– Видишь, Степа, как приятно быть самой главной – для меня даже на чужой свадьбе специально сюрприз готовят… – усмехнулась Елизавета. – Пошли, Петя, покажешь, да я полечу.
– Так это, Елизавета Сергеевна… погода нелетная, ветер объявили, и вертолет обратно улетел.
– Как улетел? Что ты говоришь? Куда мог улететь мой собственный вертолет?
– Так это… Там ЧП в городе… Нужно подкрепление…
– Что ты говоришь? – нахмурилась Елизавета. – Так ветер или ЧП? И при чем тут мой вертолет? А ЧП какое, кстати? Что случилось?
– Да не обращайте внимания! Разгоним сейчас! – махнул рукой Петр. – Вам не надо знать!
– Мне нужно знать всё, что происходит в области, Петя.
– Да всё у нас нормально, Елизавета Сергеевна, не хуже, чем у других, смутьянов вот сейчас всех переловим, которые народ баламутят, психопатов… Да и всё! Нарочно сегодня смуту устроили, чтобы свадьбу мне подгадить, знают ведь… Вышли там с лозунгами… Кто за ними пойдет? Никто… Пятнадцать умалишенных…
– А вертолет тогда зачем мой понадобился? Что за дела? Как мой личный вертолет мог улететь?
– Так не ваш он, Елизавета Сергеевна, и там это… на заводе нашем ерунда какая-то… – Петр отпустил свою молодую жену, отодвинул ее себе за спину, сам крепко взял под руку Елизавету, тесня и Степу, стоящего рядом. – Вот возьмите меня к себе заместителем, – быстро и четко заговорил он, – увидите, каких дел мы с вами наворочаем. Я сейчас пьяный, ничего не стесняюсь, прямо вам говорю. Лучше меня нет, вот увидите, во всех отношениях! – Петр крепко обнял Елизавету за талию.
Та сняла его руку.
– Ты хотел показать какой-то сюрприз, Петя?
– Да! Начинайте! – махнул он рукой своим помощникам, теперь пытаясь приобнять Елизавету за плечи.
Все стали выходить на улицу, где уже стало совсем темно и холодно и на самом деле поднялся довольно сильный ветер.
– Это что ж такое!.. – ахнула Елизавета, когда увидела голубой столб света, внезапно поднявшийся в небе вдали.
Из этого столба стали вырастать, словно по волшебству, огромные цветы, на глазах менявшиеся, раскрывавшиеся, переплетающиеся, и вдруг один из них превратился в голову, прекрасное женское лицо. Рот раздвинулся в улыбке, в высоко забранных волосах засверкали разноцветные огоньки, как драгоценности…
– Так это я… – Пришедшая в себя Елизавета засмеялась и захлопала. – Красиво! Но это не мой юбилей. И даже не инаугурация. И я не царица, Петя.
– Царица вы наша государыня, матушка-заступница! – Петр опять обнял Елизавету за талию, она, смеясь, сбросила его руку. – Смотрите дальше…
В небе возникали цветы, силуэты, переливающиеся разными цветами, рассыпающиеся, сливающиеся воедино. Снова появилось огромное лицо Елизаветы, на сей раз в короне.
Елизавета хмыкнула:
– Прекрасная работа, Петя. Дорого заплатил?
– Как вы всё оборачиваете… – цокнул языком Петр. – Это же искусство, оно бесценно!
– А почему я в короне-то у тебя, Петя? Я вообще дальше области не ме́чу пока. Есть кому Россией править без меня.
– А мы вас видим на самой высоте, Елизавета Сергеевна! – вмешалась вдруг молодая жена Петра. – Можно с вашим… другом сфотографироваться?
Степа, неотрывно глядящий на сменяющиеся картины на темном небе, обернулся и ничего не сказал.
