– Силка, я тебя искала, – просунув голову в дверь, говорит Елена. – Ты что-то уронила?
– Да, – не поднимая глаз, отвечает Силка. – Сейчас выйду.
Справившись с дрожью, Силка приносит лекарства Раисе, а потом находит Елену. Докторша несколько мгновений пристально разглядывает Силку, словно пытаясь разгадать, что же недавно происходило в ее голове: танец со смертью, забвение, освобождение от мучительных потерь, чувство вины и стыда, а затем шаг назад от бездны.
– Ты готова принять новый вызов? – спрашивает Елена у Силки.
– Не совсем, – отвечает Силка.
– А я думаю, готова, – медленно произносит Елена, не спуская с Силки внимательного взгляда. – По крайней мере, можешь попробовать. Если не понравится, что ж, всегда сможешь отказаться.
– Вы открываете новое отделение?
– Нет, не отделение. Нам нужна медсестра на «скорой помощи». Что скажешь?
– Я видела, кого привозит «скорая помощь». Как я смогу им помочь? Мне надо, чтобы вы, и Раиса, и Люба говорили, что делать.
– Нет, не надо. Больше не надо, Силка. Полагаю, ты можешь очень пригодиться на месте происшествия. Им нужен человек, способный быстро соображать на ходу, способный сделать все необходимое, чтобы доставить сюда пострадавшего, а потом приходит наша очередь. Не хочешь хотя бы попробовать?
Что я потеряю? – думает Силка.
– Да, согласна.
– Не забывай, Силка, я здесь. В любое время, когда захочешь поговорить.
Силка чуть покачивается на ногах. Иногда она действительно прокручивает эти слова в голове. Но сможет ли она озвучить их?
– Мне пора возвращаться на работу.
– А в конце рабочего дня? – настаивает Елена. – Если пропустишь ужин, я договорюсь, чтобы тебя накормили.
Силка боится вспоминать, боится дать волю чувствам. Но она еще не пробовала поговорить с кем-нибудь обо всем. Она ощущает проблеск надежды, как будто запускается механизм выживания. Может быть, стоит попробовать. Она чуть заметно кивает.
– Не здесь. Не хочу, чтобы кто-нибудь из наших видел, как мы разговариваем.
– Я найду для нас отдельную комнату.
Пока они разговаривали, привезли раненого. Повязки на его голой груди пропитаны кровью. Он тихо стонет. Силка научилась распознавать эти глухие мучительные звуки, издаваемые в полубессознательном состоянии больными, не способными кричать от боли. Она рада, что отвлечется от своих мыслей.
– Помощь нужна? – обращается она к мужчинам, грубо переносящим пострадавшего с носилок на койку.
– Он вряд ли долго протянет, – отзывается один из санитаров.
Силка подходит к койке, захватив карточку больного, лежащую у него в ногах. Читает краткую запись. Множественные колотые раны груди и живота, большая потеря крови. Активного лечения нет.
Чья-то рука хватает ее за фартук. Мужчина нарочно с силой тянет ее к изголовью койки. Глаза умоляют, из окровавленного рта вырываются тихие всхлипы.
– Помоги, – еле слышно шепчет он.
Силка берет его за руку и смотрит на раненого. Не сразу она узнает его. Это тот бандит, который угрожал ей в аптечном складе, а потом преследовал ее.
– Это ты, – шепчет он.
– Да, я.
– Наркотики…
Силка видит на его лице выражение раскаяния.
– Я знаю, это сделал с тобой лагерь, – говорит Силка.
Мужчина с трудом кивает и сжимает ее руку.
Силка держит руку мужчины в своих руках до того момента, когда рука бессильно повисает. Силка опускает эту руку на койку и закрывает ему глаза. Она не знает, что именно он совершил в жизни или в лагере, но теперь он не причинит никому вреда. И она решает подумать о нем и помолиться за него.
Открыв карточку, она записывает время смерти.
Потом относит карточку на стойку медсестры и спрашивает Раису о том, что случилось с этим человеком, смерть которого она только что зафиксировала.
– Он проиграл в драке. Блатные из криминальной группировки всегда хотят быть здесь хозяевами положения, и вот чем это заканчивается.
* * *
В конце смены Силка бегло оглядывает палату, но не видит Елену. Взяв ватник, она идет к выходу, стараясь не признаваться себе, что будет только рада, если разговор не состоится. Однако в приемной ее ждет Елена, которая делает знак Силке идти за ней в комнатушку, смежную с палатой.
В комнате из мебели только стол и два стула. Елена ставит стулья напротив друг друга.
Она ждет, когда Силка начнет. Силка не спеша складывает ватник и кладет его на пол рядом с собой.
Подняв голову, она смотрит Елене прямо в глаза:
– Мне было всего шестнадцать, когда я попала в то место. Но я быстро повзрослела. – (Елена молчит.) – Нам сказали, что им нужны люди для работы на них. – (Елена кивает.) – Немцы, нацисты. Несколько дней я ехала стоя в теплушке для перевозки скота, мочилась, не сходя с места. Со всех сторон меня сдавливали людские тела.
– И тебя привезли в лагерь, называемый Освенцим.
– Да, – тихо отвечает Силка. – И мою сестру тоже.
– Сколько времени вы там пробыли?
– Три года.
– Но это…
– Долгий срок для такого места, да. Три года я жила в аду – в бездне. Хотя здесь я нахожусь столько же.
– Расскажи мне о цифрах у тебя на руке.
– Это было наше предисловие к Освенциму. У меня отобрали сумочку с моими принадлежностями. Отобрали одежду. Отобрали мою юность, мою личность, а потом отобрали имя и присвоили номер.
– Как… как ты?…
– Выжила? – Силку начинает трясти. – В месте, созданном для одной цели – уничтожить нас? Не знаю, смогу ли рассказать вам. – Она обхватывает себя руками.
– Силка, ничего страшного. Ты не должна рассказывать мне, если не хочешь.
– Спасибо, Елена Георгиевна, – говорит Силка, а потом заставляет себя спросить кое-что. – Вы знаете, почему я здесь?
– Нет, не знаю. Я не знаю ни об одном, почему он или она здесь, и не имею желания спрашивать. Прости, если я кажусь тебе трусливой.
Силка откашливается:
– Я здесь, потому что спала с врагами или меня в этом обвиняли. В том, что я спала с врагом. Работала с врагом. У меня сна не было. Он – они – приходили ко мне в постель и иногда засыпали после того, как…
– Насиловали тебя?
– Это изнасилование, если девушка не сопротивляется, не говорит «нет»?
– Ты хотела, чтобы они занимались с тобой сексом?
– Нет! Нет! Конечно нет.
– Тогда изнасилование. Полагаю, эти мужчины обладали властью и могли распоряжаться тобой?
