– Мама! – пищит Натия, и Йося берет ее на руки.
Мария тепло улыбается, вытирая слезы:
– Оставлю вас, чтобы вы смогли нормально попрощаться. Передавай большой привет Степаниде Фабиановне. Скажи ей, что я скоро напишу.
Мария Даниловна открывает дверь, а Силка, сама себе удивляясь, догоняет ее и обвивает руками, но, спохватившись, тут же отступает назад:
– Как мне вас благодарить?
– Ты уже поблагодарила. Береги себя, Силка. Время от времени я буду справляться о тебе. – Кивнув им на прощание, она уходит.
Дверь снова открывается. Это охранник.
– Пора ехать. Машина подождет, но поезд ждать не будет. – Он держит небольшую сумку. – Жена коменданта попросила меня передать вам это. Одежда для девочки. Положу в машину.
Они возвращаются в приемную. Йося быстро подбегает к Александру:
– Прощайте, Александр!
– Удачи тебе, Йося, – говорит он, пожимая ей руки и дотрагиваясь до ребенка.
Пока Йося подходит к остальным, Александр и Силка обмениваются взглядами. Силка отворачивается, обнимает Йосю и Натию, и они вместе выходят на улицу.
Дойдя до машины, Йося смотрит то на Елену, то на Силку:
– Я не хочу уезжать. Не хочу расставаться с вами.
Силка смеется. Давно она не слышала таких прекрасных и абсурдных слов. Продолжая улыбаться, она пытается сдержать слезы:
– Залезай в машину. Езжай. Разыщи своих братьев. Пусть у тебя будет счастливая жизнь. За меня, за всех нас. И постарайся, чтобы у малышки тоже была счастливая жизнь. Я всегда буду о тебе думать, и это будут только хорошие мысли.
Одно последнее объятие, Натия стиснута между ними.
Дверь машины захлопывается. Не в силах пошевелиться, Елена и Силка смотрят, как машина отъезжает.
– Из всего того, что я здесь видела, я запомню именно этот момент, за него я буду цепляться, когда меня вот-вот готов будет накрыть мрак этого места. Не знаю, как коменданту и его жене все удалось. Наверняка кто-то наверху обязан ему какой-то услугой. А теперь за работу! Другие души нуждаются в спасении, – шепчет Елена.
На миг сквозь плотные облака пробивается солнце. Силка чувствует ужасную слабость.
– Шалом алейхем, – чуть слышно шепчет она Йосе. Мир вам.
* * *
В тот вечер Силка рассказывает женщинам об отъезде Йоси и Натии, не придавая особого значения своей роли в их освобождении. Льются слезы. Вновь оживают воспоминания. Счастье с грустью пополам.
Как часто бывает в последнее время, они заводят разговор о своей жизни до Воркуты.
Причины, по которой каждая оказалась здесь, столь же различны, как и сами личности. Лену обвиняли не только в принадлежности к польской Армии крайовой, но и в шпионской деятельности. Вдруг она заговаривает с ними по-английски, и женщины смотрят на нее с благоговением.
– Разумеется, я это знала, – хвастливо заявляет Ханна.
Пять лет они живут вместе с человеком, говорящим по-английски. Некоторые просят ее немного поучить их. Тайный акт неповиновения.
Других женщин из Польши также обвиняли в том или ином содействии врагу. Ни одна не упоминает проституцию. Ольга вновь рассказывает историю о том, как якобы нарушила закон, изготавливая одежду для жены состоятельного генерала. Когда ее муж вступил в конфликт со Сталиным и был расстрелян, Ольгу арестовали и сослали на каторгу.
Маргарита начинает рыдать:
– Я каждый день понемногу умираю, не зная, что случилось с моим мужем.
– Его арестовали вместе с тобой, да? – спрашивает Ольга, словно пытаясь разгадать загадку.
– Нас арестовали вместе, но отправили в разные тюрьмы. С тех пор я его не видела. Не знаю, жив ли он, но сердце подсказывает мне, что умер.
– Что он совершил? – спрашивает Анастасия, которая еще не слышала этой истории.
– Он влюбился в меня.
– И все? Нет, должно быть что-то еще.
– Он из Праги, чех. Я называю его своим мужем, но в этом-то и проблема. Мы попытались пожениться. Я сама из Москвы, и нам не разрешается выходить замуж за иностранцев.
В течение всего разговора у Силки сильно колотится сердце. Она пробыла здесь уже пять лет, и женщины знают, что она еврейка из Словакии, но ничего не знают про ее арест. Йосе удалось кое-что выведать у Силки, хотя та никогда не пускалась в подробности. Силка рассказала подруге о своих друзьях Гите и Лале, вслух беспокоилась по поводу того, где они сейчас, находятся ли в безопасности. Она рассказала Йосе и о том, что ее мать и сестра умерли, но не вдавалась в детали. Ей стыдно, что она не сказала подруге всего. Но если бы Йося отвернулась от нее, Силка была бы в очередной раз сломлена.
Барак погружается в молчаливое раздумье.
– Пора снова прислушаться к моему совету, – говорит Ольга. – Счастливые воспоминания. Постарайтесь заполнить ими голову и сердце.
Бардеёв, Чехословакия, 1939 год
– Силка, Магда, идите скорее сюда! – зовет мама.
Магда откладывает книгу и спешит на кухню.
– Силка, иди сюда, – говорит она.
– Через минуту, дайте закончить главу, – ворчит Силка.
– Это что-то замечательное! Силка, иди же, – снова зовет мама.
– Ой, ладно, иду.
Держа книгу открытой на странице, которую читала, Силка входит на кухню. Мать сидит за столом и читает письмо. Потом машет письмом перед девочками.
– Что там такое? – спрашивает Магда.
Силка продолжает стоять в дверях в ожидании новости, делая вид, что читает.
– Силка, положи книгу! – строго произносит мать. – Садись сюда.
Она кладет на стол открытую книгу корешком вверх и садится рядом с Магдой напротив матери.
– Ну и что? – спрашивает Силка.
– Тетя Хелена выходит замуж.
– О-о! Это чудесная новость, мама! – восклицает Магда. – Я люблю всех твоих сестер, но особенно тетю Хелену. Я так рада за нее.
– Какое отношение это имеет к нам? – небрежно спрашивает Силка.
– Что ж, мои красавицы, она хочет, чтобы вы были подружками невесты, присутствовали на свадьбе. Разве это не чудесно?
– Ты хочешь сказать, мы наденем красивые платья и в волосах у нас будут цветы? – задает вопрос восхищенная Магда.
– Да, вы наденете самые красивые платья, и я уверена, тетя Хелена захочет, чтобы вы украсили волосы цветами. Что скажешь, Силка? Хочешь быть подружкой невесты, на которую все смотрят и говорят, какая она красивая?
Пытаясь скрыть восторг, Силка переводит взгляд с матери на сестру. Но ей не удается ничего скрыть. Вскочив на ноги и опрокинув стул, она кружится по кухне, держась за подол домашнего платья.
