Хотя с его точки зрения Шуалейда может одеваться хоть в драную простыню. Ее дар – вот лучшее платье…
Стоило вспомнить, как оно было – касаться ее, брать ее, сливаться с ней телом и магией, – как резко захотелось вообще не пускать ее на бал и не показывать Люкресу. Никому не показывать, даже Дюбрайну. Ну… ладно, Дюбрайну можно. Он не такой глупец, чтобы выбрать одну только Аномалию, когда может получить и ее, и Роне. Хотя идея делиться добычей Роне все равно не слишком нравилась. Причем делиться и Дюбрайном с Шуалейдой, и Шуалейдой с Дюбрайном. По счастью, голос разума был все же сильнее инстинктов хищника, а он подсказывал, что Единение на троих стоит некоторых жертв. Да и вообще, от них в паре Роне получит несоизмеримо больше, чем от каждого по отдельности.
Подавив желание сунуть Шуалейду в мешок, упаковать в заговоренный сундук и запереть на замок, Роне для начала попробовал дозваться Дайма. Но то ли поблизости от светлого не оказалось ни одного подходящего зеркала, то ли светлый заблокировал связь, но сказать ему пару слов в глаза не вышло. Пришлось писать записку.
«Ты нужен в Суарде. Срочно! Альгредо напортил везде, куда дотянулся. Аномалия чуть не сорвалась. Я сделал все, что мог, чтобы она не возненавидела тебя и не снесла дворец к екаям собачьим. Дальше – сам, мой светлый шер».
Послав записку со свежепойманным вороном, Роне отправился в семью екаями драный модный салон заказывать Шуалейде наряды. При его появлении заполошные курицы, осаждавшие мадам Как-ее-там требованиями немедленно заняться именно их платьями, вымелись из салона на счет «раз», и правильно сделали.
– Вы закрыты до самого бала. У вас срочный заказ, милочка, – обрадовал мадам Роне. – Вы шьете для ее высочества Шуалейды.
Мадам попыталась что-то лепетать о других клиентках, репутации и какой-то еще ерунде. Разумеется, Роне даже слушать не стал.
– Вам не нужна милость королевского дома? Или, быть может, вы желаете огорчить меня?
– О нет, темнейший шер, ни в коем случае! Я… все будет…
– Я знал, что вы не зря считаетесь лучшей в Суарде, – великодушно кивнул ей Роне.
– Но как же мерки… фасон… цвет…
– Меряйте!
Роне взмахом руки выставил перед помощницами мадам материальную проекцию Шуалейды, благо экономить силу ему теперь не придется. Глаза мадам на мгновение приобрели сферическую форму, еще немного, и выскочили бы. Роне даже ей посочувствовал: нелегко, должно быть, жить в плоском и скучном мире без магии. Наверняка бедняжке приходится столько всего делать руками! А ведь ее предки были шерами искусства. Жаль, в самой мадам от прекраснейшего дара остался лишь жалкий отблеск. И это – лучшие!
Роне даже успел выбрать цвет, фасон и что-то там еще. Это оказалось проще некуда. Достаточно было улыбнуться мадам и заверить, что всецело доверяет ее вкусу. Ведь если ее высочеству понравится, у мадам будет шанс стать ее личной портнихой. А если не понравится, ее высочество может очень сильно огорчиться. Вы же слышали, что случилось с зургами в Олойском ущелье? Да-да. Именно, мадам. Они огорчили нашу добрую принцессу. Мягкой им травы. А первое платье должно быть у ее высочества сегодня к обеду.
– Первое?.. – Мадам попыталась упасть в обморок, но Роне удержал ее слабеньким, чтобы не сломать хрупкую человеческую плоть, воздушным потоком.
– Разумеется, первое нужно сегодня. В чем, по-вашему, ее высочество будет встречать кронпринца империи? А завтра к четырем часам пополудни доставьте второе, бальное. И чтобы никакого розового цвета, от розового у ее высочества портится настроение.
Именно на словах о настроении ее высочества его и накрыло. Волна стихийной аномалии прокатилась по всему Суарду, слава Двуединым – не такая сильная и разрушительная, как год назад. Но ее вполне хватило, чтобы у Роне закружилась голова, он на мгновение потерял ориентацию в пространстве, а в следующее мгновение отмахнулся от мадам, выскочил на улицу – и обернулся в сторону Риль Суардиса.
В первый миг он не поверил собственным глазам. Ведь этого не может быть, потому что не может быть никогда! Спящая, запечатанная намертво башня Заката сияла, разбрасывала вокруг себя грозовые протуберанцы, гудела и выла так, что уши закладывало! И это буйство сейчас видели все мало-мальски одаренные шеры Суарда, а может быть, и всей Валанты.
И кронпринц Люкрес тоже, он же прибывает в Суард сегодня.
Мертвый дери! Не может быть, чтобы Зефрида сумела спрятать от него Линзу!
– Нинья! – позвал он, наплевав на ожидающую его карету, вскочил в седло вышедшей из Тени химеры и помчался к Риль Суардису.
И у самых ворот понял, что опоздал. Эфирная буря утихла, превратившись в скромную стихийную воронку на месте Закатной башни, а сияние Аномалии обнаружилось в покоях принца Каетано. Рядом с ней, едва заметные в короне сине-фиолетового солнца, подмигивали зеленая и голубая точки: Герашаны сумели увести Аномалию из башни и спрятать в относительно безопасном месте, но не смогли разорвать пульсирующий канал силы между ней и башней.
Проклятье, если бы не шисовы платья – он бы успел сам застать ее в Линзе, и тогда… Трижды проклятье! Упустить такой шанс!
Впрочем, еще не все потеряно. Шуалейда лишь коснулась своего Источника, но не успела ничего с ним сделать. А Зефрида наверняка не все предусмотрела, она всегда считала Роне недостойным внимания – и сейчас он впервые был этому почти рад.
Отпустив Нинью перед вторым входом в башню Заката – тем, что ведет прямиком в сад, – Роне снес к Мертвому проржавевший замок, который ни динга не стоил без магии Зефриды. И двери башни Заката впервые раскрылись перед ним.
Злые боги, если бы четырнадцать лет назад он хотя бы допустил мысль о Линзе! Как же он недооценил Зефриду! Светлая, о да, она всегда была светлой – но никогда не была ни доброй, ни наивной. Но чтобы вот так провести его…
– Зачем, Зефрида? – шагнув в башню Заката, спросил он у разноцветного смерча, нижним концом уходящего в самую Хиссову бездну, а верхним колыхающего голубой подол Райны.
Столб тумана качнулся, забурлил и стал прозрачным, позволяя увидеть сидящую в кресле с вышиванием юную королеву. Зефрида закончила стежок и подняла взгляд на Роне. Он еле подавил дрожь: вместо не позабытых за годы лазурных, с темными крапинками глаз на знакомом до последней черточки лице сияли окошки в солнце – белое, ослепительное до черноты солнце. Горячее, безжалостное солнце.
– Здравствуй, Рональд. – Зефрида улыбнулась одними губами. – С чем пришел?
– Зачем ты обманывала меня?
Мертвая королева пожала плечами. Она казалась умиротворенной, словно вокруг не бушевала магия, способная снести и заново воздвигнуть всю Твердь. Нет, не вокруг – она сама была этой магией.
– Я не обманывала, Рональд. Ты обманывал себя сам.
– Все эти годы я любил тебя, искал средство вернуть тебя. А ты смеялась надо мной! Молчала о Линзе! Притворялась… злые боги, ты притворялась даже перед собственным мужем! Зачем ты умерла, когда в твоих руках такая сила?!
