– А что с остальными? – спрашивает она у конвойного. – Нам сказали, вас здесь внизу около двенадцати человек.
Конвойный просит ее посветить фонарем вперед. В свете фонаря они видят, что проход завален обломками породы от взрывов.
– Они по ту сторону завала, – объясняет он.
– Вы пытались их звать? Вдруг кто-нибудь ответил бы?
– Пустая трата времени. Они шли примерно в ста метрах впереди нас с динамитом, когда прозвучал взрыв. Они должны были принять на себя всю силу первого взрыва, потом прогремели еще два. У них не было ни единого шанса.
– Ладно, расскажете все, когда мы выберемся отсюда. А пока посмотрим, кто в состоянии помочь вынести отсюда тяжелораненых. Мне нужен хотя бы один, который поможет Павлу донести взрывника.
– Я могу помочь, – говорит конвойный.
– Я могу, – хрипит и кашляет один из заключенных.
– Спасибо. – Силка поворачивается к другому заключенному. – Можете помочь ему? – Она кивает в сторону раненого. – У него тяжелый перелом руки.
– Я возьму его, – отвечает заключенный.
Силка поднимает вверх фонарь, чтобы осветить проход в тоннеле. Шаркая ногами и морщась от боли, мужчины бредут по тоннелю. Идущий за ней Павел, крепко обхватив грудь мужчины без сознания, несет его вместе с помощником. Силка, взяв контейнер с медикаментами, идет вслед за рабочими по длинному, вызывающему клаустрофобию тоннелю, который выходит к открытой двери клети подъемника.
Она оглядывается назад. Сквозь кружащуюся в свете фонаря угольную пыль она видит, как тяжело Павлу нести раненого. Потом она слышит грохот. Нет! Изрыгая клубы пыли, во все стороны разлетаются обломки сдвинутой породы. Силка слышит крики Павла.
Пронзительные вопли, и рычаг подъемника щелкает, дверь клети захлопывается. Силка кашляет и кашляет, в ушах у нее звенит. Она падает, ударившись головой о твердую обшивку клети, и, пока клеть поднимается, ее тело вибрирует.
* * *
– Силка, Силка, сожми мне руку.
В ускользающее сознание Силки проникает ласковый голос Елены.
«Рука, нащупай руку, сожми ее», – говорит она себе. Небольшое усилие, которое понадобилось для выполнения этой команды, посылает в ее тело волны боли, и она снова впадает в беспамятство.
* * *
Силка приходит в себя от чьего-то плача. Не открывая глаз, она прислушивается к знакомым звукам отделения: врачи и медсестры за работой, пациенты, взывающие о помощи, стонущие от боли. Ей тоже хочется звать на помощь и стонать от боли.
– Ты очнулась, Силка? – слышит она шепот Раисы, чувствует на щеке ее дыхание, – должно быть, медсестра наклонилась над ней. – Пора просыпаться. Давай открывай глаза.
Силка медленно открывает глаза. Очертания всех предметов размыты.
– Я не вижу, – шепчет она.
– У тебя может быть размытое зрение, так что не паникуй, Силка. Ты поправишься. Видишь мою руку?
Что-то мелькает перед Силкой, какое-то движение. Может быть, рука. Силка несколько раз моргает, и каждый раз зрение у нее немного проясняется, теперь она может различить пальцы: да, это кисть руки.
– Я вижу ее, вижу твою руку, – слабым голосом бормочет она.
– Умница. Теперь просто послушай, и я расскажу, что с тобой произошло, а потом ты расскажешь, как себя чувствуешь. Ладно?
– Да.
– У тебя большая рана на затылке, и мы наложили двадцать швов. Не могу поверить, что ты выбралась оттуда, когда вся штольня обрушивалась. Из чего ты сделана?
– Из более прочного материала, чем вы думали.
– Нам пришлось остричь тебе часть волос, но они отрастут. У тебя обязательно будет болеть голова, и мы не хотим, чтобы ты говорила, будто должна что-нибудь делать.
Силка открывает рот, пытаясь что-то сказать. Павел. Она вспоминает последние мгновения в шахте. Сильно огорчившись, она мямлит его имя.
– Не волнуйся, Силка, – говорит Раиса.
– Павел…
– Мне жаль, Силка. Он не выжил.
И в этом моя вина. Это я заставила его пойти.
Она закрывает глаза.
Я проклята. Все вокруг меня умирают или пропадают. Рядом со мной быть небезопасно.
– Силка, у тебя в верхней части спины ссадины и синяки – там, куда упал обломок. Вероятно, когда это случилось, ты стояла наклонившись. Ничего страшного нет, это быстро пройдет.
У нее сбивается дыхание. Не так важно, что случилось с ней.
– А как другие люди?
– Ах, Силка. Только ты можешь беспокоиться о других больше, чем о себе. Благодаря тебе рабочие, вышедшие раньше тебя, в основном в порядке.
Силка радуется, что погибли не все. Но Павел… Ей не следовало быть такой безрассудной.
– А теперь, – говорит Раиса, – я расскажу тебе, как мы будем тебя лечить. Обещай, что будешь выполнять все наши предписания. Не потерплю твоего вмешательства, даже если ты считаешь, что знаешь больше всех нас, взятых вместе. – (Силка не отвечает.) – Я сказала, обещай мне.
– Обещаю, – мямлит она.
– Что обещаешь?
– Выполнять все, что мне скажут, не вмешиваться и не считать, что могу вылечиться сама.
– Я все слышала, – произносит Елена, незаметно подошедшая к ним. – Как наша пациентка?
– Я…
– Я сама скажу, ты только что согласилась молчать, – говорит Раиса.
– Я не обещала, что буду молчать.
– Я получила ответ на свой вопрос. Силка, как ты себя чувствуешь? Где у тебя болит?
– Нигде не болит.
Елена фыркает:
– Я хочу, чтобы ты оставалась в постели еще сутки. Старайся много не двигаться. Пусть организм восстановится, в особенности голова. Полагаю, у тебя сильное сотрясение мозга, и только покой тебе поможет.
– Спасибо, – выдавливает из себя Силка.
– Отдыхай. Я передам женщинам из твоего барака, что ты получила травму, но скоро поправишься. Я знаю, какие теплые у тебя отношения с этими женщинами. Полагаю, они беспокоятся.
Особенно Ханна, думает Силка. Последней бутылочки, которую передала ей Силка, еще на какое-то время хватит.
Мысли Силки возвращаются к Павлу, и по ее щеке сбегает слеза.
* * *
На следующий день Силка, открыв глаза, видит склонившегося над собой незнакомого мужчину. Она даже не успевает ничего сказать, как он хватает ее руку и целует:
– Спасибо, что спасли мне жизнь! Вы ангел! Я смотрел, как вы спите, и ждал, когда проснетесь, чтобы поблагодарить вас.
Она узнает в нем взрывника из шахты.
Рядом с ним появляется Люба:
