Степа гулял по городу и замечал, что изменилось за тот год, когда он никак не мог приехать к родителям, вырваться, хотя ехать не так уж и долго. Городок их находится в стороне от железной дороги, прямой автобус из Москвы идет в очень неудобное время, долго, колесит по области, и всего раз в день. Поэтому добираться надо на перекладных. В прошлом году Степа первый раз приехал к родителям на своей машине. А в тот раз ехал еще на трех автобусах.
В центре города был старый кремль, который начали было восстанавливать, заменили тротуары вокруг, подновили купола, прорыли ров для новых коммуникаций, да так и бросили, закончились деньги. Приезжающие туристы с опаской обходили ров, фотографировали кремль с лесами, ставили все в Сеть, сделав плохую рекламу их и без того не очень популярному для гостей старинному городку. Может, оно и неплохо, что людей стало в разы меньше, но постепенно обветшали и закрылись не только все производства, но и три из пяти маленьких гостиниц, несколько кафе, лавки с сувенирами.
Степа вышел к небольшому озеру, на берегу которого когда-то поселились те, кто заложил их город. В детстве он с мальчишками проводил на этом озере всё лето, май и сентябрь. Но постепенно выход к воде то здесь, то там закрывали. Частные дома не разрешали строить прямо на берегу, но кто же в то время слушался этого запрета!.. Часть приозерной территории принадлежала местному бандиту Купцу, Витьке Купцову, учившемуся когда-то вместе со Степиным отцом в школе. А соседствовали с ним местные прокурор и начальник полиции, с двух сторон, словно охраняя Купца. Заборы не доходили до воды на полтора метра – закон вроде никто и не нарушает. Можно было, конечно, и с воды подплыть, и по берегу пройти… Но кому придет в голову зайти в гости к Купцу или прокурору. Как-то сунулись было китайские туристы, вовремя унесли ноги от собак и охраны. В Интернете потом долго ходило видео – как бегут китайцы в ярких панамках, под зонтиками, а за ними – вооруженные люди и овчарки. Каким-то чудом никого не покусали, но у экскурсовода были большие проблемы – думать надо головой, соображать, куда водить иностранцев, а куда нет.
В последние десять лет озеро стало грязным, кто-то спускал в него канализацию, и очистные сооружения не помогали. Родители советовали Степе в воду не лезть. Родители вообще много хороших советов Степе давали, только он их не слушал.
– Так чем же ты занимаешься, сынок? – спросил тогда отец, внимательно прочитав Степин диплом и отложив его в сторонку. – Всё прыгаешь да скачешь? А работать когда?
– Так я артист, пап… – растерялся Степа.
– Ну, хорошо. А где работать будешь?
Степа нахмурился. Это вопрос. Пока с их курса в театр взяли одну девочку, и то в такой театр, о котором никто не слышал. На выпускном капустнике главной темой их номеров было, где же они, бедные безработные артисты, будут зарабатывать свою копеечку. Степа тоже участвовал в капустнике, хотя он один из выпускающихся шестнадцати ребят и девчонок уже снимался в рекламе и короткометражке, поэтому на него смотрели косо, впрочем, как обычно. Поводов для этого было предостаточно. В больших двух-трёхдневных пьянках в общежитии, с ночными драками, проститутками, кокаином, которые регулярно происходили по поводу и без, он участия не принимал. Арефьева на самом деле к нему относилась, как к сыну, а некоторые упорно считали, как к фавориту. Девочки почти все пытались как-то с ним сблизиться, но доходили до стадии «лучшая подруга» и дальше упирались в вежливый отказ.
Был даже и влюбленный в Степу педагог, который вел у них два года общеобразовательный предмет. Педагог тоже обхаживал Степу, оставлял его после семинаров на душевные разговоры, приглашал в поездки по Золотому кольцу и в подмосковное шале с баней и, разочаровавшись Степиными отказами, холодностью и неприступностью, поставил ему на экзамене тройку, лишив стипендии на семестр. Но поставил же…
– Ты такой красивый, Степка, – сказала напоследок ему Вера, единственная девушка, с которой он хотел бы жить, просыпаться рядом с ней утром, мечтать о детях, путешествовать.
С ее лба он сдувал легкую светлую челку, Веру можно было взять на руки, не ощущая ее веса – в ней не было веса, один свет, нежность, тонкий сладкий запах земляники. Таких духов нет, невозможно сделать такие духи. Так может пахнуть только нежная, чистая, девичья кожа.
– Красивый. А что мне с твоей красотой делать? С лица воды не пить… – Сказала и ушла.
Степа не стал ее останавливать, потому что Вера уже один раз уходила от него, но вернулась. И теперь он думал, что пройдет неделя, другая, может быть, месяц, и она соскучится, потому что она точно его любила не меньше, чем он ее. Но через месяц Вера, художница по костюмам, окончившая в прошлом году институт, вышла замуж за молодого продюсера, армянина, уже участвовавшего в выпуске нескольких телевизионных сериалов и теперь организовавшего свою собственную продюсерскую компанию.
Для Степы Верино замужество оказалось последней каплей. После этого он стал каждый день покупать вино – деньги на вино и закуску у него еще оставались. И пытался напиваться. Первые дни это было даже весело. Степа включал телевизор, разговаривал с телеведущими, потом подступала горечь, тоска, он оставлял включенным телевизор, а сам засыпал, и ему казалось, что в квартире много народу, кто-то смеется, кто-то громко говорит, спорит… Но дней через семь-восемь организм его сказал: «Хватит!» И весело от вина ему больше не было никогда. Сразу накатывались тоска, ужас, чем больше он пил, тем тоскливее и безвыходнее представлялась ему его жизнь.
Степа пытался менять напитки. Коньяк – не помогал. Пять минут тепло, вот-вот наступает хорошее настроение и… всё. Слезы и тоска. Вино – тем более. Сколько его надо выпить, чтобы упасть в крепкий, долгий сон, из которого так мучительно выбираться на белый свет. Водка – болит от нее желудок. Степа пробовал есть, заедать плотной закуской, но вместо опьянения и забытья его тошнило, и потом долго болела печень. Степа вспомнил, как в общежитии парни делали «ёрш», мешали пиво и водку, это очень быстро действовало. На него тоже быстро подействовало, только в другом смысле. Ему стало так плохо, что неделю пришлось не пить вообще ничего.
– Зачем ты пьешь? – вдруг спросила его сегодня та самая соседка, которая живет с сыном и которую зовут, как и его любимую девушку, Верой.
Степа и внимание обратил на нее первый раз, когда услышал, как консьержка окликнула ее по имени-отчеству. Вера Артемьевна… Плотное, теплое, изящное имя, как шарфы, которыми она оборачивает свою нежную длинную шею…
– Так зачем?
От этого вопроса Степа очень растерялся. Откуда она может знать, что он пьет? Он же пьяный по подъезду не ходит, окурки не собирает, он по-прежнему хорошо одет, из окна песни не орет. Когда пьяный, то просто плачет дома, и всё.
Степа не нашелся что сказать.
– Ведь это ты снимался в «Игре»?
Степа кивнул.
– Да? Непохоже. Там совсем другой человек.
– Меня там в шатена покрасили… – пробормотал Степа.
– Да дело не в шатене…