– Так он мне и не друг, да, Степ? – подмигнула ему Елизавета Сергеевна. – Он сам по себе звезда. Как кот мой Персик. Красивый и ничей. Захотел – пришел, захотел – ушел, и нет его. Вон как Степа стоит поодаль! Все люди как люди – обнимаются, и своих жен, и чужих обнимают, и ничейных, вот как я… А Степа сам по себе. И ты ничей, и я ничья… – пропела Елизавета, а Петр, угодливо улыбаясь, захлопал ей.
Степа на самом деле отошел в сторону и смотрел на световое шоу, на разряженных гостей, на небо, на Елизавету, вдруг показавшуюся ему такой немолодой, такой полной, такой уставшей… Наверное, это лишь так кажется. Она красивая и сильная, у нее огромная власть… Бескрайняя область в ее распоряжении – сегодня, по крайней мере. Что будет завтра – никто не знает. Раньше говорили: все под богом ходим. Степа в бога не слишком верит. Но ведь что-то руководит всем, что происходит в мире. Планеты вертятся, солнце – живое, жизнь только у него другая, но тоже – жизнь, бурная и яркая… Солнце когда-то родилось и когда-нибудь умрет…
И кто-то всё это придумал, тот разум, чьи решения мы просто не можем понять, как животные, которые понимают несколько слов, понимают отношение, понимают, когда им миску с едой выставляют и когда камнем в них бросают, но анекдот понять не могут и письмо не смогут прочитать, обнюхать разве что, запах знакомый узнать…
Так и мы. Тщимся, тщимся что-то понять в мировом разуме, а не можем. Шуток высшего разума не понимаем и писем его не читаем… Может быть, это всё – одна не очень удачная шутка? Вся жизнь человечества на Земле? В следующий раз Он пошутит по-другому. Он, Оно, Они… Кто всё это создал – так сложно, так трагично для человека, так непонятно…
Степа оглянулся на Елизавету, та приветливо помахала ему рукой. Хозяйка огромной земли… Она успела показать Степе в вертолете свою область на карте России. И что? Как это меняет его судьбу?
Если бы Степа мог пить, как все – пить и веселиться, он бы сейчас выпил, чтобы прогнать сверлящие голову мысли. Какой смысл быть на празднике, если тебя сверлят все те же мысли и еще новые, как будто чем больше он думал вчера, тем больше сложных вопросов появляется у него сегодня… Вопрос без ответа рождает новый вопрос…
Кто он? Зачем живет? Что ему делать со своим красивым лицом, слишком высоким ростом и смешной шепелявостью? Кого и где играть? Попросить Елизавету устроить его в провинциальный театр? Самому устроиться куда-нибудь? В нестоличный-то театр его возьмут? Или тоже нет? Степа вздохнул. А хочет он играть полупустом зале в провинциальном театре? Он в принципе хочет играть каждый день? Где выход? И где смысл всего, что происходит? Понятно, почему люди пьют – чтобы не думать. Ведь все живут не так, все вообще… Самое большое обременение человека на Земле – это его разум. После совести, разумеется.
– Степ, Степ… – Елизавета взяла его за запястье и отвела в сторонку.
Гости кричали, хлопали, смеялись, а световые картины и фейерверки сменяли друг друга. Вырастали города, замки, в воздухе появлялись огромные цветы, превращались в бабочек, снова раскрывались затейливыми лепестками. Вот появились фривольные картинки. Пара обнималась, и всё более и более смело. Гости заулюлюкали. Внезапно всё потухло, и свет в гостинице тоже. Наступила полная темнота. В темноте раздались женские визги, мужчины стали материться. Елизавета, державшая Степу под руку, прошептала:
– Давай, пока свет вырубился, убежим?
– Куда? – спросил Степа, а Елизавета засмеялась:
– Я шучу, Степа. Просто не исчезай, пожалуйста, в темноте. Я надеюсь, что это короткое замыкание, а там кто знает. Петя живет на широкую ногу, может, кто и решил ему свадьбу подпортить.
