Степа шагнул за девушкой.
– Ты за мной? – ничуть не испугавшись, улыбнулась девушка.
Приятно, когда тебя сразу начинают называть на «ты», он видел, что тоже ей понравился, по крайней мере, она его не испугалась. И, кажется, не знала в лицо. Чудеса, в Москве почти не было таких людей. Здесь тоже фильм показывали, значит, все-таки правда, что в Москве – какая-то особая жизнь, как государство в государстве.
– Я здесь в гостях, – пробормотал Степа. Ведь так? Он всего лишь гость, а не пленник Елизаветы? Она ведь сказала: «держать не буду». И как она его удержит? Разве что своей особой, почти колдовской силой.
– А! – Екатерина чуть нахмурилась. – Ночью с матерью приехал?
Степа взглянул на милое лицо девушки. Вот оно что!.. Ну, он и тугодум, конечно. Хотя когда ему было особенно думать? Он бежал рядом с ней, как будто ему сказали: «Беги», и не мог по-другому. Он никогда ни за кем не бегал. Все приходят к нему сами – и те, кто остается надолго, и те, кто вообще ему не нужен. Но все бегут за ним, чего-то требуют, любят, восхищаются. А она?
– А ты вообще кто? – Катя спрашивала это с улыбкой, но что-то очень сильно изменилось в ее тоне. – Еще много гостей приехало? Ты друг Вадима?
Степа подумал: объяснять, что он одноклассник Вадима, было бы совсем глупо. Он на самом деле – кто? В каком качестве здесь оказался?
– Я случайно познакомился с… – Он помедлил, потом решил все-таки называть Елизавету так же, как ее назвала девушка. – С твоей матерью… Так вышло.
– А! – опять улыбнулась Катя. И уже в этой улыбке было гораздо меньше света и радости. – Ну, ладно. Отдыхай. Ты ведь отдыхать сюда приехал? Хотя… Нет, все-таки скажи. Я, конечно, редко к ней приезжаю…
Степа молчал. И как же он сразу не понял? Кто еще это мог быть? Поэтому и показалась она ему знакомой – потому что она очень похожа на Елизавету, только моложе лет на двадцать, вполовину тоньше и… другая. В чем-то принципиально другая. В чем – пока непонятно.
– Что сказать? – спросил Степа, потому что он не хотел, что бы Катя уходила. Уйдет в этот огромный дом, растворится в нем, и он не будет знать, где ее найти. А потом встанет Елизавета, Степа попрощается с ней и уедет. Он же не собирается здесь оставаться?
– Вон мама. Надо перехватить ее, хоть позавтракать вместе, а то я приехала на три дня, а пока ее толком и не видела. – Катя кивнула на дом.
Степа увидел в высоком окне Елизавету, которая помахала рукой. Ему? Дочери? Им обоим?
– Ты актер, да? – Катя рассматривала лицо Степы. – В кино ты лучше, конечно. Не бреешься почему – ленишься?
– Бритвы нет, ничего нет с собой, – честно ответил Степа. – Всё так закрутилось. Прости.
– Да мне-то что? – пожала плечами Катя и засмеялась. – Ладно, пошли. Сегодня совсем холодно. Скоро зима, никуда не денешься. А ты смешной.
– Смешной? – удивился Степа.
– Ну да. А ты думал, что красивый, да?
Степа хмыкнул и потрогал щеку. Вчерашняя рана с утра немного саднила.
– Что с лицом? Я сразу не заметила, с другой стороны на тебя смотрела. Это ведь твое богатство, да? Лицо?
Степа пожал плечами. Как ей расскажешь?
– Подрался, – односложно ответил он. Насчет богатства он как-то не думал. Разве у него есть какое-то богатство? Лицо… Странное богатство…
Елизавета сидела за большим столом в светлой комнате с окнами до пола.
– Мам, я душ быстро приму и приду. – Катя подошла к матери, поцеловала ее в щеку. – Ты не убежишь? Я тебя так и не видела. Хотела поговорить с тобой.
– О личном? – негромко спросила Елизавета.
– У меня личного мало, мам. Нет, о твоей области. Ты хотя бы знаешь, что здесь происходит?
