Каждый вечер Силка возвращается в барак, где теперь живет с двенадцатью другими медсестрами. Увидев незаправленную койку, Силка тут же заправляет ее. Подметает пол, иногда несколько раз в день, вытирает пыль с памятных вещиц и фотографий, аккуратно расставленных на тумбочках. Занимая себя подобным образом, Силка пытается справиться с тоской по подругам, оставшимся в бараке 29, и в то же время завоевать симпатии своих новых компаньонок.
Она находится в Воркуте уже восемь лет. Одиннадцать лет прошло с тех пор, как она невинным ребенком уехала из родного дома в Бардеёве и оказалась в Освенциме.
Часто она обращает свои мысли к отцу, дорогому папочке. Зная, что мать и сестра умерли, она скорбит по ним, вспоминает их. Но ее мучает сознание того, что ей неизвестно, жив ее отец или нет. Почему не могу я осознать потерю отца, оплакать его смерть? Почему не могу возрадоваться, зная, что он жив и ждет моего возвращения домой? Ни одно из этих чувств не владеет ею. Лишь неизвестность.
Неделю спустя после переезда во время перерыва рядом с Силкой садится Елена. Докторша рассказывает Силке о женщине, которой пару дней назад обрабатывала ожог руки. Когда она спросила пострадавшую о случившемся, та ответила, что обожглась нарочно. Пациентка назвала себя Леной и попросила передать кое-что Силке.
К ним в барак пришел Борис, который разыскивал Силку, чтобы забрать ее с собой. Когда Лена сказала ему, что Силка, ожидая худшего, вернулась в санчасть и не будет жить в бараке, Борис ужасно рассвирепел и разломал ее пустой топчан. Лена передавала Силке, что в ту ночь ее деревянный топчан согревал их. Своим посланием Лена хотела предупредить Силку, чтобы та держалась подальше от барака 29. За Силкой туда приходили другие мужчины, дурные мужчины…
Силка в ужасе от того, что пришлось сделать с собой Лене, чтобы предупредить ее.
– Они говорили что-то еще? С женщинами все нормально?
– Да, – отвечает Елена. – Она просила не волноваться, у них все хорошо.
– Я действительно в безопасности? Они не смогут меня здесь найти? – спрашивает Силка.
– В безопасности. Ни один из этих типов не отважится подойти к жилищу персонала. За все годы, проведенные здесь, я не видела, чтобы кто-нибудь причинял нам беспокойство. У нас свои охранники.
До Силки начинает доходить: даже в белые ночи она не сможет встретиться с подругами. Она в безопасности. Они тоже в относительной безопасности. Но она снова разлучена с близкими людьми. Неужели в жизни Силки не будет больше длительной привязанности?
Правда, нельзя сказать, что ее подруги знали о ней все.
– Можно узнать, как поживает Петр Давидович? – спрашивает Силка, думая о том, что хотя бы кто-то имеет здесь длительную привязанность.
Она не станет тешить себя фантазией о высоком кареглазом Александре.
– О-о, он замечательный, он… – Елена на миг умолкает. – Что ты знаешь обо мне и Петре Давидовиче?
– Только то, что знают все остальные: что вы встречаетесь. И мы так рады за вас!
– Все знают?
– Конечно знают, – смеется Силка. – О чем нам здесь еще сплетничать?
– Перерыв закончен. Давай-ка принимайся за работу.
* * *
Этой зимой, выезжая на «скорой», Силка замечает, что количество заключенных, работающих на шахтах, как будто сокращается. Федор говорит, что за последние несколько недель было освобождено порядочно заключенных, а новых прибыло не так много. Они размышляют над тем, что бы это могло значить и могут ли освободить их тоже. Они слышали о досрочно освобожденных заключенных. Силка не разрешает себе думать об этом и надеяться.
Тем временем наступает весна, дни становятся длиннее. Силка замечает, что цветов больше, чем обычно. Высовывая свои головки из-под снега и льда, они колышутся на ветру. Силка занята обычными делами, время проходит быстро, и, несмотря на глубоко запрятанную боль от потерь и тоску по подругам, свежее дуновение весны дарит ей относительный покой. Есть еще ее тайная страсть. Эта мука – такая же неотъемлемая часть ее повседневной жизни, как суровая погода, черствый хлеб и крик: «„Скорая“ выезжает!»
Однажды они останавливаются у строений, в которых размещаются склады продуктов и белья. Их встречают и проводят в помещение, в котором Силка раньше не бывала, но ясно, что это швейная мастерская. Тесно поставленные длинные столы со швейными машинами, на которых работают женщины.
Силка оглядывается по сторонам и видит, как кто-то машет ей, Кириллу и Федору.
– Сюда.
Силка идет вперед, но вздрагивает, когда кто-то легонько стучит ее по плечу.
– Привет, незнакомка, – говорит сияющая Лена.
– Лена! – Женщины обнимаются; Лена не успевает отвечать на вопросы Силки, которые сыплются один за другим. – Как там Анастасия? Как Маргарита?
– Успокойся, дай взглянуть на тебя.
– Но…
– У Анастасии все хорошо, у Маргариты тоже. Все очень скучают по тебе, но мы понимаем, что ты будешь в безопасности только вдали от нас. Хорошо выглядишь.
– Мне так вас не хватает! Жаль, что…
– Силка, у нас здесь больной, осмотри его.
Силка замечает, что Федор с Кириллом наклонились над мужчиной, который, лежа на полу, стонет и хватается за грудь.
– Что с ним случилось? – спрашивает Силка и подходит к ним, не отпуская руку Лены, стремясь побыть с ней как можно дольше.
– Боль в груди, – отвечает Федор.
Силка опускается на корточки, Лена вместе с ней, и задает больному обычные вопросы. Его ответы говорят ей о том, что она сама может лишь как можно быстрее доставить его в санчасть.
– Несите его в машину, – говорит она мужчинам.
В последний раз обнявшись с Леной, Силка идет вслед за мужчинами, несущими носилки, и залезает в «скорую». Еще раз бросив взгляд на подругу, она обращает все внимание на пациента. Силка вновь задает ему вопросы, ответы на которые понадобятся врачам по приезде в санчасть.
Возвращаясь в тот вечер в свою комнату, она собирает охапку цветов. Расставленные по горшкам, кувшинам и кружкам, они встречают других медсестер, вернувшихся со смены.
* * *
Наступили белые ночи. Силка с медсестрами по вечерам гуляют во дворе. Время от времени Силка подумывает о том, чтобы рискнуть и пойти на территорию основного лагеря и повидаться с подругами, побродить между бараками, посмеяться вместе, что случается лишь в это время года. И сможет ли она, в конце концов, найти слова? При мысли об этом что-то внутри ее сжимается. Она знает, что некоторые мужчины и парни узнáют ее, что это небезопасно, поэтому не решается пойти. В последнее время ей не попадается Александр, – возможно, у них не совпадают смены, – но все же она часто поглядывает на административное здание – так, на всякий случай.
Она почти рада возвращению сильных ветров, низкому солнцу над горизонтом, когда искушение больше не угрожает ей. Но, как возмездие, наступает зима. Благодаря уступкам, отвоеванным в роковой прошлогодней забастовке ценой десятков жизней, работа на много дней замирает, потому что заключенных не заставляют работать на сильном морозе, при крайне низких температурах, и в постоянном мраке. Длительное время заключенные не покидают бараки. Вся территория лагеря занесена высокими сугробами, и даже до столовой дойти невозможно. Дорога между лагерем и шахтой завалена снегом, и поэтому возникают большие трудности в отправке угля, необходимого стране, на грузовиках или по железной дороге.
