Степа поймал ее взгляд. Что-то в нем было такое, что заставило Степу, уже вышедшего из двора, остановиться и пойти к ней. Если нет опоры внутри тебя, ищи ее в другом человеке, хотя бы временно… Или это и есть слабость? Степа снова остановился. Столько нового – впечатлений, эмоций и, главное, мыслей, обрушившихся на него в эти дни… Как это всё переварить? За что одно зацепиться, чтобы выйти из того тумана бессмысленности и отчаяния, в котором он был несколько месяцев?
– Ты что? Куда собрался? Сбегаешь из маминого дворца? – Катя сама подошла к нему, вопросительно взглянула в глаза.
Ведь это то, что подсознательно каждый ждет и надеется найти. Взгляд, который говорит больше слов. Взгляд человека, которому нужен и интересен ты сам, со всеми твоими проблемами, нерешенными вопросами, сложными ситуациями, слабостями, человека, который готов разделить с тобой тяготы и радости… А если у тебя сегодня одни сомнения и тяготы? Можно ли их навешивать на другого?
– Так, прогуляться хотел… Мысли покоя не дают…
– Хорошо, давай вместе прогуляемся.
Они двинулись по обочине дороги, идущей мимо огромного участка Елизаветы.
– Знаешь, – Катя взглянула сбоку на Степу, – когда я смотрела фильм Мазорова, я в какой-то момент даже перестала следить за сюжетом. Думала о том, что такое красота. Ты ведь не знаешь о том, какой обладаешь силой. Ее можно растерять. Но твоя красота – не только лицо. У тебя что-то такое есть внутри… очень ценное. А сейчас я чувствую в тебе какой-то надлом. Но то, что временно нет ролей, – это еще не повод ломаться, Степ, уверяю тебе. Когда тебе столько дано, ты просто не имеешь права плохо распорядиться этим своим богатством. Понимаешь? Рождается человек, которому от рождения дано больше, чем другим.
– Что мне дано? – пожал плечами Степа. – Человек как человек. Смазливый и глупый.
– Да уж, конечно! – засмеялась Катя. – Нет. Свой талант нужно знать и правильно… – Она чуть замялась.
– Продавать? – вздохнул Степа.
– Я не мыслю такими категориями, хоть это и очень несовременно. Нет, не продавать. Правильно распоряжаться им. Ты не имеешь права разбрасываться собой. Если люди, замирая, смотрят просто, как ты идешь, понимаешь? Как идешь, как смотришь, как улыбаешься… Мы не знаем, что это такое, почему, откуда… Это одна из тайн нашего мира. Почему так действует красота. Особенно если у человека внутри что-то есть. А у тебя – есть.
Степа пожал плечами:
– Мозгов мало.
– Хорошо, что ты сам это понимаешь, – засмеялась Катя.
Навстречу им шла семья с двумя детьми, лет пяти и восьми. Девочка постарше плакала, мать ей что-то выговаривала. Увидев Степу, девочка замедлила шаг, стала оглядываться, потом остановилась и подбежала к нему. Она хотела что-то сказать, но не знала, что. Просто стояла и смотрела на Степу, одновременно хмурясь, улыбаясь, вытирая мокрые глаза. Слезы катиться у нее перестали.
– Я ж тебе говорю, – негромко проговорила Катя.
Девочка осторожно потрогала Степину руку, как будто желая убедиться, что он настоящий. Степа присел перед ней на корточки.
– Это ты? – спросила девочка.
– Это я, – совершенно серьезно ответил Степа. – Как тебя звать?
Родители, обернувшись, стали звать девочку.
– Алёна, а ну-ка догоняй! Ты что там? – закричала мать.
– Алёна, – улыбнулся Степа, – хочешь, вместе сфотографируемся? У тебя же есть телефон?
Девочка молча протянула ему телефон, и он сделал совместную фотографию.
– Только веди себя хорошо, а то фотография исчезнет, – добавила, улыбаясь, Катя. – У меня так было однажды. Я со Степой сфотографировалась, а потом очень плохо себя вела и – всё, нет фото. А Степа со мной больше сниматься не хочет.
– Ага… – Ошарашенная, девочка убежала к родителям.
– А что ты делала? – заинтересованно спросил Степа. – Как себя вела?
Катя засмеялась.
– Себя попусту растрачивала. Не знала, что встречу тебя.
– Ты меня встретила? – искренне спросил Степа.
– А ты считаешь, еще нет?
– А… в каком смысле «встретила»?
Катя только улыбнулась. Степа смотрел на девушку, пытаясь понять, о чем она думает. Как она хороша и как рядом с ней спокойно. Не в том смысле, что хочется сесть и сидеть, а в том, что хочется взять ее за руку и идти вперед. И впереди есть дорога и свет. Если она рядом. Степа помотал головой. Странно. Это точно его мысли? Или он потихоньку сходит с ума?
– Ты что? – улыбнулась Катя. – У меня есть одна идея… Мне всегда хотелось снять такой фильм, и казалось это нереальным. А теперь я так не думаю. Есть мама и ее деньги, это звучит ужасно, но это же данность. Можно вообще у нее ничего не брать, как я обычно и делаю. Но на фильм я, пожалуй, возьму. У меня давно есть идея снять фильм о человеке, чей талант – доброта, совершенно бесполезное и невостребованное качество в мире, где правят алчность и корысть. Но с точки зрения вечности, ты понимаешь, это безусловная ценность, выше ее ничего нет. Бескорыстная доброта, в которой растворяются зло и пороки, которая над всем. Ты ведь будешь сниматься? Люди есть. Есть прекрасный оператор, есть профессиональный сценарист, который поможет мне со сценарием, выправит, если что, если я завралась…
– У тебя уже есть сценарий? – удивился Степа.
– И не один. Я давно пишу. И снимаю документальные короткометражки. Но художественный фильм – это совсем другое. Попробуем? Много денег не будет, сразу тебе скажу. Не про деньги затея.
– Я понимаю… – пробормотал Степа. Меньше всего он думал, что Катя как-то связана с художественным кино. – Ты же говорила про заброшенные города…
– Одно другого не исключает.
– Ты разве режиссер?
Катя улыбнулась.
– Когда сниму что-то стоящее, стану режиссером. Ты не задумывался, почему снимается столько мусора?
– Не знаю.
– Потому что вовсе не у всех, кто снимает фильмы, есть что сказать. А режиссер – это человек, который хочет и сможет сказать людям что-то очень важное. Можно снимать свалки или смешные до слез комедии, а говорить при этом про вечные ценности. А можно тужиться, ставить русскую классику и не сказать десятой части того, что было вложено в романы великими.
– Мне кажется, у тебя точно есть что сказать, – проговорил Степа.
– Еще бы! – хмыкнула Катя. – Просто мне для этого сценария был нужен совершенно необыкновенный актер. И мне мой замысел казался нереальным без такого человека. Вот он, стоит передо мной. Весь разорванный жизнью, неуверенный в себе и… совершенно прекрасный. Пока еще прекрасный. Парочка лет в таком раздрызге – и он тебя ничего не останется, понимаешь?
Степа неуверенно кивнул.
– Потрясающе! – Катя покачала головой, приложив руки к лицу. – Я больше не спрашиваю тебя, как ты оказался у мамы, я видела ее взгляд… Ладно, я потом тебя спрошу.
