в трубке.
Это академик Супрунов из отделения биофизики.
– Что – ну как?
– Как вам понравился ваш новый ассистент?
Потом он мне все объяснил, что и как и зачем все это было нужно, и выходило, что я сам выпросил себе такого ассистента потому, что моя работа по расшифровке сигналов мозга требует как раз такого ассистента. Я и мечтать не мог о таком.
– Братцы, – сказал я ребятам. – Братцы… Гошка, знаешь, кого ты вышвырнул за дверь?
– Кого? – спросил Гошка.
– Марсианина…
– То-то мне его лицо показалось знакомым до отвращения, – сказал Гошка.
Привет тебе, Аврора
Рассказывает Аносов
Крах третий
Я посмотрел на часы и тут же забыл, который час.
Совершенно очевидно, что они сегодня не прилетят.
Колючие звезды шевелились в черном небе. Корыто локационной антенны вращалось как бешеное.
Ждать и догонять труднее всего, ждать и догонять. Мы сильно продвинулись вперед и, по-видимому, догнали их. Теперь оставалось только ждать.
Весь мир ждал. И мы ждали. После того, что произошло с первым прилетевшим марсианином, у нас для этого были все основания. Сейчас, когда они должны прилететь и уже нет возможности повлиять на события, особенно важно припомнить все подробности того, что случилось в эти последние безумные несколько часов.
Поначалу ничего не было заметно. Поначалу казалось, что этот паршивый марсианин не был таким паршивым.
Я человек реальный, не фантазер. У меня сказано – сделано. У меня тоже своя идея, которую я тащу через всю жизнь. Но только в отличие от Кости и Памфилия идея моя практическая.
Суть дела состоит в следующем. Люди должны понимать друг друга. А что у человека для понимания? Язык слов? Язык жестов? Язык мимики? То есть понимание человека человеком держится по-прежнему на догадках. Оцениваем жесты, симптомы, статичные признаки, ищем подтексты в словах, догадываемся, что они означают на самом деле. Хаос, дисгармония.
Понять – значит упростить.
Понять себя – значит упростить себя. Отсюда вся кибернетика – от идеи свести функции мозга к простым «да» и «нет». Для частных задач расчета и управления она годится, для открытий – нет.
Вдумаемся. Машина – всегда для облегчения усилий. Стало быть, ясно одно: человеку трудно с достаточной быстротой отвечать «да» и «нет». А почему? Потому что самое трудное для человека – это сделать выбор. Даже самый маленький выбор для него микротрагедия. А почему? Потому что все, что есть, для чего-нибудь нужно.
Выбор относителен. В каждом варианте есть «за» и «против». Поэтому истинное решение лежит за рамками противоположных доводов. Но до этого надо созреть, а это всегда трагедия. Вредность или полезность любого выбора относительна, и человек смутно чувствует это, и его охватывает противоборство желаний. У робота же никаких желаний нет, поэтому решение его мгновенно. Желаний у него нет, но у него заодно нет и совести.
Мы еще не знаем, что такое желания, но мы знаем, что они есть. Мы стараемся понять причины желаний, потребностей, но суть их одна – человек несчастен, если они не удовлетворены.
Но исполняются наши желания, и мы опять несчастны, так как чаще всего результаты нас не удовлетворяют.
И очень часто мы испытываем счастье тогда, когда мы этого вовсе не ожидаем. То есть удовлетворены какие-то наши глубинные желания, о которых мы и понятия не имели.
Неизвестно, как поведет себя человек, столкнувшись с одним и тем же фактом. Что это означает? Что человек нестабилен, что он что-то вроде тумана или броунова движения? Нет. Стабильнее человека нет ничего. Только стабильность его высшего порядка. Все его бесчисленные, не поддающиеся учету реакции обеспечивают его главную стабильность, которая делает его человеком и безошибочно отличает его от любого животного вида.
Что же это за отличие?
Не кажется ли вам, что единственное, что делает человека человеком, это вовсе не способность вычислять, и анализировать, и делать выбор – это умеют делать машины, не приспособляемость – это умеют даже бациллы, – не кажется ли вам, что человека делает человеком только его способность к сочувствию, распространяющаяся на окружающих?
Вы скажете, что это тоже мысль и, стало быть, упрощение?
Да, но только в той мере, в которой она выражена словами.
Подберите любой термин, назовите это чувство нежностью, этикой, душевностью, состраданием, милосердием, совестью, взаимопониманием, каким угодно словом назовите это чувство – наблюдение останется верным: все человеческое связано у человека с этим, все звериное или машинное – с отсутствием этого. Чего этого? Человечности. Человечности!
Так нельзя ли, спросил я себя, не дожидаясь, когда станет известен механизм человечности, придумать механизм, улавливающий и использующий симптомы гуманизма? Если есть это чувство – должны быть и его симптомы.
