– Ладно, в этом случае надо закончить на русском. Чем быстрее его освоишь, тем проще тебе будет здесь. Какие другие языки ты знаешь?
– Словацкий, чешский, польский, венгерский и немецкий.
– Ты меня удивила, – наклонив голову, спокойно произносит врач. – Следующий вопрос анкеты. Какова цель твоего обращения в санчасть? – спрашивает она по-русски.
Силка принимается что-то писать.
Доктор заглядывает ей через плечо:
– Гм… похоже. Почему бы тебе не спросить больную и не записать ее ответы?
Силка начинает паниковать. Ей кажется, врач играет с ней в какую-то игру. Почему она всегда выделяется из общего числа, хотя старается этого не делать? Она спрашивает Йосю по-русски. Йося в недоумении смотрит на подругу.
Силка пытается написать кириллицей «обожженная рука».
– Неплохо, – замечает доктор. – Пока хватит. Я позабочусь об остальном. Мне надо осмотреть больную.
Йося протягивает ей руку. Врач ставит рядом стул и начинает осторожно разбинтовывать руку.
– Кто забинтовал тебе руку?
– Силка.
Доктор поворачивается к Силке:
– Значит, ты Силка?
– Сначала я заставила ее подержать руку в снегу, потом оторвала от простыни лоскут и забинтовала, как могла.
– Хорошо сделала, Силка. Теперь посмотрим на рану.
Сняв бинт, врач поворачивает к себе ладонь Йоси и внимательно рассматривает:
– Пошевели пальцами. – (Йося пытается пошевелить пальцами, но ей больно и мешает припухлость.) – Тебе повезло, что с тобой был человек, знающий, что надо сразу приложить к ожогу холод. Это спасло тебя от более серьезного повреждения. И без того у тебя первая степень ожога пятидесяти процентов ладони и восьмидесяти процентов поверхности четырех пальцев. Большой палец вроде бы в порядке. – Она заглядывает в лицо Йоси. – Тебе понадобятся ежедневные перевязки в течение двух недель, и никакой работы на улице или в помещении. – Врач поворачивается к Силке. – Передай мне тот тюбик… на котором написано «Мазь от ожогов».
Силка протягивает ей тюбик с мазью, сняв крышечку.
Доктор осторожно наносит мазь на руку Йоси.
– Теперь посмотри на полке за твоей спиной и найди большой бинт.
Силка выполняет эту просьбу, передав врачу нужную вещь.
Врач ловко забинтовывает руку Йоси, потом зубами разрывает конец бинта на две части и надежно закрепляет повязку.
– А теперь подай мне со стола тот блокнот и ручку. Мне надо написать записку.
Силка смотрит, как доктор пишет, складывает записку и отдает Йосе:
– Я написала здесь то, что сказала. Ты освобождаешься от работы на объекте и в помещении и должна приходить сюда каждый день на перевязку в течение двух недель. Потом посмотрим, как заживет ожог… Вот что, Силка, я довольна, что ты помогла подруге, и пишешь ты совсем неплохо. – Она разглядывает Силку. – У тебя есть способности к языкам. Понимаешь, у нас в санчасти не хватает персонала для обслуживания нового контингента. Ты бы хотела здесь работать?
Силка осознает все преимущества этого. В лагере существует плохая работа – на улице, тяжелый физический труд – и хорошая работа. В другом месте «хорошая» работа подразумевала больше еды и тепла, но в случае с Силкой это означало также и то, что ее постоянно использовали. Кроме того, ей пришлось стать свидетелем самых ужасных вещей в лагере, когда ее поставили старшей над обитателями блока 25. И об этом она продолжает сожалеть. Но ей надо было выживать. Она обменивала еду на сигареты и теплую одежду. Все это в то время, когда женщины входили в тот блок и выходили из него, отправляясь на смерть. Входили и выходили – непрерывно.
Она в недоумении, думая, почему она всегда выделяется из всех. Она бросает взгляд на Йосю, чувствуя, что если скажет «да», то предаст подругу. Предаст всех женщин из своего барака.
– Конечно хотела бы, – отвечает за нее Йося.
Силка смотрит на нее. Йося одобрительно кивает.
– Я…
Если Силка откажется, посадят ли ее в карцер? По крайней мере, может быть, на такой работе она сможет добыть больше еды для нуждающихся или обменять ее на сигареты, сапоги, теплую одежду для других.
У доктора сконфуженный вид. Силка думает, никто на ее месте не отказался бы.
– Боюсь, не смогу, – говорит Силка.
– Прошу прощения? – удивляется доктор. – Мы все должны работать.
– Я с радостью поработаю на шахте, – отвечает Силка, чувствуя, каким безжизненным звучит ее голос.
Когда-то она думала, что заслуживает большего или лучшего, но теперь знает: за все приходится платить бóльшую цену.
– Что ж, – говорит доктор, – давай тогда следующие две недели, когда Йося будет приходить на лечение, ты станешь помогать мне, а потом уже решишь.
Йося вопросительно смотрит на Силку, поощряя ее.
Силка медленно кивает:
– Да, спасибо вам, доктор. А как же Йося?
– Давай подумаем о Йосе через две недели. Уверена, мы сможем найти ей подходящую работу. А пока я напишу тебе записку для вашего бригадира. Тебе следует приходить сюда каждый день вместе с Йосей. После перевязки она будет возвращаться в барак, а ты останешься и будешь работать.
Доктор пишет что-то на втором листке из блокнота, отрывает его и вручает Силке:
– Теперь вы обе идите в свой барак и отдохните.
– Извините, – спрашивает Силка, – но как к вам обращаться?
– Я доктор Калдани, Елена Георгиевна. Можете обращаться ко мне по фамилии или имени-отчеству.
– Спасибо вам, Елена Георгиевна, – хором отзываются девушки.
Они возвращаются следом за ней через больничную палату. От стонов и криков пациентов волоски на шее у Силки встают дыбом.
Она будет делать то, что ей велено.
Пройдя через приемную, они выходят на двор, в холод и вьюгу, и бредут к своему бараку.
Глава 5
– Я знаю, что ты замерзла, – говорит Силка. – Но мне кажется, нам надо экономить уголь, пока остальные не придут с работы. Я добавлю немного, чтобы печь не погасла.
Неужели, думает Силка, она чувствует себя виноватой, потому что в следующие две недели они с Йосей будут весь день в тепле?
Силка подталкивает Йосю к топчану, велит ей поплотнее закутаться в одеяло. Подбросив в печь немного угля, Силка ложится и внимательно рассматривает лицо Йоси. Черты девушки искажены холодом, страхом, болью и смущением.
– Подвинься. – Силка встает со своего топчана и ложится рядом с Йосей, чтобы согреть ее.
Через несколько мгновений они засыпают.
Девушки просыпаются от дуновения ледяного ветра и стонов входящих в барак женщин. Женщины толкаются, чтобы подойти ближе к печке, снимают мокрые сапоги и шевелят озябшими пальцами ног.