– Ты живешь в Москве и знаешь больше? – усмехнулась Елизавета. – Познакомились? – Она спокойно перевела взгляд на Степу. – Как щека? Воспалилась? Ну-ка, покажи… – Она жестом подозвала к себе Степу.
Тот подошел, косясь на Катю, которая пока не ушла, стояла, прислонившись к перилам лестницы на второй этаж.
– Наклонись немного. – Елизавета спокойно, как врач, посмотрела на его щеку. – Нет, всё нормально, показалось. Заживает. Здоровый ты, Степа. – Она хмыкнула. – Какой ты смешной, когда борода начинает отрастать… Айвенго можешь играть, вообще какого-нибудь героя древности… Спартака… – Елизавета улыбнулась, глядя, как дочь молча слушает их разговор. – Кать, ты хотела принять душ.
– Да. – Девушка быстро взбежала по лестнице.
Степа, чувствуя себя крайне неловко, сел на стул подальше от Елизаветы. У овального стола стояло не меньше двенадцати стульев.
– Ну и правильно, – хмыкнула Елизавета. – От греха подальше. Тогда сам себя обслуживай за столом. У меня, пока Катька в доме, прислуга вся прячется, не подает, полы не моет. Только готовит. А то у дочки портится настроение. У нас такой уговор – когда она приезжает, в доме слуг как будто и нет. Поскольку она надолго не остается у меня, это не сложно устроить.
– Она верит? – пробормотал Степа.
– Верит, не верит, – усмехнулась Елизавета, – но уж как есть. Она не хочет, чтобы ее кто-то обслуживал. Год вообще домой не приезжала, потом как-то договорились.
– Почему?
Елизавета в ответ лишь улыбнулась.
– Тебе понравилась Катя? – Она намазала хлеб маслом и медом, положила на тарелку и протянула ее через стол Степе.
Тот, чувствуя себя крайне неловко, кивнул.
– А ты ей? Ей никто не нравится. Была какая-то история, без продолжения и развития, и как-то она всё одна. Ей, конечно, лет еще совсем мало, только двадцать три исполнилось… Поэтому максимализм захлестывает.
Степа посчитал в уме. Двадцать три. Значит, самой Елизавете как минимум сорок два. Или больше… Сейчас, в утреннем свете было видно, что та слегка усталая девушка, которая вчера, смеясь, то словно появлялась, то снова пряталась, – это Степины выдумки. На самом деле перед ним сидела взрослая, уверенная в себе женщина, облеченная огромной властью. Можно, конечно, об этом совсем не думать… Можно и вообще ни о чем не думать… Так проще… Но не получается. Больше – не получается.
– Что приуныл? – Елизавета кивнула на большой кофейник. – Наливай себе кофе, бери сливки, ешь что-нибудь. Смелее, ты же мой гость, да, Степ? Ты хорошо спал?
Что-то в ее тоне было… Степа не понял. Что-то другое, новое, необычное. Она вроде как не обижалась на него, не ревновала, никак не вспоминала вчерашнее… Это вообще всё было или показалось? Степа быстро взглянул на Елизавету. Может быть, он выпил, всё в голове перемешалось?
Когда он сидел дома и пил, то иногда не помнил, как выходил из дома и возвращался. Вставал – видел, что на столе появились бутылки, какая-то еда, а как ходил в магазин – помнил смутно или вообще не помнил. Однажды приходила Вера, оставила ему какое-то лекарство, сказала: «Принимай по четыре таблетки три раза в день, всё у тебя пройдет, и желание пить пройдет, и тоска твоя пройдет, жизнь увидишь в новом свете, специально для таких случаев придумали. Только вином их не запивай». Степа лишь рукой махнул. Как таблетки помогут ему вернуть Веру? Или найти работу, нормальную творческую работу? Когда Вера ушла, просто смел их рукой со стола. А через несколько дней, когда подступила невыносимая тоска, Степа поднял с пола коробочку, выпил четыре таблетки, запил водой из-под крана. Посидел-посидел да и допил вино, которое было в бутылке. Что было потом, он помнит смутно. Спал около двух суток, проснулся, продрался из тяжелого забытья, долго продирался, снова проваливаясь в никуда, кое-как пришел в себя, вышел из дома, куда-то поехал, пытался встретиться с Верой, устраивался на работу, встречался с каким-то режиссером, ездил еще куда-то…
