– Ага, – кивнула Елизавета, – я поняла. Чтобы я своим прекрасным телом в зеркало поместилась, да? Петю очень волновало… Вот когда народ устанет окончательно – от своей нищеты и нашей жадности – и пойдет на нас с батогами и с зажигательной смесью, мы плакать будем, за границей прятаться, жаловаться всему миру на свой жестокий и грубый народ, который нас самих побьет и все наши богатства несметные отберет.
– Не отберет, Елизавета Сергеевна! – с уверенностью сказал Гена. – Нацгвардию просто надо увеличивать и зарплату им повышать. А еще можно на службу в армию иностранцев брать. Они жалеть никого не будут, им всё равно. Любой бунт легко подавят. Как раз вот сейчас депутаты обсуждали такое предложение… Иностранный легион нацгвардии – залог стабильности в стране!
– Плохо депутаты народ наш знают, – проговорила Елизавета.
Они шли по улице, на которой зажглись фонари и ходили люди с факелами. Факелы горели в высоких стеклянных колбах, отбрасывая длинные странные тени. Впереди слышались крики, и одиночные, и рев толпы.
– Елизавета Сергеевна, позвольте ручку… – Подошедший к ним мужчина в поблескивающем золотом камзоле полушутливо склонился к ее руке.
Степа успел заметить у него огромный, на половину указательного пальца перстень, усыпанный разноцветными камнями.
Елизавета махнула рукой:
– Петь, ну, ты, конечно… Переоделся? Ты ж был попроще одет, в холстинку…
– Так гулять сейчас будем! – улыбнулся тот. – Свадьба ведь бывает раз в жизни, Елизавета Сергеевна!
– Или два, или три. А погулять каждый раз хочется, да, Петь? Ты женишься в третий раз, что ты дурака валяешь?
Степа успел заметить острый и не очень дружелюбный взгляд Пети. Но тот быстро отвел глаза, заискивающе улыбнулся.
– Как скажете, Елизавета Сергеевна. Если скажете остановить праздник – остановим.
– Ты совсем уж не завирайся, Петя, – спокойно ответила ему Елизавета. – Свадьбу играй и приготовь отчет, на какие деньги так разгулялся. И всё. Вот мой муж, знакомься.
– Так мы с Вадимом знакомы… – Петя в свете фонаря разглядел наконец Степу и замялся. – Здравствуйте. – Он протянул Степе руку. – Петр Колесников.
– Счастливый новобрачный! – добавила Елизавета. – И по совместительству глава администрации района. Временно.
– Почему временно? – насторожился Петр.
– А что ты думаешь, ты всю жизнь здесь гулеванить будешь, а у меня народ революционную ситуацию будет организовывать? Не, Петь, мы так не договаривались. Ладно, что тут у вас?
Они уже подошли к месту, откуда раздавались крики. Звуки становились все громче и страшнее.
Елизавета, нахмурившись, прошла по проходу, который тут же образовался, потому что Гена побежал вперед, расталкивая всех со словами: «Давай в сторону, двигайся, говорю! Стрельцова приехала!..»
На огороженной веревками земляной площадке бились одновременно четверо мужчин. Степа присмотрелся. Как-то странно они бьются. Все против всех, что ли?
– Класс… – восхищенно прокомментировал Гена. – Это здесь местные так любят…
– А что за борьба? – ровным голосом спросила Елизавета, внимательно присматриваясь к мужчинам с голыми торсами, в спортивных трусах. На улице к вечеру было довольно холодно. Дамы, приехавшие в гости, стояли в меховых накидках, не все были в старинной одежде, но многие. Мужчины-гости, среди которых трезвых уже не было, криками подбадривали дерущихся.
– Вольная борьба, Елизавета Сергеевна! До последнего человека.
В это время трое окончательно загнали в угол одного и стали его избивать. Елизавета крепко сжала руку Степы. Некоторые женщины завизжали, другие – заулюлюкали. Мужчины орали, размахивая бутылками: «Да-вай, да-вай!»
– Слушайте… – пробормотала Елизавета, оглянувшись вокруг. – Да вы что, с ума сошли?
Четвертый, долго сопротивлявшийся, наконец упал на землю, и трое остальных стали месить и топтать его ногами. Восторгу гостей предела не было. Степа, не понимая, что творится, не веря своим глазами, всматривался в то, что происходит на площадке, всё надеясь, что сейчас все засмеются, перестанут драться, поклонятся, им все похлопают…
– А ну-ка…
Елизавета наконец отпустила Степину руку, оттолкнула Гену, который всё лез и пытался что-то объяснить, подошла к человеку с факелом, выдрала тот у него из рук, стукнула колбой о землю, раз, два, пока та не разбилась, и с пылающим факелом быстро подошла к дерущимся по мгновенно образовавшемуся проходу.
– Елизавета С-сергевна… – подскочил к ней Петр. – Что, что, скажи́те? Что надо сделать?
Елизавета повернулась к нему:
– Прекратить немедленно это изуверство!..
– Так праздник же… – пробормотал Петр, оборачиваясь. – Эй! – махнул он кому-то рукой, показывая на борцов. – Давайте, это… решите там…
Елизавета, секунду помедлив, шагнула к дерущимся с огнем в руках и ткнула факелом прямо в середину. У одного из борцов вспыхнули волосы, он страшно закричал, к нему тут же подскочил человек, который, оказывается, всё это время стоял сбоку, держа наготове ведро с водой, чтобы откачивать того, кому придется совсем худо. Пламя на волосах погасло сразу. Двое других, пнув еще раз лежащего, тоже отошли, матерясь и переговариваясь между собой. Один из них, не разглядев, кто стоял с факелом, шагнул к Елизавете.
– Слышь, ты! Ты чё? Жить надоело?
Он сунулся было к ней с кулаками, попытался сгрести ее лицо, но вовремя подоспевшие охранники оттащили парня, пихая того по дороге для острастки и успокоения.
Петр подошел к Елизавете.
– Так это, Елизавета Сергеевна… люди же у нас любят борьбу… для людей развлечение… Мы, конечно, можем и без этого… – Он попытался по-дружески приобнять губернаторшу.
– Петя… – Елизавета, не отпуская факел, оттолкнула Петра, да так сильно, что мужчина пошатнулся. – Ты свадьбу доигрывай и готовься к переменам в жизни. Мне такие эксцессы в области ни к чему. Услышал меня?
Елизавета поискала глазами Степу, который подошел к лежащему человеку и присел рядом с ним на корточки.
– Ты как? – спросил он, помогая тому сесть.
– Что? – Молодой парень, у которого в кровь было разбито лицо, затек один глаз и не двигалась рука, неправильно вывернутая, с трудом поднял голову. – З-зачем? – с трудом пробормотал он. – М-мне теперь не заплатят…
– Сколько обещали заплатить? – спросила Елизавета, которая подошла и, не выпуская из рук факел, тоже присела к парню.
Тот неуверенно покачал головой.
– Это… черт… – Он сплюнул кровь и попытался приподняться. – Долги у меня…
– Сколько, я спрашиваю?!
– Сказали не говорить… – Парень поморщился от боли.
– Слышь, парень… – Елизавета дотронулась до его руки, неподвижно висящей плетью.
